Внучка жрицы Матери Воды (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 30

— Что он сделает Нэилю?

— Он может сделать всё! Убить его…

— Да ты с ума сошла! Как же он сможет? А законы, возмездие?

— Да он… Понимаешь, у них там свои законы.

— Да где это? В лесу? В месте, которое ты называешь «Земля»?

— Ты потом всё поймешь.

Хотела ли я подобной участи? Да, я хотела! Я полюбила его с первого взгляда. Я всё ещё пребывала где-то вне реальности, настолько он поразил меня. Всё могло бы и получится. Но он сам обладал невероятной способностью всё путать и ломать все замыслы.

В описываемое в данной новелле время, голова моя никак не могла справиться с подобным сумбуром, хотя и смешанным с охватившим меня счастьем, окатившим меня всю с ног до головы, затопившим и саму душу полностью. И моя душа, то есть я, барахталась там, в новом всеохватном чувстве, возбуждённая непомерной насыщенностью и яркостью вдруг преображённого мира, не понимая, где и в какой момент игра может стать трагедией. Только никому, кроме того, кто о моём новом чувстве уже знал, открывать свою тайну я не собиралась.

Тон-Ат ещё больше меня запутал

Я не собиралась ни о чём рассказывать Тон-Ату. Все считали его моим женихом, кроме меня, разумеется. Я понимала, что это игра, защита, данная мне для окружающих. Но были ли для него закрыты мои глаза? Моё лицо, моя душа? Он всматривался в меня, пока бабушка хлопотала на открытой и обширной веранде его дома в посёлке в лесу. Она готовила стол для приготовленных в обширной кухне блюд, умея угождать вкусам требовательного Тон-Ата. На моё желание ей помочь, Тон-Ат остановил меня жестом. Я теребила руки, пряча их под столом, возя ими по своему подолу. И он усмешливо заглянул туда и спросил:

— Что ты там прячешь? Я же вижу, ты не похожа на себя. Выкладывай, что случилось? Что-то произошло? Где? С кем?

— Я… Я шила у Гелии…

— И что? Укололась о что-то? Или это был кто-то?

— Кто же?

— Ну, видимо, тот, кто тебя уже приметил и уколол. И не игла это, а кое-что посерьёзнее.

— Откуда тебе известно?

— Ты никогда не лгала мне. Лучше расскажи всё. Я же вижу твоё смятение. Ты не похожа на ту, которая была тут несколько дней назад. К тому же агентура донесла. За тобою бродит некая тень…

— Тень? Чья?

— Признаюсь, я всегда думал, что он греет себя напрасными надеждами, но я снисходил к нему, хотя и никогда не способствовал его обольщению по поводу того, что ты сможешь ответить ему взаимностью. Думал, пусть надеется, это хоть какой-то свет в его затемнённой душе. Но он ещё способен подняться из состояния порабощения духа низменными установками этого мира. Пока он больше всего привержен жажде богатства любой ценой, а уж потом служитель недостижимой мечты. Он думает, что если мечта драгоценная, то на её воплощение в реальность требуется много денег.

— Ты о ком? — повторила я, не понимая устремлённости его разговора.

— Разве наш разговор не о Чапосе-Эн? — Он назвал неожиданное по любому имя, оставив для меня неясной ту роль, какую играл Чапос на самом деле. И был ли он наёмной охраной Тон-Ата, как уверял меня в том. Расспрашивать о страшном и странном Чапосе мне совсем не хотелось. Я молчала. К тому же Тон-Ат был не так уж и прост. Бабушка — самый родной мне человек, а её отношение к Тон-Ату было двойственным. Она считала и не скрывала от меня, что Тон-Ат причина нашего сиротства, моего и Нэиля. Но служила ему. И не ради себя, а ради нас, меня и брата. Двойственное отношение бабушка передала и мне. Я и любила его и отчуждалась временами. Доверяла и прятала сокровенное тоже. Я понимала также, что числиться невестой такого человека это как жить в защищённой крепости от посягательств опасных людей, и не представляла ни на минуту, что он способен быть кем-то больше для меня, чем дед и покровитель. И только потом я переменилась к нему. Он любил меня больше, чем дочь. Он любил во мне память о маме.

Даже стыдясь и не желая откровенничать, я рассказала ему всё о своей встрече с Рудольфом, хотя при этом голос мой дрожал, и щёки пылали. Тон-Ат, не изменяя выражения лица, внимательного и спокойного, сказал мне жёстко, — Так вот ты о ком! Не смей и думать о нём!

— А ты, неужели, мог подумать, что я и Чапос… Эн, что я смогу даже допустить такую мысль, чтобы пойти с ним в Храм Надмирного Света?! Чтобы стать мне Нэей — Эн? Ну и ерунда зловещая!

