Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 39

В последний раз я наблюдала похожие сборы на свой тринадцатый день рождения. Мама. Ник тоже бросает меня. Ужас всколыхнулся с такой быстротой и силой, что мне показалось, будто я теряю сознание: глаза затянуло серой пеленой, ноги буквально подкашивались, а шее стало трудно удерживать голову.

И вдруг в моем сердце что-то захлопнулось. Мое зрение прояснилось. Ноги и шея заработали совершенно нормально. Возможно — если бы я и вправду упала в обморок или бросилась Нику на грудь, если бы я умоляла простить меня, если бы прорыдала, как сильно люблю его, — возможно, наш брак пережил бы эту ночь.

Но я была не из тех, кто рыдает и бросается мужчине на грудь.

— Похоже, «пока смерть не разлучит нас»… было сказано просто в шутку?

Неудачное начало. Явно.

Ник не удостоил меня даже взглядом.

— Сегодня я ночую у Питера.

— Судя по всему, не только сегодня.

— Как долго ты работаешь там, Харпер? Два месяца? Три? — Ник шагнул к нашему крошечному шкафу и рванул оттуда свои рубашки вместе с вешалками. — И никогда-никогда не нашла минутки сообщить своим лучшим друзьям, что ты замужем? Ни разу? За три гребаных месяца?

— Вероятно, я нашла бы минутку, если бы ты зашел ко мне на работу. Хоть однажды. — Мой тон был прохладным.

— Неудивительно, что тот подонок полез к тебе целоваться, — продолжал Ник. — Почему бы и нет? Молодая, холостая, верно? — Он бросил взгляд на мою левую руку и передернулся, словно от боли, заметив отсутствие кольца. — Иисусе, Харпер, — дрогнул голос мужа, и обвинительное дело против него потерпело серьезный удар.

Я прикусила губу.

— Ник, послушай. Мне очень жаль, честно. Просто… я чувствовала себя не в своей тарелке…

— Не в своей тарелке?

— Ну… да! Дело в том… тебя же никогда нет, Ник! Ты не хочешь слушать, как мне одиноко, тебе все равно, для тебя существует только твоя работа…

— Я стараюсь построить нашу жизнь, Харпер! — заорал он. — Вкалываю, чтобы обеспечить нам приличное будущее!

— Я знаю, но, Ник, я не ожидала, что или все, или ниче…

— Я должен это делать! Мне казалось, ты понимаешь! — Он швырнул в чемодан туфли. — Не удивительно, что ты так отдалилась. Ты все это время…

— Я?! Я отдалилась, Ник? Серьезно?!

— …заигрывала с каким-то тридцатилетним неудачником, который до сих пор вытирает столы, пытаясь определить, кем он хочет стать, когда повзрослеет.

— Ни с кем я не заигрывала, Ник, но как ты можешь осуждать меня? Это тебе загорелось срочно жениться, только не прошло и недели после свадьбы, как ты почти забыл, что нужно появляться у семейного очага! — тоже заорала я.

Нас обоих несло, словно слетевшие с тормозов поезда, неспособные остановиться.

Муж с грохотом задвинул ящик комода.

— Ник, — предприняла я последнюю попытку успокоиться, уговорить его понять меня, уговорить его остаться. — Ник. Послушай. Это был глупый, ребяческий…

— «Глупый и ребяческий» для начала сойдет, Харпер. А как насчет «неискренний»? Как насчет «нечестный»? Как насчет «предательский»?

— Я не изменяла тебе! Тот парень, он всего лишь… поцеловал меня. Я не хотела этого, он сам!

— Конечно.

— Ладно, — стиснула я зубы. — Верь, во что хочешь, Ник. Ты не слушал меня месяцами, с какой стати слушать сейчас, правда?

— Потише, придурки! — забарабанил снизу Иван — капустный сын.

Ник продолжал запихивать одежду в чемодан.

— Ты стерла меня, Харпер. Я в твоей жизни даже не существую.

— Как аукнется, так и откликнется, — огрызнулась я.

— Как ты можешь говорить такое?! — гаркнул он, с треском захлопывая крышку чемодана. — В моем кабинете повсюду твои фотографии! На моей фирме все о тебе знают! Я только о тебе и говорю!

— С чего бы это, Ник? Не потому ли, что наличие припрятанной дома маленькой женушки выставляет тебя в выгодном свете?

