Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 105

Тот заметно напрягся и спросил дрогнувшим голосом:

— Вы о чем?

— О том, что вам не стоит неумело возводить напраслину на медведя, который уже наверняка мирно спит у себя в берлоге. Ваши раны получены от людей. Скажите мне, кто это сделал.

— Медведь, — тупо произнес Томас, отводя взгляд.

Опять двадцать пять!

— Понимаю, вы боитесь их, — с осторожным нажимом начал Фриц, — но Церковь заступится за вас и вашу семью. Неужели вы думаете, кто-то сможет противостоять служителям Господа?

Он ожидал, что обещание защиты подействует. К тому же Томас, уже давно живущий как калека и накопивший злобу на обидчика, ухватится за возможность отомстить, если это не повредит семье.

Надежды не оправдались.

Надтреснуто рассмеявшись, Томас бросил:

— Защита? Ага, как же… Только трепаться горазды, а так, мы, крепостные, для вас что дерьмо под ногами — потопчетесь и все. Иди ты со своим лечением знаешь, куда?..

От поливания грязью Фрица спасло появление супруги Томаса — изможденной женщины, с седыми прядями в некогда каштановых волосах.

Она сперва удивилась при виде священника, потом быстро разобравшись, в чем дело, вывела Фрица во двор и долго униженно извинялась за поведение мужа.

— От страданий он совсем лишился разума! Сам не понимает, что несет!

Заверив женщину, что не в обиде, Фриц вручил ей несколько серебряных монет и попытался выведать полезные сведения. Но она, похоже, сама не знала, что произошло с Томасом на самом деле, и, не подавившись, скушала сказку о медведе.

Зато сообщение о том, что мужа можно излечить женщину очень обрадовало. И Фриц нашел в ней союзницу, заверив: если ей удастся вытянуть из Томаса правду, семья не только вернет здоровье кормильцу, но и получит сверх того денежное вспоможение.

Окрыленная надеждой женщина настойчиво приглашала Фрица остаться на ночь, но тот не хотел лишний раз злить Томаса, да и сомневался, что сможет отдохнуть в гнетущей атмосфере дома.

Добравшись до соседнего с Вайсблюменом селения побольше, Фриц заночевал в доме у местного священника, где не преминул расспросить о Томасе. Увы, ничего необычного узнать не удалось.

Томас отправился на охоту и пропал на четыре дня. Его уже собирались искать, но он приполз домой сам, весь израненный, с переломанными ногами. Деревенская знахарка его подлатала, и пару дней проведя на грани смерти, Томас выкарабкался. Скупо поведал знакомым о встрече с медведем-шатуном — никому и в голову не пришло усомниться в этой истории.

Сам священник полагал, что Томас полез за дичью в господский лес, вот высшие силы и покарали преступника.

На следующий день Фриц продолжил путь по заранее намеченному маршруту.

Деревня Кройцдорф оказалась посимпатичнее Вайсблюмена, возможно, потому что принадлежала Церкви, а не барону. Здесь не пришлось задерживаться надолго: мужчина, о котором поведали Беата с компанией, и правда упал с яблони. Его сломанную руку хорошо подлечил местный знахарь, так что Фрицу даже не пришлось ничего исправлять.

Дальше в полудне пути ждало селение Спандорф, чей хозяин угадывался по названию. Деревня казалась близняшкой Вайсблюмена, те же лачуги да грязь на улицах. Картину спасала лишь протекавшая рядом живописная река.

Первый же встречный прохожий указал Фрицу, где живет Ута, которая некоторое время назад сильно поранилась, свалившись в овраг и проплутав по лесу два дня.

— Хотя мы-то все знаем, что это был за «овраг», — с сальной улыбочкой поведал мужчина, не став, однако, вдаваться в подробности.

Дом семейства Уты в отличие от большинства в Спандорфе оказался добротным: стены из кирпича, черепичная крыша, несколько окон с резными ставнями.

В сарае, судя по звукам, обитали свиньи. По двору топтались куры и гуси, встретившие появление Фрица угрожающим гоготом. Опасливо обогнув стаю, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь болтающимся на веревке деревянным молоточком.

