Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 73

Я прокрутила браслет, пока он не защемил кожу на запястье, потом откашлялась.

— Не хотела унижать тебя перед всеми.

Он обдумал услышанное.

— Ну, спасибо, что ли.

— Прости, — снова шепнула я.

— Не верю, что откромсал свой «крысиный хвостик».

Я изумленно хихикнула, и Деннис с облегчением усмехнулся. Потом глубоко вдохнул, медленно выдохнул и посмотрел на меня — долго, оценивающе.

— Выходит, у нас все.

— Мне правда жаль, Дэн.

— Ага. Неважно. — Долгое время мы сидели в тишине. Потом Деннис нарушил молчание: — Я на самом деле люблю тебя, Харп. Ты знаешь. По-своему, но люблю.

Мне стало тяжело на душе. Столько доброты. Столько благородства. Бог свидетель, я этого не заслужила.

— И я тебя, Дэн.

Потом я сняла свое обручальное кольцо и протянула его Дэну. Тот с подозрением оглядел вещицу.

— Чувак, — сказал он. — Его же ты купила.

— Ты заслужил. За то, что связался со мной.

Он внезапно улыбнулся.

— Ой, ладно. Я не настолько безнадежен. — Деннис встал. — Ну, пойду выволоку свое барахло.

— Мне так жаль, — снова повторила я.

— Ай, брось. Но ты ж не обидишься, если я объясню всем, что ты меня бросила, потому что бессердечная стерва и все такое, а не потому, что втюхалась в бывшего? — Он скривился, поняв, что с «бессердечной стервой» явно переборщил. — Извини. Не бери в голову.

— Дэн, можешь сказать людям все, что захочешь, — сказала я, сглатывая ком в горле.

— Правда?

— Ага.

— Здорово. Спасибо, чувак. И знаешь что? Можешь оставить «хвостик» на память.

— О. Э… спасибо, Дэн. — Я улыбнулась, потом встала и нежно его обняла.

Часом позже Дэн складывал в новый грузовик так и не распакованные сумки с вещами.

— Мне и в самом деле следует тебя благодарить, — заявил он, поглаживая дверцу машины. — Я прямо с ума схожу от этой крошки. Отличнейшая сделка.

— Ну и хорошо, раз так, — сказала я.

Он устроился за рулем.

— Ладно. Что ж, мне пора. Буду скучать.

— И я тоже, — шепнула я совершенно искренне. Милый добряк Деннис был легким на подъем, забавным и симпатичным. Мы прожили бы вместе хорошую жизнь, родили бы прекрасных детей, и скорее всего, даже не особо цапались бы.

Или, может быть, сидели бы вместе по ночам, смотрели бы матч «Сокс» и, украдкой глядя друг на друга, думали: «И это все?». Так или нет, я уже не узнаю.

Деннис заслуживал женщину, которая любила бы его всем сердцем. А это, похоже, не в моих силах. Я не создана для совместной жизни, брака или даже детей. У меня нет нужных для этого качеств.

ГЛАВА 26

Я не из тех, кто сидит и мотает сопли на кулак. Уж лучше загрузить себя так, чтоб до трех часов утра хватило. Поэтому на остаток выходных я приговорила себя к тяжкому физическому труду. И занялась уборкой. Неистово.

В качестве оружия выбрала хлорку и нашатырный спирт (не вместе… я ж не самоубийца). К половине девятого в доме не осталось ни крупицы песка, ни частички пыли, ни споры плесени. Тогда я решила зашкурить веранду.

Коко внимательно за мной наблюдала.

— Просто чиню кое-что, — крикнула я ей воскресным днем с крыши. — Все хорошо.

Ким зашла попытать меня насчет Ника, но я и ее заверила, что прекрасно себя чувствую.

— А знаешь что? — сообщила я со стремянки, куда залезла протереть потолочный вентилятор. — Порой люди хотят больше, чем другие способны им дать. Понимаешь, Ник… он… я… — У меня слегка перехватило дыхание. — То, что у тебя есть чувства к кому-либо, еще не означает, что вы придете к «и жили они долго и счастливо».

Разумные слова. И звучат правдиво, не так ли? Не чепуха из романтических фильмов, а строгий факт.

— Не знаю. Мне кажется, если вы любите друг друга…

— У нас с Ником вечно все полыхало, — выпалила я. — А мне не нравится гореть. Это больно. Мучительно. Лучше я… просто… лучше останусь тут и уберу дом. Проклятье! Эти лампочки — преступление против человечества. Ты когда-нибудь видела такое свинство?

— Если хочешь узнать, что такое настоящая грязь, я приведу мальчишек. Они с ней буквально срослись.