— Это бессмысленно, — отрезал муж, направляясь в ванную, где с шумом принялся собирать зубную щетку, станок, крем для бритья…

Он уходит от меня. После массированного натиска с целью убедить меня выйти за него замуж через месяц после окончания колледжа, после противодействия всем моим страхам уверениями в вечной любви, после всего, с чем я терпеливо мирилась со дня нашей свадьбы, Ник бросает меня. Первый заметный ухаб на семейном пути — и памятный пунктик «в горе и радости» прямиком отправляется в унитаз. В груди у меня сдавило так, что невозможно было дышать, лицо горело огнем.

Следовало предвидеть. Не надо было ничему верить.

Ник рывком распахнул дверь и потопал вниз по лестнице, волоча за собой чемодан. Я молча последовала за ним. Выехавшее из-за угла такси — черт, он заказал такси, он действительно уходит! — притормозило у нашего дома.

Ник повернулся ко мне — стиснутые зубы, горящие гневом глаза.

— Ты никогда не верила, что у нас получится, и знаешь что, Харпер? Похоже, ты оказалась права. Рад за тебя. Я буду у Пита. Возвращайся в ресторан, развлекайся со своим официантиком.

При этих его словах я сдернула с пальца обручальное кольцо, швырнула в мужа, и оно — мое красивое, любимое, особенное кольцо — отскочило от груди Ника, упало в водосточный желоб и скатилось в канализационную решетку.

— Меткий бросок, — одобрил муж, нырнул в такси и буквально через две секунды исчез из виду.

Я не помню, как возвращалась в квартиру, но наверняка вернулась, потому что спустя какое-то время сидела на полу в кухне и до того дрожала, что даже зубы стучали. Я не в полной мере осознавала, что кому-то звоню, пока не услышала на другом конце провода сонный голос — голос человека, который, я знала, поможет.

— Приезжай, забери меня, — прошептала я.

— Ты в порядке?

— Нет.

— Уже в дороге. — Ни одного вопроса. Наверное, вопросы и не требовались.

Я подала на развод на следующий же день и, сидя в кабинете Тео, рыдала во второй раз за десять лет. Порой сердцу требуется время принять то, что голова уже осознала.

Ничего у нас с Ником не получится.

ГЛАВА 12

К тому времени, когда мы остановились на ночлег после посещения, да-да, самой большой в мире статуи пингвина, я немного выдохлась — от сидения полдня на солнце и на ветру и от воспоминаний о нашем коротком, обреченном на неудачу браке. Ник тоже держался неразговорчиво, хотя и вежливо.

Городишко, в который мы заехали, выглядел микроскопичным: один-единственный перекресток (нерегулируемый), мэрия, церковь, закусочная под названием «Чарли Бургер Бокс» и прилегающий к ней мотель с четырьмя номерами — все свободны. Ник заплатил за обе наши комнаты.

— Ты не обязан это делать, — заметила я.

— Мне не трудно, — ответил он.

— Непременно посмотрите на следы динозавра, — посоветовал администратор мотеля, подмигивая мне. — Действительно огромные. И проверьте прогноз погоды. На завтра обещали снег.

— Хорошо, — в унисон ответили мы с Ником, зыркнули друг на друга и отвели глаза.

— Откуда вы, ребята? — спросил администратор.

— Из Нью-Йорка, — произнес Ник в тот самый момент, когда я сказала: — Из Массачусетса.

— Правда? Я заканчивал Гарвард.

— Юридический факультет Тафтса, — отозвалась я, и дальше начался дружеский треп про бостонские достопримечательности.

Ник все это время стоял молча, его вклад в разговор заключался исключительно в закатывании глаз, пока я и новый знакомый предвосхищали разгромную победу «Ред Сокс» над «Янкиз» в предстоящей серии игр. Поскольку закусочная оказалась единственной в городе, здесь мы и поели. Мотельный администратор с гарвардским дипломом любезно потрудился по совместительству поваром, заодно рассказав, как вкалывал менеджером инвестиционного банка, сколачивая и теряя миллионы, а затем пересмотрел свои приоритеты и вернулся домой в Монтану.

— Никогда не чувствовал себя счастливее. Приятного аппетита, — он вручил нам поднос с гамбургерами и картошкой фри и пошел обратно в мотель.

Мы с Ником расположились за столиком для пикников на краю крохотной парковки. Коко сидела рядом со мной как вкопанная в ожидании кусочков гамбургера, жадно заглатывая их одним хлопком маленькой пасти. Время от времени по дороге тарахтел какой-нибудь пикап, но скопления людей мы не увидели.