Внучка жрицы Матери Воды (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 38

— Я всегда стремилась к тем, кто умнее меня, — сказала я. — Меня никогда не интересовали заурядные люди, даже наделённые внешней привлекательностью. — Тут я подумала о том, что отсутствие волос на его голове мешает мне предаться бесконтрольному восхищению его реально бесподобной внешностью. Подобный и существенный изъян мне несколько мешал.

Чтобы несколько снизить градус возникшего почтения с моей стороны, он сказал, — Я знаю обо всём ничуть не больше ваших многознаек.

И в самом деле, я ощутила себя несколько неполноценной, придавленная его невероятной учёностью. Флиртовать с таким умником казалось уже невозможным. Однако я понимала, как ему важно поразить собою во всех смыслах ещё и потому, что Гелия в те разы унижала и третировала его на моих глазах. И надо заметить, ей удалось лишить его ореола необыкновенного существа, каким он предстал передо мной и Элей в Саду Свиданий. В отличие от Эли, как та ни старалась его осадить в ту встречу, то вырывая браслет, то ругая за сворованный букет, Гелия смогла принизить его до уровня заурядного, хотя и очень красивого парня.

— Я всего лишь воспроизвожу по памяти ту часть лекций, что прочли мне в своё время мои старшие коллеги, — пояснил он и почесал свою остриженную макушку. Меня отчего-то тронул сам вид этого круглого завихрения на его макушке, обычно хорошо заметного лишь у детей и никогда у людей взрослых. Захотелось потрогать и погладить его как маленького мальчика. Вид у него был непередаваемо нежным, притягательным и почему-то родным, будто мы знакомы с ним всю нашу сознательную жизнь…

Он оценивал ситуацию, не желая переигрывать, превратив гостиную Гелии в общеобразовательную школу. Он тут же учуял, что я воспринимаю его как невероятно умного, и поспешил исключить даже малейшее напряжение из-за неравенства в общении, — Не думай, что я излагаю тебе свои личные прозрения на эту тему. Мне дорого твоё внимание, но не стоит меня возносить до уровня какого-то мощного мудреца. Скажем так, в том профессиональном сообществе, где я и обретаюсь, идёт непрерывный процесс повышения уровня знаний, чтобы нам всем не отупеть с неизбежностью. Те, кто оказался способен изучить старую письменность и поглотить уйму раздобытых источников, всего лишь поделились с остальными коллегами усвоенным материалом и своими мыслями по этой теме. Всё стоящее переведено в особые информационные носители. Ты бы удивилась, если бы увидела, что тысячи и тысячи огромных томов хранятся в штучке размером с твой мизинчик. Можно было бы и в зёрнышко их поместить, но тогда его легко было бы потерять случайно и не найти потом. Хочешь, я всё это тебе покажу? Когда ты согласишься стать моей гостьей…

Я продолжала пребывать в состоянии душевного и умственного диссонанса, — он затаскивал меня из привычных реалий куда-то, где у меня не было поддержки из понятных и усвоенных умозрительных конструкций. Само построение его фраз озадачивало. Я никогда не слышала, чтобы люди так разговаривали. Состоя из простых слов, в целом речь его была сложной для моего восприятия.

— Ты так забавно таращишь глаза, — сказал он, — а при этом так почтительно внимаешь мне, что я и в самом деле ощущаю себя старым жрецом, наделенным высшими познаниями, — он засмеялся и быстро оказался рядом со мной. Почти вплотную. — Не буду скрывать, мои познания значительно превышают твои, но сам я нет.

— Все аристократы носят шапочки, — сказала вдруг я. — Это весьма украшает мужчин. Даже простолюдины им подражают. Мой папа всегда носил очень красивую шапочку, хотя волосы у него росли ниже ушей.

— Что? — удивился он, — шапочку? Так я и не включён в списки континентальных аристократов. Выходит, я простолюдин, — он засмеялся. — Ты серьёзно хочешь, чтобы я нахлобучил на себя шапочку? — и он уже заходился от приступа смеха.

— Тогда отрасти себе волосы. Или они у тебя не растут? — У меня задрожали губы не от обиды, которой не было, а от волнения, что я выдала ему свои рекомендации. Мне хотелось невозможного — совершенства. Потому что с нормальными волосами он был бы невозможным совершенством.

