Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 42

Разве в моем прошлом присутствовало несколько Ников?

— Именно. Он самый. Машин напрокат не осталось, везде творилось черт-те что, и он предложил меня подбросить.

— Можно, и я скажу «привет»? — повернулся ко мне Ник

Я отодвинула телефон от губ.

— Чего это? Запал на мускулистого пожарного?

— Дай мне поговорить с ним.

— Ден, Ник хочет с тобой поздороваться. Увидимся дома, ага?

— Добро. Эй, Харп, береги себя, ладно?

— И ты себя, Ден.

Не без подозрений я передала трубку Нику.

— Здорово, приятель, — широко улыбнулся он, — как поживаешь? Что, правда? Без шуток. Нет, я действительно этого не знал, — и покосился на меня, приподнимая бровь.

Вот гадство. Если Деннис проболтался ему о нашем разрыве, я точно разозлюсь. В конце концов, это сугубо личное, и Дену не следовало…

— У нее есть свои плюсы, — с полуухмылкой произнес Ник, затем немного послушал. — Знаю. Да ну? Ха. Ага, можешь мне не рассказывать. — Он засмеялся, и я возмущенно мотнула головой. — Она вовсе не плоха, правда?

— Ненавижу мужчин, — буркнула я.

Ник отодвинул телефон от подбородка и прошептал:

— Может, ты лесбиянка?

— Если бы.

— Ну, как бы там ни было, на это время она моя, — хохотнул Ник в ответ на какую-то реплику Денниса.

Я дернулась, и машина слегка вильнула.

— О, да. Она классная, не спорю. На свой особый манер. Ага, и это тоже. Абсолютно. Ладно, рад был поговорить с тобой, чувак. И тебе. — Ник закрыл телефон, положил его и заметил: — Славный у тебя парень.

— Просто детский сад, Ник, обсуждать меня, когда я сижу рядом.

— С чего ты взяла, что речь шла о тебе?

— Я тебя умоляю. Вы говорили обо мне. Ты же знаешь, что это так.

Его ухмылка стала шире.

— Коко, у твоей мамочки нервный приступ? Да? Они у нее постоянно, правда? Бедненькая ты.

— Знаешь что, Ник? Ты придурок.

— Знаешь что, Харпер? Ты гонишь за сто пятьдесят.

Ой. Я убрала ногу с педали газа и сбросила скорость. С машинами, как эта, всегда так. Трудно соблюдать умеренность. Я чувствовала, как пылают мои щеки.

— Коко, передай своей мамулечке, что не все в мире вращается вокруг ее персоны, — обратился Ник к моей собаке, которая теперь свернулась на его коленях калачиком и взирала снизу вверх преданными карими глазищами.

— Ладно, допустим, вы говорили не обо мне. «Она вовсе не плоха. У нее есть свои плюсы. Она по-своему классная». О чем же вы тогда говорили, а?

Ник улыбнулся, от глаз разбежались лукавые морщинки. Нечестно, что мужчины с возрастом становятся только привлекательнее. Абсолютно несправедливо.

— Ты, Харпи, действительно оставляешь неизгладимые воспоминания, но правда в том, что мы говорили об этой машине.

Я открыла рот, закрыла, затем переспросила:

— «На это время она моя?»

— Машина, — снова глянул на меня Ник. — Она принадлежит моему другу.

Вот гад! Он специально это подстроил, я точно знаю. Ненавижу мужчин, правда. Особенно этого.

Покрутив радиоприемник и не найдя сигнала, Ник открыл бардачок, достал свой айпод, подключил его к приборной панели и нажал пару кнопок. Из динамиков полился хрипловатый голос Айзека Слэйда, солиста группы «Зэ Фрэй». «Ты нашел меня». Одна из моих любимых песен. Судя по всему, и Ника тоже. Дальше пели «Короли Леона». На моем плеере была эта же композиция. Пусть не в том порядке, но, черт его дери, в том же плей-листе. Затем зазвучала новинка «Ю-Ту». Есть и такая. Следующей была «Вива ла Вида» группы «Колдплей», песня, которую я ставила, наверное, сотню раз.

— По-моему, этой я слегка переслушал, — заметил Ник. — Не против, если пропущу?

— Да пожалуйста, — ответила я.

Капец. Надо же. У нас одинаковые музыкальные вкусы. Хотя ничего удивительного. Мы оба с северо-востока, почти ровесники. Подумаешь. Но все равно эта общность немного нервировала.