Из дома донеслась возня, резкие окрики и шаги. Потом дверь приоткрылась и на пороге появилась опрятная, круглолицая старушка, благообразный облик которой портил только злобный взгляд глубоко посаженых глазок.

При виде рясы Фрица она сразу смягчилась и поклонилась.

— Благословите, святой отец.

Перекрестив ее лоб, Фриц представился и спросил об Уте.

Старуха брезгливо поджала губы, вмиг растеряв все свое сладкое благолепие.

— Да ничего с ней не случилось. Прошлялась два дня невесть где и невесть с кем, да поцарапалась немного. Не стоит вам тратить на подобную женщину свое драгоценное время, отче.

Сочтя нужным сразу показать, кто есть кто, Фриц сухо сказал:

— На что и как тратить свое время, я решу сам. Пожалуйста, позовите Уту, я бы хотел поговорить с ней и, при необходимости, осмотреть раны.

Смерив Фрица откровенно подозрительным взглядом, старуха визгливо крикнула:

— Эй, Ута, иди сюда! Живее! Не копайся там, дурища!

Где-то через полминуты из-за сарая показалась молодая женщина, при виде которой Фрица сразу почувствовал ударивший под дых поток отчаяния.

Когда-то Ута явно была красавицей, пепельноволосой и со светло-серыми глазами с поволокой, но теперь в них отражалась пустота, словно у рыбы, а на нежном лице — тупая покорность. Сгорбившись, будто под невидимой тяжестью, она шаркающей походкой подошла к крыльцу.

— Чего тащишься, точно вот-вот помрешь? — Старуха тут же напустилась на Уту. — Не видишь, что ли, святой отец ждет? Тащился ради тебя, тупой пигалицы, в такую даль! И угораздило Тео жениться на полной дуре! Я говорила, предупреждала, но кто же слушает мать!

Фриц начал понимать отношения в этом доме. Сказки о жестоких свекровях, всячески издевающихся над невестками, появились не на пустом месте. Очень часто старые женщины вели себя именно так, не только из зависти к чужой молодости и красоте, но просто ревнуя сыновей, которых считали своей собственностью.

— Можем ли мы поговорить где-то в уединенном месте? — Фриц прервал поток упреков свекрови, которые уставившаяся в землю Ута сносила с молчаливым терпением. — Возможно, вашей невестке потребуется исповедь, не хочу, чтобы нам мешали.

Наградив его еще одним пренебрежительным взглядом, старуха проворчала:

— В саду за домом посидите.

Не дожидаясь нового брюзжания, Фриц взял Уту за локоть. Только тогда, она, казалось, заметила присутствие постороннего мужчины. Покосилась на Фрица и в ее остекленевших зрачках появилось выражение, которое он раньше уже не раз видел.

Ужас загнанного зверя.

Так на мужчин в Аласакхине смотрели обесчещенные женщины захваченных городов, а потом на разоренных войной северных землях материка.

Так на Фрица и Рудольфа сперва смотрела Эсфирь.

Мысленно он горько усмехнулся: уже в который раз пригождается старый опыт. Наверное, именно в такие моменты понимаешь, что, сам того не заметив, из восторженного юноши превратился в умудренного жизнью мужика.

— Все в порядке, дочь моя, — со всей возможной лаской, идущей от искреннего желания помочь, произнес Фриц. — Ты можешь доверить мне все, что тебя гнетет.

Впечатление от его слов испортило презрительное фырканье старухи. Стоило побыстрее избавиться от ее назойливого присутствия.

— Покажи мне, пожалуйста, дорогу в сад, — предложил Фриц Уте, на сей раз не пытаясь к ней прикасаться.

Все так же не говоря ни слова, Ута поплелась в обход дома, и Фриц двинулся следом, провожаемый колючим взглядом старухи.

За строением раскинулся ухоженный сад с грядками и фруктовыми деревьями. Под одной из наполовину облетевших яблонь стояла скамейка, туда Фриц и присел, похлопал по месту рядом с собой.

Усевшись так, чтобы случайно не соприкоснуться с Фрицем даже краем одежды, Ута уставилась на сложенные на коленях руки.

Фриц сразу подметил покрасневшую от частой работы с холодной водой кожу, мелкие царапины на пальцах и грязь под ногтями. Наверняка у старухи невестки вкалывают, как рабы на галерах басарских пиратов.