Серебряная корона (ЛП) - Джонсон Джули. Страница 22

Но я уверена, что никто и никогда не получал здесь столько удовольствия, сколько мы с мамой, нарезая лук на этом потрескавшемся линолеуме, смеялись до слез.

После встречи с Лайнусом я сразу же вернулась в спальню и около часа смотрела на стену, размышляя, не совершила ли я огромную ошибку. Я мучила себя, повторяя все контраргументы, которые должна была использовать, анализируя все моменты, которые я забыла затронуть во время наших переговоров, пока не подумала, что моя голова может взорваться от напряжения.

Мне нужно было отвлечься. Что-то, что отвлечет меня от мыслей о будущем. Предпочтительно, что-то с полусладкими шоколадными конфетами и приятным приливом сахара. Мне нужно было…

печенье.

Итак, я отбросила беспокойство о столкновении с Картером, Хлоей или — не дай бог — их демонической матерью и отправилась на поиски кухни. Теперь, если бы я только смогла найти муку, я была бы в деле…

— Черт, — бормочу я, открывая еще один шкаф. Этот заполнен тем, что кажется антикварным фарфоровым сервизом.

— Мисс, вы уверены, что я не могу помочь с…

— Я уверена! — Я прервала ее, качая головой в отчаянии и бормоча про себя. — Серьезно, как богатые люди так живут? Что они делают со всем этим свободным временем? — Я открываю еще один шкаф. Специи. Я подхожу ближе. — Никакой работы по дому? Не нужно готовить еду? Еда волшебным образом появляется на столе, грязная одежда исчезает без моего участия… Мне кажется, что я живу с чертовыми домовыми эльфами.

— Я прошу прощения, мисс, — говорит Патриция, чуть не плача.

— О, пожалуйста, не расстраивайтесь! — Я поворачиваюсь к ней лицом, чувство вины захлестывает меня. — Я знаю, что вы просто выполняете свою работу. Дело во мне. Я не привыкла сидеть весь день без дела. Я немного схожу с ума, если меня нечем занять. Вы можете это понять?

— Конечно, мисс.

Я улыбаюсь, но она не отвечает — она слишком занята тем, что жует свою нижнюю губу. Очевидно, она не привыкла к тому, что королевские гости чувствуют себя как дома в ее владениях.

Вздохнув, я возобновляю поиск ингредиентов. Я уже почти потеряла надежду, когда открыла последнюю белую дверь и обнаружила узкую встроенную кладовую, полностью заполненную пекарскими принадлежностями.

— Конечно, я открываю ее последней… — смеюсь я, беря с полки контейнеры с надписями МУКА и САХАР, прижимая их к груди и перенося на соседний стол для приготовления. Тяжелый миксер из поместья Локвудов намного лучше по качеству, чем тот, что у меня дома, но с точки зрения базовой механики он не сильно отличается. Уверена, я легко разберусь, как им пользоваться.

Патриция сжимает руки в безмолвной агонии, наблюдая, как я хожу взад-вперед по кладовой, выстраивая продукты в аккуратный ряд — пищевую соду, соль, ванильный экстракт, шоколадную крошку. Когда она видит, что я направляюсь к ее безупречно организованному холодильнику, она не может сдержать крик беды.

— Мисс, вы уверены, что не хотели бы, чтобы я сделала это для вас? Если вы только продиктуете рецепт…

— Извините, — язвительно говорю я, отщипывая два яйца от коробки. — Я просто из тех сумасшедших, которым нравится готовить что-то для себя.

— Сумасшедший человек? — Теплый, знакомый голос прорезает комнату. — За это я могу поручиться.

Я так испугалась, что уронила оба яйца на пол. Я слышу безошибочный хруст скорлупы о кафель и вскрик домработницы, которая наблюдает, как желток растекается по полу, но мне все равно. Я уже в движении — лечу через всю кухню в ждущие руки Оуэна.

— Ты здесь! — кричу я, когда он прижимает меня к своей груди, вдыхая его запах. Он так хорошо пахнет. Прочный. Надежный. Безопасный.

Как дома.

— Конечно, я здесь. Думаешь, я позволю им запереть тебя и выбросить ключ без сопротивления? Ни за что, Эмс.

— Мой герой, — дразню я обморочным голосом.

Он смеется.

