Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна. Страница 44

— Что стряслось? — негромко спросила сестра.

— Дашка, — хмуро ответил брат. — У неё роман.

— Я даже догадываюсь, с кем, — усмехнулась Катя. — Он, кстати, попросил меня за ней присмотреть. Сказал — чтоб никто не обидел.

— «Никто» — значит, и он тоже?

— Я пока не вижу проблемы… Жень, ты что, Дашку не знаешь? Если что-то пойдёт не так, она будет страдать, вздыхать, даже плакать, но никого к себе не подпустит.

— Что-то ты слишком оптимистична.

— Просто я немножко лучше тебя изучила Петра Алексеича. Ты хоть понимаешь, кто мы для него? Все мы?

— Вот как… Значит, Дашка для него что-то вроде иностранной принцессы.

— Скорее, инопланетной, вроде Аэлиты. И отношение соответствующее. Потому то, о чём ты подумал — это не первое, что должно нас беспокоить.

— Я помню, что в десять придут наши новобранцы.

— Тогда давай думать об этом. Сам будешь их натаскивать?

— Почему — сам? Всех вас запрягу, засранцы, не отвертитесь. Но смотри, Кать, если с Дашкой что-то нехорошее случится…

— …то что-то нехорошее случится с …кем-то ещё, — сказала Катя, снимая с себя экипировку. — И «кто-то ещё», кстати, об этом догадывается. Уговор, знаешь ли, дороже денег… Ветчина осталась, или мне сгонять в ближайшую лавку?

Интермедия.

— …Ваша армия — неплохое подспорье для любой из сторон разгорающегося вокруг Испании конфликта, — сказала эта ужасная девица. — Многие монархи дорого бы дали, чтобы она, во-первых, оказалась на острие их удара по неприятелю, а во-вторых, после победы не претендовала на свою долю при делёжке этого жирного пирога. Но поскольку второе при условии первого невыполнимо, то наилучший выход для них — это нейтрализовать вас любой ценой. Чтобы ваша армия воевала где-нибудь подальше от будущего приза. К примеру, в России. Пока вы здесь, пока живы и здоровы, армия Швеции не станет с нами сражаться. Но если с вами случится несчастье — догадайтесь, что произойдёт… Именно поэтому охранять вас будем мы, как бы вам ни было это неприятно. И, да, подумайте, кто бы мог быть заинтересован в вашем устранении.

— Скорее, вы опасаетесь того, что моя армия даже без меня разобьёт вас наголову, — насупился Карл.

— Возможно, — девица разумно не стала отрицать такой исход. — Но вы не понимаете, что такое Россия. Даже если шведы разнесут нашу армию в клочья, против вас встанет весь народ. Царь лично возглавит ополчение. А взывать к людям и собирать это ополчение буду я. Если вы удивлены, значит, ничего не поняли из недавнего праздничного ужина, где меня представили высшему обществу. Обо мне уже говорят как о второй Жанне. В случае чего я обращусь к народу практически в том же качестве, что и она — только без видений и потусторонних голосов. Я знаю, что сказать людям, чтобы после этого против шведов вышли сражаться даже женщины и дети. Война при этом через несколько лет завершится в Стокгольме. Поверьте, у меня в запасе есть пара вполне рабочих вариантов того, как это возможно сделать. И если вы не проявите благоразумия, сохранив свою жизнь хотя бы до времени освобождения, то ваш преемник, кто бы он ни был, в итоге потеряет сперва армию, а затем и Швецию.

— Сложно в это поверить, но допустим, вы правы, — Карл был вынужден признать логичность этих доводов и согласно кивнул. — Война до последнего человека скорее истощит шведскую армию, чем Россию, так как будет идти на вашей земле. Но что если вы ошибаетесь и на меня никто не покушается?

— Хорошо было бы ошибиться в этом, — согласилась девица. — Однако жизнь показала, что сбываются как правило самые пакостные варианты. Особенно когда речь идёт о большой политике. Напомню ещё раз: в Европе все желают, чтобы шведы за них воевали, но никто не хочет делиться с вами плодами победы. Вы для великих держав вроде Франции — прошу прощения, такой же варвар, как и мы.

Карлу очень хотелось возразить, но он не смог. Девица не стреляла наугад, а попала точно в цель: она явно знала, о чём говорила.