— Не могу. У меня, если можешь это понять, своего рода обязательство перед высшими силами, что над нами. Только в таком случае я могу невредимым вернуться туда, откуда и был выдворен. Или изгнан. Я принёс часть своего внешнего украшательства, то есть свою гриву, в жертву высшим силам за покровительство. Им отчего-то важны наши жертвы. Как-то так. Если я раздражаю тебя такой вот своей особенностью, и ты не хочешь нашей дружбы из-за этого, то я уйду… — он действительно поднялся. Хотел ли он уйти или разыграл свою обиду, только я судорожно схватилась за его руку и удержала.

— Нет! Не уходи. Для меня не имеют значения особенности твоего внешнего вида… — что, конечно, не было правдой, но ведь в действительности он околдовал меня, даже будучи безволосым в ноль. — У тебя очень красивая форма головы… а ещё уши…

Он ответно взял меня за руку, — Уши? Я и забыл, что у меня есть уши. Вот если бы они были здоровыми и красными, тогда уж точно я носил бы шапочку. Но думаю, и это не помогло бы. Такой изысканной девушке в человеке важно всё — и ум и уши.

Я засмеялась, и напряжение было снято.

— Почему ты не носишь мой подарок — браслет? — спросил он.

И тут я вдруг искренне рассказала ему о своей обиде на него за то, что он обозвал браслет «пустяковиной», поэтому я выбросила его в уличную пыль. Очень искренне он огорчился, — Зачем?! Это были подлинные камни, найденные в горах Паралеи при добыче редкоземельных металлов, важных нам для работы. Сами камни никому у нас не нужны, но я обработал их, чтобы подарить при случае той, кому они принесут радость. Я обманул Гелию лишь для того, чтобы не взяла их себе. Она же ничего не ценит, настолько всем пресытилась. Ну, зачем? Я так старался придать им красоту, максимальную прозрачность и блеск! — он едва не плакал, если к нему было применимо такое определение. Я также сильно огорчилась, сожалея о сказочно-красивом браслете. Могла бы просто подарить Эле, не забалованной украшениями. Но вернуть браслет было невозможно.

— Я же так хотел тебя порадовать, когда узнал, что ты потеряла свой браслет, — признание поставило меня в тупик. Откуда он мог узнать об этом?

— Будь я маленькой, то решила бы, что ты волшебник. Но я уже не верю в волшебников. Я хотела, чтобы ты оказался настоящим акробатом и прокатил меня в своём фургоне, где акробаты живут, а также хранят свой сценический реквизит для выступлений… — я на самом деле сожалела, что прекрасный акробат, возникший возле Сада Свиданий, в некоторой степени был фикцией.

— Ты настолько авантюристична? Ведь бродячие акробаты, как и все кочевники, мало отличаются в своей жизни от разбойников. Он увёз бы тебя на край континента, а там выбросил у границы джунглей.

— Почему бы? — спросила я. Он говорил точно также, как и Реги-Мон. — Они обычные трудовые люди, только труд у них особый и творческий.

— Так здесь все предельно эгоистичны. Почти как в зверином царстве. Каждый за себя. Развлёкся бы с тобой, да и выпихнул, чтобы не отвечать ни перед кем. Совершенно искренне не считал бы, что поступил плохо, ведь ты же сама бы с ним поехала в его затхлом фургоне. — Он улыбался точно также радостно, как и при встрече возле Сада Свиданий. Во весь свой зубастый рот.

Я разозлилась. — Никуда бы я ни с кем не поехала! С тобой же не пошла гулять?

— Тебя охранители не пустили. А так, ты бы пошла. Ты же хотела. Я понял сразу.

— Какие ещё охранители? У меня их нет.

— Точно, — согласился он. — Случись что серьёзное, все эти охранители мигом бы испарились. Так и бывает обычно. Я же говорю, тут каждый за себя.

— А если бы я пошла с тобою? — меня вдруг увлекла такая игра. — Что было бы?

— Я показал бы тебе дом в столице, где у меня есть маленькое жильё. Пригласил бы в гости. Накормил твоими любимыми пирожными. Я их специально припас для тебя. А потом не отпустил бы от себя никуда. Вернее, ты сама не захотела бы со мною расстаться. Уж поверь. Но на край континента точно бы не отвёз. Отвёз бы туда, откуда ты не захотела бы уже возвращаться назад.