Серебряная корона (ЛП) - Джонсон Джули. Страница 24

— Приятно познакомиться, — с вынужденной яркостью вклинивается Хлоя, ее глаза остро смотрят на брата и моего лучшего друга. — Если все друзья Эмилии такие горячие, я думаю, может быть, эта нежелательная история с незваной-младшей-сестрой не будет такой уж плохой.

Я выдавливаю из себя тонкий смешок.

Оуэн прохладно смотрит на нее.

— Эмилия тебе не сестра.

— Оуэн, — бормочу я. — Она просто пошутила. Не будь ослом.

Однако становится ясно, что он не в шутливом настроении, когда его глаза возвращаются к моим.

— Мне плевать, шутила она или нет. Ты хоть что-нибудь знаешь об этих новых братьях и сестрах, с которыми ты решила жить? Вероятно, нет, поскольку ты избегаешь королевских сплетен, как чумы.

— По уважительной причине, — настаиваю я.

— Не тогда, когда ты ожидаешь, что я оставлю тебя здесь одну с ними!

— Эмилия — большая девочка, — говорит Хлоя, забавляясь. — Она может составить свое собственное мнение о нас.

— Я думаю, именно этого он и боится, — негромко добавляет Картер.

Оуэн напрягается.

— Не смей говорить со мной об Эмилии. Никогда.

— Почему? — Картер ухмыляется. — Боишься, что услышишь, что-то, что тебе не понравится?

— Так, так, мальчики, — пробормотала Хлоя. — Играйте хорошо или мы выгоним вас из песочницы.

Оуэн игнорирует ее, снова поворачиваясь ко мне. Его глаза полны такого острого отчаяния, что это пугает меня.

— Неужели ты не понимаешь? Эти люди олицетворяют все, что не так с этой монархией. Они пожинают все преимущества королевской власти без какой-либо ответственности. Они просто… пиявки, высасывающие кровь из наших налогоплательщиков.

Хлоя фыркнула.

Он смотрит на нее.

— Что, вы не согласны? Ты столько раз ходила на реабилитацию, что я уверен, что следующая передозировка будет бесплатной. — Его взгляд переходит на Картера. — А твой брат переспал с половиной этой чертовой страны!

Предупреждающий рык, который раздается в горле Картера, достаточно страшен, чтобы послать холодок по моему позвоночнику.

— Хватит, Оуэн! — шиплю я, совершенно потрясенная. — Я даже не узнаю тебя сейчас!

— И я тебя, — огрызается он. — Боже, Эмс, я знаю, что ты ищешь семью, но я думаю, что ты заслуживаешь большего, чем кокаин и ходячее венерическое заболевание.

Картер угрожающе шагает вперед, сжимая руки в кулаки.

— Не хочешь повторить, красавчик?

Оуэн поворачивается к нему, и на его лице появляется такое мрачное выражение, какого я никогда не видела.

— Ты меня не пугаешь, маленький лорденыш.

— Тогда ты либо очень храбрый, либо очень глупый. — Лазурные глаза сверкают. — Полагаю, я уже знаю, что из этого вероятнее всего.

— Поскольку я не муж отчаянной домохозяйки, жаждущей романа с каким-нибудь полукоролем… думаю, я в безопасности от тебя. — Оуэн наклонился, голос понизился. — Разве это не твой обычный образ действий — трахать жену, унижать мужа, разрушать брак? Видишь ли, в отличие от Эмилии, я читаю газеты.

Хлоя резко вдыхает.

Лицо Картера становится совершенно мрачным — очевидно, Оуэн задел за живое. Когда он делает шаг к нам, я чувствую, как замирает пульс в груди.

— Знаешь, ты, кажется, немного озабочен моими сексуальными завоеваниями. — Картер улыбается без малейшего намека на юмор. — Не волнуйся. В моей спальне нет женщин — причем, которая, как оказалось, находится прямо напротив спальни Эмилии. — Он делает многозначительную паузу. — Я обязательно присмотрю за ней для тебя, приятель.

Оуэн вздрагивает.

— Если ты тронешь хоть один волосок на ее голове…

— О, не трону, — подначивает Картер. — Только если она сама меня об этом не попросит, конечно.

— Пожалуйста, остановитесь, — умоляю я, голос трещит от напряжения. — Вы оба! Это абсурд.