— Я стану просить государя, чтобы вам подобрали иную комнату, — добавила она. — Где будет не менее комфортно пребывать, но не так много окон, в которые удобно влезать с кровли нижележащего яруса. Также вашу еду и питьё будут пробовать в вашем присутствии, слуги уже предупреждены… Иными словами, у меня прямой приказ — сберечь вашу жизнь. И я его выполню при любом раскладе.

— Вы просто образец исполнительного офицера, сударыня, — всё, что осталось Карлу — это убийственная ирония. — Одного не могу понять. Мир — это то, к чему подобные нам с вами люди стремятся в последнюю очередь, ибо для офицера нет иного случая проявить доблесть, кроме как на войне. Почему вы так настойчиво стремитесь добиться её завершения?

— Потому, ваше величество, что мы с вами — чудовища, порождённые войной. Таких, как мы, быть не должно…

5

По Москве ходили слухи, самые разные, обо всём и обо всех. Они здесь заменяли средства массовой информации, и в любой сколько-нибудь уважающей себя конторе типа ведомства Ромодановского были люди, ответственные за распускание нужных слухов. Но в этот раз москвичи судачили не с подачи князь-кесаря. Кто-то услышал от родственника, солдата Преображенского полка, что, дескать, государь намеревается егерскую полуроту устроить. И что поутру произведут смотр тех, кого «пятнистые» вояки уже отобрали для пополнения. Любопытные горожане, и без того подогретые прежними слухами про подвиги этих самых «пятнистых», под благовидными предлогами начали просачиваться внутрь Кремля. А ещё курсировали слухи про какую-то отчаянную девку-казачку, которая королевуса свейского в плен захватила: мол, и она там будет.

Смотр новичков начался после утреней службы в церквях, так что зрителей хватало. Семнадцать человек выстроились в шеренгу на той же площадке, где не так давно Пётр Алексеевич строил новонабранных гвардейцев. Офицеры и рядовые «Немезиды», кто не был в караулах, пришли все. Наконец явился и Пётр Алексеич. Такой движ не мог пройти мимо него, потому сочли за лучшее пригласить заранее, чтобы не обиделся. Его приветствовали торжественным построением, после чего начался инструктаж.

— Кто-то из вас и ранее состоял в лейб-гвардии, — сказал Евгений, который при полном своём параде — в мундире поручика и при шпаге — встал напротив строя новых бойцов образуемой егерской полуроты. — Кто-то пришёл из других полков. Но все вы обучались военному делу в гарнизонах. Хорошо ли вы помните, чему вас там учили?

— Хорошо, господин поручик! — отозвался один из «старых» преображенцев.

— Дело доброе, в жизни и в службе может пригодиться, — продолжал командир. — Но пока вам придётся всё это забыть, и чем крепче, тем лучше. Егеря — войска особые. Мы не ходим в атаки с багинетами, у нас иные задачи. Какие — станет понятно во время учёбы. От вас потребуются вся сила, вся ловкость, весь ум, всё терпение, вся хитрость, какие есть… Здесь семнадцать человек, всех отобрал я лично, по тем самым качествам, которые перечислил. Может, и обидел кого, кто хотел к нам попасть, да отбор не прошёл — пусть меня простят. Я предлагал перевод только тем, кто точно сможет выучиться всему необходимому, а потом — выжить где угодно и выполнить приказ. Это про нас сказано: «Там, где чёрт сломает ногу, егеря найдут дорогу»[2]. Это нам приходится иной раз выбираться из самого жаркого ада. Так что сейчас у вас последняя возможность отказаться от перевода и вернуться на прежнее место. Никакого осуждения не будет, у нас и правда тяжело… Есть желающие уйти?

Ответом ему было молчание.

— Итак, все решили остаться, — сказал Евгений. — Очень хорошо. Значит, первый урок вы получите уже сегодня. Здесь и сейчас.

Вытащив шпагу в ножнах из портупейной петли, сняв плащ и сбросив всё это на руки подбежавшего мальчишки-барабанщика, он повёл богатырскими плечами.

— Я сейчас покажу, чем отличается наш бой от обычного, — сказал командир. — Кто сможет с фузеей, багинетом и шпагой одолеть меня, безоружного, того сразу произведут в следующий чин.