Дыши со мной (СИ) - Обр Ольга. Страница 14

После обеда ко мне неуверенно подходит Эрик:

— Мам, поклянись, что не будешь ругаться, — ясно, он что-то знает, но говорить боится.

— Клянусь.

— Джамиль в убежище. Только не ругай его, хорошо? И он есть хочет, — выдыхаю. С этими мальчишками поседеешь раньше времени. Иду в домик, параллельно набирая Кира:

— Джамиль у нас. Только не ругай его, пожалуйста. Постарайся успокоиться, пока едешь.

— Не обещаю, — резко говорит он, но я знаю, какое облегчение он испытывает сейчас.

Захожу в домик, по пятам сопровождаемая Эриком. Джамиль смотрит на нас таким несчастным взглядом, сидя на подушках, что его просто невозможно ругать.

— Ты хоть представляешь, как мы все испугались? — спрашиваю, притягивая его к себе. — Никогда больше так не делай, сынок. Хорошо?

Его глаза блестят, мальчик утыкается мне в плечо и всхлипывает, уже не таясь.

— Я не хочу от тебя уезжать, — обнимает меня крепко и футболка тут же становится мокрой от слёз.

— Сейчас Кир приедет, и мы всё обсудим, а пока надо поесть. Пойдём.

Веду его на кухню, где разогреваю замороженную лазанью и нарезаю овощи. Джамиль ест молча, видно, что нервничает:

— Боишься отца? — спрашиваю, наконец. Он кивает и делает огромный глоток сока.

— Не бойся, уж от него я тебя спасу. Веришь? — он снова кивает, на этот раз куда веселее.

Кир приезжает минут через пять после этого. Молчит, наблюдая, как сын заканчивает трапезу.

— Почему ты это сделал? — спрашивает устало. — Ты же знаешь, что мне надо быть в Палере сегодня.

— Я надеялся, что ты улетишь без меня, — бурчит тот себе под нос.

— Ты, правда, считаешь, что я мог так сделать? — обиделся явно. — Так почему, Джамиль?

— Я хочу остаться с мамой, — на этот раз он смотрит на отца открыто.

— Как ты это делаешь? — поворачивается ко мне Кир. — Всего два месяца знакомства с тобой и ему уже не нужен родной отец.

— Не ругай его, — прошу мягко, обнимая за талию. Велю ребятам пойти поиграть в саду, чтобы обсудить наши дальнейшие действия без любопытных мордах. Когда они исчезают за дверью, продолжаю. — Можешь оставить его с нами, если хочешь. Я не против. Тебе решать.

Кир обнимает меня в ответ, сжимая железной хваткой, смотрит долго в глаза:

— Ты уверена?

— Да, конечно. Только нам улетать шестнадцатого, ты успеешь вернуться к этому времени?

— Должен успеть.

Он выдаёт нам ключи от квартиры, чтобы мы могли собрать вещи Джамиля, а сам уезжает в аэропорт. Но перед этим долго что-то выговаривает сыну, закрывшись с ним в кабинете.

КИРАМ

Eminem — Criminal

Когда обнаружил, что Джамиля нет в квартире, поначалу даже не испугался, уверен был, что он сбежал к Мари. Я бы и сам к ней сбежал. Но время шло, а он так и не объявился в её доме, я начал переживать не на шутку. Злился, конечно, тоже — отец с меня шкуру спустит за опоздание. И поведение Джамиля будет не оправданием для меня, а напротив, отягчающим фактором — воспитывать не умею. Но я, как и всегда, оказываюсь прав — мой мальчик предпочёл общество малознакомой женщины моему, как иначе, если речь о ней, да? Перед тем, как уехать, долго промываю сыну мозг, чтобы вёл себя прилично в моё отсутствие:

— Ты же не хочешь, чтобы она сбежала снова? — он качает головой и обещает вести себя идеально. Пожалуй, верю. Всё-таки я его достаточно строго воспитываю.

Семь часов полёта тянутся бесконечно, прибываю в Палеру уже в ночи. Пара часов на сон и аудиенция у Самира Арафата неизбежна.

— Ты избаловал его, — как обычно отец не разменивается на приветствия. — Бери пример с Джавада, его дети как шёлковые, — Джавад, конечно, мне брат, но я предпочитаю, чтобы сын был мне другом, а не просто боялся меня до одури. Не то, о чём стоит говорить сейчас.

— Так зачем ты меня вызвал так срочно? — перевожу тему, не желая обсуждать с ним это. Да, я научился противостоять ему, а не выслушивать всё как покорный барашек. Это заняло годы и тонну усилий, пока он не признал во мне если не равного, то что-то близкое к тому.

— Мне нужно, чтобы ты разобрался с Фархатом. Он слишком высоко взлетел и считает, что может смотреть на нас сверху вниз.

— Ты сейчас про младшего? — дождавшись утвердительного кивка, уточняю. — Насколько жёстко разобраться? — это мне не нравится. Та часть обязанностей, что взвалил на меня отец, больше подошла бы Джаваду.

— Для начала припугни, а там посмотрим. Он мешает, но у него сильный покровитель.

Киваю и поднимаюсь, чтобы уйти, когда он останавливает меня взмахом руки.

— Не хочешь поблагодарить, сын?

— За что?

— За свою счастливую личную жизнь, — усмехается отец. И у меня темнеет в глазах. Я ни разу не поинтересовался, как именно погиб Эванс. Идиот. Если она узнает… — Это должен был сделать ты, ещё восемь лет назад, — добавляет жёстко. Я киваю ещё раз, не находя слов для этого человека, и отправляюсь в свой кабинет, чтобы привести мысли в порядок.

