Чужбина с ангельским ликом (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 116

— Платье у вас до чего и шикарное! — подал голос Вильт, придавая ласковую и одновременно заискивающую модуляцию своему голосу. — Даже у моей невесты её платье, что я и заказал для брачного ритуала в Храме Надмирного Света, проще.

«Даже», — этот простак вознамерился поставить свою простушку вровень со мной, как и себя вровень с Рудольфом. Не слишком ли я мягка и обходительна с прислугой в принципе?

— Если я молчу, то и вы не должны открывать свой рот! — ответила я Вильту, — Тем более, что отвлекаясь от дороги и кося глазами во все стороны, вы подвергаете мою жизнь опасности! У вашей невесты и не может быть такого платья как у меня. Это эксклюзив, выставочный образец, произведение искусства, авторское творчество. Такие платья продают на текстильных аукционах в столичных салонах, их носят лишь женщины высших сословий!

Всё же, я решила несколько снизить тон своего назидания ему. Унижать людей, кем бы они ни являлись, это худшее из того, что и отвращало меня в окружающей жизни, и чему уж точно не стоило следовать как некоему примеру.

— Я помню мерки вашей невесты. Она примерно как я по комплекции, девушка миниатюрная. Это платье после того, как я вернусь назад, отдам вам. А вы отдайте ей как мой подарок.

— О, госпожа Нэя! — он заелозил от признательности, вовсе не страдая неуместной щепетильностью, — Так ведь… я буду служить вам с ещё большим старанием, а моя невеста любит вас уже с моих слов. Вы такая добрая и необыкновенная, что я…

— Я тут пятнышко посадила на подол, так пусть ваша невеста протрёт это место тем средством, которое я также вам передам. И следа не останется.

— Так ведь… она и с пятнышком будет непревзойдённой в таком-то наряде! — его глаза уж точно сияли как два фонаря от распирающей его радости, но я видела лишь его спину.

— А теперь молчание и собранность! — приказала я.

В ответ на мой подарок его благодарная невеста передала мне через Лату Хонг довольно дорогую брошь. В силу аляповатости изделия, столь ценимой простолюдинками, брошка пренебрежительно была отложена в сторону, на мой столик, где и стояли мои косметически-парфюмерные штучки, валялись колечки и мало мною ценимая бижутерия. Поэтому я и не заметила, как брошь перекочевала в шкатулочку Эли.

Ноли-Глэв, как-то подойдя ко мне и протягивая эту штучку, произнесла, — Госпожа Нэя, она опять украла у вас…

— Вы знаете содержимое её личных шкатулок? — удивилась я.

— Как не знать, — ответила Ноли, — если она своим добром хвалится перед всеми.

— Так может, она это купила? — спросила я. — Таких изделий полно во всех столичных ювелирных лавчонках.

— Это же авторская работа, — со знанием дела заявила Ноли. — Тут и клеймо мастера имеется. А Элиан никогда не тратится на то, что дорого. Если только ей дарит кто из её друзей, постоянных лишь своей сменой лиц. Или госпожа Лата одаривает её за некие услуги…

— За какие же услуги Лата её награждает?

— Вы сами о том у Эли спросите. Это уже их с Латой женские тайны.

— Женские тайны на то и женские, чтобы о них все вокруг знали, — улыбнулась я. В этот момент к нам приблизилась Эля, подозревая неладное. Они с Ноли постоянно отслеживали действия друг друга.

— Госпожа Нэя, — прокурлыкала она, — Вы не нуждаетесь и в моих услугах тоже? Я как раз свободна на данный момент… — тут Эля вытаращила свои плутовские глазищи на крупную брошь в руках Ноли. Ноли поигрывала разноцветными камушками, изображающими из себя плоды на затейливой веточке, а также птичку, притаившуюся в листочках из искристого сплава. Я удивилась вдруг красоте броши, которую сразу отчего-то не оценила, но медлила и не забирала её из ладони Ноли, будто эта вещичка была уже неисправимо осквернена самим фактом воровства. Ноли демонстративно улыбалась, взирая на Элю, заклятую подружку, в откровенной надежде вывести воровку на ясный свет из тени.

Но опрокинуть Элю, отнюдь не бездарную лицедейку, нанеся ей сокрушительный удар, не являлось таким уж лёгким делом, — Как хороша эта брошь, Ноли! — воскликнула она с неподдельным восторгом, — Где ты её раздобыла?