— Он не хуже прочего сброда, каким набита столица. Он талантливый человек, сбившийся с пути. Женившись на тебе, он изменится, он ещё способен на восходящую эволюцию своей души, на то, чтобы выкарабкаться из глубокой, да, очень грязной ямины, куда оступился. Он молод, и думаю, мы вместе с тобой изменим его. Твой родитель также видел в нём способности к более достойному проявлению себя в здешней жизни. К сожалению, он не успел определить его в учебное заведение, как хотел, видя, хотя и неразвитый, но одарённый ум мальчишки, кем был тогда Чапос — Эн. Виснэй хотел ему помочь, хотел, чтобы приёмный и заброшенный сын его личного телохранителя смог бы получить образование и встать на путь, не скажу, что праведный, но, по крайней мере, тот, кем и идут тут прочие социально одобряемые карьеристы.

— Чапос — Эн мой жених?! Ты серьёзно? Ты… он… да я умру, едва он прикоснётся ко мне как возлюбленный! — я задыхалась от возмущения, даже забыв о Рудольфе, о ком только что и рассказала Тон-Ату.

— Где я возьму тебе других женихов, если на этой планете они все тебя не достойны? Но кого-то же надо выбрать? Чапос-Эн по крайней мере способен на глубокое чувство. Он любит тебя давно, и думаю, невозможно мне водить его за нос столько уже времени. Разумеется, он ничуть не опасен для меня, но его окончательное озлобление в случае утраты им светлой мечты способно породить много горя уже для других людей.

— Я и думать об этом уроде не желаю! Я полюбила совсем другого! Не сможешь же ты насильно схватить меня в охапку и притащить в Храм Надмирного Света к семейному алтарю прямо к Чапосу-Эн в его ужасные руки? Я, конечно, слышала, что корыстные жрецы Надмирного Света нарушают законы, данные Свыше, и производят обряды соединения по ночам и без свидетелей при яростном сопротивлении девушки… Да разве Надмирный Отец не сочтёт такое надругательство над подлинным соединением двух душ преступлением? Он накажет за это последующим и очень плохим стечением обстоятельств жизни для тех, кто позволяет себе насилие над другой душой.

— Да неужели я способен к насилию над дорогим мне человеком? Как ты могла и допустить такую мысль! Ты полностью свободна в своём выборе. Только я вначале решил, что Чапос-Эн сумел убедить тебя в своём чувстве, если уж и не внушить тебе ответное. Он сильный человек, и мог бы при определённых обстоятельствах стать ближе не только тебе, но и мне. А красочная внешность чепуха, это всё игрушки для недоразвитых людей-детей.

— Никогда! Никогда я не смогу позволить ему быть ближе! Я хочу быть ближе только Рудольфу. А ты выбирай себе любых слуг, им-то точно не важно быть красочными, а только полезными и надёжными.

— Ну что же. Я тебя услышал. И повторю, ты свободна в своём выборе. Я слишком люблю тебя, чтобы влезать в твою душу и хозяйничать там как в своём доме. Дескать, это чувство мне нравится, а другое я выброшу прочь. Чувства не вещи. Даже наш Творец не позволяет этого себе. А ты тонка, интуитивна, если сумела понять даже в таком возрасте, что Чапос-Эн тебе не пара. Он не настолько ужасен, как тебе показался. У него всегда много подруг, и женщины считают его привлекательным партнёром, даже аристократки принимают его у себя. Ты же увидела его скрытую истинную суть, что открывается не каждому даже опытному в жизни человеку, она-то и напугала тебя. Что же, он думал, что недостойные дела способны дать ему искомое, что богатство важнее чистой души, а привольная усадьба сразу обеспечит ему счастливую жизнь, где он поселит ту, которую себе избрал. Должен признать, его посев уже принёс свои скороспелые плоды. Это неотменяемый и высший закон Мироздания, — любой урожай превосходит многократно то, что человек сеет, и как в добром, так и в злом деянии всегда только так. А человек удивляется — за что я терплю? Забыв свои проступки и считая их несущественными для будущего воздаяния. Посеял-то малое зёрнышко, откуда же полный колос бед? Вот твоя мать, к примеру. Она отринула меня, не разобравшись ни в чём. Оскорбила и заподозрила в самом страшном — предательстве! Меня, своего воспитателя и покровителя, своего отца, по сути. Я любил её настолько, что и теперь плачу, вспоминая её. Решила проявить самодеятельность после того, как обрекла беспомощных детей и себя нужде. Вообразила себя сильной и умной, будучи слабой и глупой, хотя и прекрасной как никто в Паралее. А результат? Она погибла.