— Да, ну, это было не совсем просто. Я звонил, наверное, сотню раз, кричал, пока апатичный оператор кормил меня одной и той же ерундой о конфиденциальном королевском протоколе и рутинной процедуре безопасности. Я до смерти боялся, что с тобой что-то случилось. Еще час, и я был готов звонить в прессу и доводить свое дело до сведения общественности.

— Боже. — Я сжимаю его крепче. — Мне очень жаль.

— Это не твоя вина. Это ублюдки, которые притащили тебя сюда, — мрачно пробормотал он.

— Оуэн, дело в том…

— Знаешь, я не совсем понимаю, почему они передумали. Наверное, я их измотал, потому что около часа назад эта шикарная черная городская машина остановилась возле моей квартиры, и водитель сказал мне, чтобы я садился. По приказу короля. Какое безумие! Я почувствовал себя как в боевике. — Он фыркнул. — Не очень хорошем.

Меня пронзает чувство вины. Я точно знаю, почему он вдруг оказался здесь со мной; это не имеет ничего общего с его большими расходами на мобильный телефон и все связано со сделкой, которую я заключила в кабинете Лайнуса два часа назад. Но у меня не хватает духу его поправить.

— Спасибо, что пришел, — шепчу я, смахивая слезы. — Я действительно не могу поверить, что ты здесь.

— Я? А как насчет тебя? — возражает он, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Между его сузившимися карими глазами пролегла несомненная трещина беспокойства. Я вздрогнула, заметив небольшую рану у его виска — свидетельство его стычки с охранниками в переулке.

— Боже, да ты весь изранен из-за того, что тебя ударили пистолетом…

Он пожимает плечами.

— Ничего страшного.

— Это не пустяк. Ты проверил рану? Может попасть инфекция или…

— Эмс. Я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе.

— Тебе не нужно больше волноваться. Честно.

— Не пойми меня неправильно, я рад, что ты в порядке… Но какого хрена ты все еще здесь делаешь? — Его взгляд обежал кухню, остановившись на ингредиентах позади меня. — Кроме, очевидно, выпечки печенья для чертова врага.

Вздрогнув, я прижимаю руки к бокам.

— Я серьезно, Эмс. Что, черт возьми, происходит? Я ворвался сюда, ожидая найти тебя запертым в каком-нибудь подземелье, как военнопленного, борющегося зубами и ногтями за свою свободу… Представь мое удивление, когда я увидел, что ты вполне довольна тем, что тебя похитили.

— Это неправда!

— Разве нет?

— Оуэн, остановись. Ты не знаешь, о чем говоришь!

— Тогда объясни мне.

Я провожу обеими руками по волосам.

— Это сложно.

— Что тут сложного? — спрашивает он. — Хватай свое дерьмо и давай убираться отсюда. Подальше от этих людей. Назад к нашей жизни.

Мои глаза расширяются.

— Я… Оуэн, я не могу.

— Что, черт возьми, значит, ты не можешь?

Я бросаю взгляд на Патрицию, которая стоит на руках и коленях, убирая яичные желтки с пола, и слышит каждое наше слово. Если бы я думала, что есть хоть какой-то шанс, что она позволит, я бы опустилась и помогла ей. Но я достаточно мудра, чтобы не пытаться.

— Пойдем со мной, хорошо? — Я умоляю своего лучшего друга, хватаю его хромую руку и переплетаю наши пальцы. — Я все объясню. Только… не здесь.

Он стоически смотрит на меня в течение мгновения, прежде чем снова сжать мою руку. Извинившись через плечо перед Патрицией, я вывела его из кухни и повела вверх по лестнице. Предчувствие заполняет яму моего желудка, утяжеляя меня с каждым шагом, который мы преодолеваем.

Почему у меня такое чувство, что я собираюсь устроить еще больший беспорядок, чем тот, который я только что оставила на безупречно чистых полах кухни?

ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ОСЕННИЙ ДЕНЬ.

Заснеженные горы за поместьем создают идеальный фон для нашей прогулки по садам. Двое охранников следуют за нами на почтительном расстоянии — немые тени, бдительно следящие за тем, как мы огибаем топиарии и бурлящие фонтаны. Лабиринт тщательно ухоженных участков прекрасен, несмотря на отсутствие летнего цветения. В любой другой день мы бы наслаждались видом, смеялись и шутили о пустяках, делились историями и строили планы на будущее.