Почему он решил убрать Эванса именно сейчас? Столько лет прошло. Вывод напрашивается сам собой: ему нужен инструмент давления на меня, почувствовал, что становлюсь слишком самостоятельным. И я оставил их там одних. Не откладывая, звоню Стоуну, велю увеличить количество охраны, так же прошу забронировать билеты на всю команду на шестнадцатое. В идеале надо бы отговорить её от поездки, но знаю точно — не получится.

Минут через пятнадцать заходит Джавад, чтобы обсудить предстоящее дело. Разглядываю брата, размышляя, в курсе ли он планов отца, участвовал ли в устранении Эванса. В конце концов, спрашиваю прямо и ответ ожидаемо категоричен:

— Можешь не благодарить за эту небольшую услугу, — говорит он серьёзно. Да, могу не благодарить. Даже если она не узнает никогда, как я смогу теперь смотреть в глаза ей и Эрику?

МАРИ

Evanescence — My immortal

Две недели пролетают довольно быстро, наполненные шумом и бурными мальчишескими играми. Кир звонит каждый вечер, узнать, как у нас дела, но не говорит ничего конкретного по поводу своего возвращения. И отказывается говорить что-либо о возросшем числе охраны вокруг моего дома. В конце концов, наступает утро шестнадцатого, вылет зарезервирован на десять часов, а он так и не появился. Ещё вечером велел передать Джамиля заботам Кэрри, вернувшейся из своего незапланированного отпуска, и пожелал нам с Эриком хорошего отдыха. Джамиль, конечно, расстроился невероятно, но держался хорошо, даже не спросил, почему не может лететь с нами. Только долго не мог отпустить меня, прощаясь. Эрик отвлёк его, обещая привезти какую-то крутую аранскую компьютерную игру, которая пока не продаётся в Кирии, и на этом мы вполне мирно расстались.

Сегодня мы летим на папином самолёте, здесь всё привычное и знакомое: бежевая обшивка комфортных кресел, улыбчивые лица проводников, не меняющихся долгие годы. Именно на этом самолёте полгода назад я прилетела в ад. В пути Эрик по большей части зависает в телефоне, отвлекаясь лишь на обед, а я размышляю, как добраться до дома Паолы с Ричардом с минимальными потерями. Стараюсь абстрагироваться, но даже мысли о Кире сейчас не помогают, сердце сжимает каменными тисками заранее. Словно мне предстоит пережить всё заново. Но вот шасси толкают землю, убегающую с огромной скоростью, и у меня нет другого выхода, кроме как окунуться в прошлое. Мы планировали провести Рождество с родителями Алекса. Он вылетел раньше на пару дней, хотел увидеться со старыми друзьями, а у Эрика ещё не закончилась учёба. В день нашего прилёта он должен был забрать нас из аэропорта. В точности, как и сегодня, мы с Эриком спустились по трапу, разница лишь в том, что сегодня жаркий июньский вечер, а не раннее, ещё тёмное, холодное декабрьское утро. Прошли в зону прилёта, где сегодня нас ждёт Ричард, радостно обнявший меня и внука. Тогда должен был быть Алекс. Но его не было. Я позвонила, чтобы узнать, как скоро его ждать, но абонент оказался вне зоны действия сети. Еще три попытки ничего не дали. Душная паника просто затопила меня. Паола ответила почти сразу, сообщила, что Алекс выехал за нами час назад. Мы ждали его довольно долго, но Эрик был уставший, и я решилась взять такси. Набрала сообщение всё так же недоступному мужу, а затем села в первую попавшуюся машину. Родители Алекса живут за городом, минутах в сорока от столицы, в красивом поместье с большим садом. Сегодня дорога обещает быть живописной, Арана летом прекрасна. Она и зимой красива, но тогда я не различала окрестностей. На середине пути к дому дорогу нам преградили несколько машин: полиция, скорая помощь. И искорёженный белый порше у высокой сосны. Сейчас, проезжая мимо этого места, ничем не напоминающего о недавней трагедии, я не могу сдержать слёз. Тогда, я попросила водителя остановиться и велела Эрику не выходить из салона. Уже не в себе, подбежала к белой груде металлолома, ещё недавно бывшей люксовой машиной. Спасатели вырезали водительскую дверь, мы появились как раз в тот миг, когда тело Алекса достали. Уже тело, в этом не было сомнений. Я смутно помню, как мужчины в форме удерживали меня, пытающуюся прорваться к нему, что-то говорили. Всё как в тумане. Одна мысль в голове: этого не может быть. Не может. Быть. Каталка, синий полиэтиленовый мешок. Эрик, вцепившийся мне в руку. Офицер полиции, чего-то добивающийся от меня. Я словно перестала понимать аранский. Мужчина открывал рот, издавал звуки, но они не оформлялись в слова. Серый рассвет придавал происходящему оттенок фантасмагории. Алые пятна крови на белом снегу, мигалки спасательных машин. Пальцы Эрика. Холодные. Взглянув на него, немного пришла в себя. «Это мой муж», — сообщила офицеру. Показала документы и оставила номер телефона. Вернулась в такси. Сочувственный взгляд водителя в зеркале заднего вида. Рыдающий сын. И слёзы, слёзы сплошным потоком. Этого не может быть. Но это было.