Мы останавливались еще дважды. Я чуть ли не до крови прикусывала язык и старалась не ерзать, пока Ник выражал свое восхищение впечатляющей водосливной плотиной в каком-то поселке и несколькими огромными зернохранилищами у железной дороги. В конце концов мы таки добрались до города — настоящего мегаполиса по сравнению со всеми деревушками, которые раньше проезжали. Четыре квартала, светофор и прочее. И, что самое главное, ресторан. Даже целых два.

Городок был весьма симпатичным: кирпичные дома с интересной отделкой, чистенько, приветливо. Если бы я искала, где укрыться, выбрала бы место вроде этого. Моя мать, похоже, в свое время так и сделала.

— Есть хочешь? — спросил Ник.

— Умираю с голоду. — Упаковка из шести пончиков осталась далеким воспоминанием.

В ресторане кроме нас посетителей не было. Бармен поприветствовал нас дружелюбным местным говором, поинтересовался, откуда мы, и не высказал возражений против Коко. Люди в здешних краях очень милые. Неторопливые, не такие, как мы, янки, вечно мечущиеся туда-сюда.

Мы с Ником устроились в кабинке и заказали по сэндвичу «рубен», который оказался на удивление вкусным. Ник читал местную газету и рассеянно таскал у меня картошку фри, словно мы были давно женатой парой, изредка бросая лакомый кусочек Коко. Затем принялся расспрашивать бармена об округе. Лу, здешний уроженец, ответил на несколько вопросов про только что виденную нами плотину, потом упомянул, что дважды бывал в Нью-Йорке, и мужчины принялись дружески обсуждать тамошние рестораны.

Ник всегда хорошо сходился с людьми. Гораздо лучше, чем я.

Когда Лу пошел ответить на телефонный звонок, Ник вытащил здоровенный том о крупнейших метрополитенах мира.

— Мы разве не горим желанием отправиться в путь, а, Ник? В аэропорт? Чтобы ты мог наконец избавиться от меня, а я могла улететь домой?

— Нам осталось всего пару часов до цели, Харпер, — даже не оторвался он от книги. — Постарайся не форсировать события, ладно? Я хочу пирога с черникой. Честно скажу, никогда и не слышал о таком. Жизнь — это новые впечатления, не находишь? — взглянул Ник на меня. — «Carpe diem» (22) и прочее?

Я закатила глаза. Наше маленькое путешествие немного… выбивало меня из колеи. Мне хотелось оказаться дома. Это бескрайнее небо, эти необозримые равнины… я чувствовала себя беззащитной. Слишком много воспоминаний, слишком много гудящей наэлектризованности между нами. Ник вернулся к своей книге.

В ресторан вошла какая-то парочка, поприветствовала бармена по имени и уселась за соседним столиком. Идеально. Можно поподслушивать — одно из моих любимых развлечений. Первым заговорил мужчина.

— Чего моей кисоньке хоцца?

Джекпот! Мужчина (термин использован в широком смысле), лепечущий как ребенок? Он потянулся через стол и попытался взять свою кисоньку за руку (руцецку?). Кисонька не далась.

— Ты что, цуцуть сердитенькая?

О. Милостивый. Боже. Я пнула Ника в лодыжку, чтобы привлечь его внимание

— Не пихайся, — в полный голос сказал он, не поднимая голову от книги.

— Пусечка? Ты же меня любишь, да?

— Господи, Алек, ты можешь перестать сюсюкать, как няшный котик? Ненавижу это, — прошипела девица (по-моему, вполне справедливо).

— Я думал, тебе нравятся няшные котики, — надул губы ее спутник. — Ты же обожала их! Помнишь, лапулька-кисулька?

— Господи. Лу, принеси, пожалуйста, пиво. Бокал «Бада».

— Хм, Лэйни, дорогая, — уже нормальным голосом произнес Алек. — Сейчас только час дня.

— Лу? Бокал «Бада»?

— Несу, — хмурясь, отозвался бармен.

Няшный котик пришел в себя.

— Ну, зайчонок, что тут хорошо смотрится? Кроме тебя, конечно?

Лэйни демонстративно вздохнула.

— Я возьму кесадилью с запеченной курицей.

— Мне то же самое, Лу, — улыбнулся Алек.

— Сейчас будет, — ответил бармен и глянул на нас с Ником: — А вам, ребята? Принести еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Хотя чек было бы замечательно. У нас впереди еще долгая дорога.

— Мне черничный пирог, — сказал Ник. — И неплохо бы кофе.