Я хватаю Оуэна за руку, пытаясь встряхнуть его, но он вне моей досягаемости — потерян в темной, всепоглощающей ярости. Смотрю на его лицо, на эти глубокие карие глаза, на эти распущенные светлые волосы, которые я всегда так любила… впервые в жизни мне кажется, что я смотрю на незнакомца.

Когда Картер делает еще один шаг вперед, Хлоя выкидывает руку, чтобы остановить его. Я делаю то же самое с Оуэном, прижимая его к себе со всей силой, которой обладаю. Я чувствую, как быстро поднимается и опускается его грудь, даже сквозь толстый рукав пиджака. Оба мужчины выглядят так, будто они в одном дюйме от того, чтобы избить друг друга до потери сознания на идиллической садовой дорожке. В воздухе столько тестостерона, что я удивляюсь, как у меня на челюсти не появилась пятичасовая тень от одного только его вдыхания.

Дикие глаза Хлои встречаются с моими.

— Думаю, вам двоим стоит уйти.

Я не могу не согласиться.

С гримасой, я полностью подхожу к Оуэну и начинаю толкать его назад, пытаясь заставить его уйти с линии огня. Он сопротивляется, ноги крепко зафиксированы.

— Пойдем, Хардинг, — огрызаюсь я, толкая его в грудь. — Не заставляй меня звонить твоей матери. Ты знаешь, что я позвоню. И мы оба знаем, что Белинда будет в ярости.

Его глаза переходят на мои, и всего на секунду я вижу след мальчика, которого я знала раньше, под этим позывным, неузнаваемым альфа-самцом.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Со вздохом он сжимает челюсти, поворачивается и начинает идти по тропинке — голова склонена, руки сжаты в кулаки, плечи напряжены под тканью рубашки с длинными рукавами. Я бросаю быстрый взгляд назад на Хлою и Картера, прежде чем последовать за ними, совершенно не находя слов. Я ошеломлена поведением Оуэна. Я совершенно убита тем, что он сказал о них.

— О, не смей извиняться, — оборвала меня Хлоя, прежде чем я успела это сделать, ее губы искривились в небольшой улыбке. — Благодаря тебе, все наконец-то становится интереснее.

Благодарно кивнув в ее сторону, я поворачиваюсь и бросаюсь вслед за Оуэном. Я ни разу даже не взглянула на Картера. Но всю дорогу по тропинке я чувствую тяжесть этих слишком голубых глаз, прожигающих мою спину, как огонь, который я не могу погасить, как бы ни старалась.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПОСЛЕ ИНЦИДЕНТА С ОУЭНОМ я думала, что жизнь в поместье Локвудов не может быть хуже.

Я очень сильно ошибалась.

— Помните: подбородок вверх, плечи назад, хватка тонкая. — Леди Моррелл с неодобрением смотрит на свой длинный крючковатый нос. — Это ложка, а не ручная граната. Ваш указательный палец должен лежать на серебре, легкий, как крыло колибри, собирающей пыльцу с цветка.

Она полна этих цветистых, чрезмерных аналогий. Уже сегодня меня учили, как скользить по танцполу, словно парящий ястреб в полете над розовым рассветным небом, и делать реверанс, опускаясь на пол, как заходящее солнце, медленно опускающееся к вечно неподвижному горизонту.

Всякий раз, когда я начинаю задаваться вопросом, зачем я подвергаю себя этому, я сосредотачиваюсь на свете в конце тоннеля, который стоит сто тысяч долларов. Обычно этого достаточно, чтобы я не бросилась бежать.

— Вроде хорошо, леди Моррелл. — Я в десятый раз поправляю хватку. — Как вам это?

— Неправильно. Совершенно неправильно! Вот, позвольте мне продемонстрировать еще раз…

Я сглатываю крик. Я не уверена, сколько еще я смогу выдержать, прежде чем сдамся и помчусь обратно в свою комнату…

Как стремительный гепард, пересекающий Серенгети!

Я фыркнула не по-женски, чем заслужила взгляд моего наставника.

Как и было предсказано, уроки принцессы оказались совершенно невыносимыми. Шесть часов в день — три утром и еще три после обеда — леди Моррелл читает лекции о достоинствах приличий, манерах за столом, королевском обращении и германских обычаях. К среде моя голова настолько забита банальной информацией, что я достигла точки насыщения.