Брошь стоила восхищения, как и беспримерную игру Эли могла оценить лишь такая же талантливая актриса, — Я решала подарить Ноли эту безделушку, — произнесла я, — А то я никогда не отмечаю её несомненного усердия в работе никаким избыточным поощрением, — тут я взяла брошь, невольно любуясь на птичку, чьё тельце было создано из единого пёстрого камушка, а крылышки украшены уже россыпью более мелких и переливчато-прозрачных. Вспомнила сразу же ту птичку на корсете у Азиры, а также те украшения, что нам дарила бабушка Эли, живущая в хибарке на берегу реки «Синий рукав Матери Воды»…

Вслед за этими воспоминаниями ожила любовь к Эле, взросшая в годы детства. То, как без всякой жадности она, проявляя свою привязанность ко мне, отдавала мне все те штучки, что и дарила нам её странная и заброшенная бабушка, если я выражала восхищение по их поводу. «Всё равно я их потеряю», — обычно говорила Эля, — «Или мамушка отберёт, а потом тоже потеряет, как напьётся с другими тётками в доме яств. А то и Азира отнимет, спрячет»…

Мне очень хотелось забрать себе эту неоценённую сразу вещичку, без сомнения созданную с творческим умением, но данное обещание уже не позволяло так поступить. Как и отдать её Эле. Эля неосознанно разгоралась глазами, столь же переменчивыми по цвету, как и камушки на оперении птички.

Я протянула ладонь с брошью Ноли, — Ноли нашла мою вещичку среди груды готовых платьев и разумно решила, что я выронила её. Это так и было. Поощряя её не только за трудолюбие, но и за честность, я дарю ей эту брошь, — и я пристально посмотрела на Элю. Она изобразила улыбку, кивала головой и будто радовалась совместно с Ноли, — О, госпожа моя Нэя, как же вы добры к нам, как же щедры….

Ноли поспешно схватила подаренное украшение и, слегка склонившись, прикоснулась губами к моей руке, — Вашему великодушию нет меры, — сказала она, вспомнив театральную выучку. Так всегда поступали актрисы, когда благодарили своих покровителей за подарки, — Как же вы справедливы, моя госпожа, как же снисходительны даже не к проступкам, а к порокам отдельных ваших служительниц. А я и впредь буду служить вам безупречно!

Эли позеленела, как и её корсет, откуда она вытащила белый бутон, сорванный в цветниках утром, и поднесла к своему мило вздёрнутому носику, скрыв своё смятение, огорчение и страх за обнаружение её же личного воровства. Я сделала небрежный жест в их сторону, давая понять, что в их услугах пока что не нуждаюсь.

Они обе ушли осчастливленные и раздосадованные одновременно. Ноли сияла от внезапного подарка и тайно негодовала, что Эля опять увернулась от порицания. Эля радовалась, что не раскрыли, как она сочла, её очевидную кражу и жалела об утрате столь хорошенькой брошечки.

Впоследствии Ноли всё же продала брошь той же Эле, поскольку не питала любви к драгоценностям, ценя лишь наличные сбережения для покупки себе домика. Видимо, уступила она это искристое украшение за немалые деньги, поскольку Эля с веточкой из самоцветов не расставалась, прикрепляя её то на корсет, то на платье, а при этом вопросительно скашивала на меня глаза, едва я задерживала взгляд на очаровательной птичке. Прикрывала её точёными пальчиками, — а у Эли были и красивые руки к прочим её соблазнам; мол, не сержусь ли я за птичку? Я пренебрежительно отводила взгляд. Таковы и были мои привычные уже будни в моей «Мечте».

И забегая вперёд, скажу, что эту птичку уже спустя время мне передал посланец Латы. Он пояснил, что Лата нашла украшение в опустевшей к тому времени «Мечте». Брошка закатилось в щель на том самом подиуме, где мои девочки демонстрировали мои творческие новинки для жителей «Лучшего города континента». Лату привлек блеск, внезапно озаривший щель, когда луч Ихэ-Олы проник туда. Лата вытянула брошь оттуда и сразу же догадалась, что такая роскошь может быть лишь моей личной и потерянной вещью, потому и нашла повод, чтобы передать.