Радуясь, что Ким сжалилась и не стала развивать тему, я продолжила марафон чистоты. А завершив уборку у себя, пошла к подруге и в знак благодарности энергично взялась за ее кухню.

Образ уезжающего Ника постоянно вспыхивал в сознании. Словно рана после острой бритвы — мгновенная и безболезненная, по крайней мере первую секунду, пока поток крови не рванет наружу. Потом дикая волна… чего-то… угрожала сбить меня с ног, сердце громыхало и дрожало, руки тряслись, и я поспешно отбрасывала эту мысль. Находила что еще почистить, навощить, отгладить или приколотить. Включала телевизор. И радио.

Но воспоминания продолжали колотить в двери моего решимости. Вот Ник кладет голову мне на колени после того, как мы нашли его отца… улыбается, пока мы лежим в кровати и разговариваем… как он просиял, когда я вышла из аэропорта Бисмарк и приблизилась к его машине… Меня захлестывало волной отчаяния и любви, но я упрямо гнала воспоминания прочь. Так надо. Вдобавок, мне же не впервой. Я всю жизнь замыкалась, не зная иного метода себя обезопасить. И вообще не способна на истинное, длительное, настоящее чувство, что с блеском и доказала. Все-таки я дочь своей матери. Эмоциональный уродец.

В понедельник я чмокнула Коко, убедилась, что у нее есть кролик и достаточно жевательных игрушек, и поехала на работу. Сегодня — никакого велосипеда. Хотя во время отъезда я скучала по Винъярду, но теперь, по дороге к Эдгартауну, едва видела кусты восковницы и каменные стены. Солнце палило, дул нежный ветерок, по улице плыл аромат кофе из шумного маленького кафе. Чудесный день, машинально отметила я. Просто не для меня.

— Ну и ну, поглядите-ка, кто вернулся! — прогремел Тео, когда я вошла в старый капитанский домик — пристанище «Бэйнбрук, Бэйнбрук и Хоуи». — Счастлив видеть. У тебя в самом деле накопилось столько отгулов? Даже не вздумай снова нас бросать. Ты в курсе, что на той неделе мне пришлось говорить с клиентом? Я годами этим не занимался! — Он ухватил меня за плечи и радостно уставился мне в лицо. — Что ж. Приятно поболтали. А ну за работу! — И бесшумно ретировался в свой офис, к любимому домашнему паттинг-грину (41).

— У тебя все хорошо? — осведомилась Кэрол, протягивая мне пачку посланий.

— Да, — солгала я. — А у тебя?

— Лучше не бывает.

— Отлично. — Да уж, бурное приветствие. — Кэрол, не могла бы ты дозвониться до нового помощника судьи Макмертри? И еще мне понадобится денверское дело.

— Да, повелитель, — ответила Кэрол. — Чем еще могу помочь? Подтереть попу? Разжевать обед и отрыгнуть его, дабы вам не пришлось утруждаться?

— Было бы здорово, — сказала я. — Но сначала звонок и дело, Кэрол. — Я вошла в свой офис, и фальшивая, выдавленная насильно радость испарилась.

Офис был очень милым. Дипломы на стенах. Каждый понедельник — свежие цветы. Пейзаж в мягких тонах, призванный облегчать муки сердец, чьи владельцы сидели тут, рыдая, злобствуя или ничего не говоря… или пострадавших, которые сделали неудачный выбор, не смогли найти путь к компромиссу, не взяли на себя обязательства в отношениях, не сумели принять любовь… либо подарить ее.

Ладно. Вернемся к работе, поможем некогда счастливым парам разбежаться. Кстати о птичках, надо бы проверить, что у Уиллы и не хочет ли она подать на развод… черт. Может, мне следует позволить ей самой справиться с этой проблемой?

А еще надо увидеться с Беверли. Я дважды звонила ей в выходные, но оба раза, судя по наигранно-веселому щебету Бев, при разговоре присутствовал папа. Уилла пока остановилась у них, и Бев все силы бросила на утешение дочери. Так что мы с ней толком и не поговорили, а ведь должны были. Но та же волна паники, что поднималась внутри от мыслей о Нике, возникала у меня, стоило представить, как Бев покидает остров.

***

Мне понадобилось два дня, чтобы действительно вернуться в ритм жизни. Одним дождливым днем мы с отцом Брюсом пошли на ланч в «Оффшор эль» — святой отец любил запивать бургер пивом. Он милосердно молчал, пока я рассказывала о разрыве с Деннисом, только кивнул, похлопал по руке и сам поведал мне о семи парочках, посещавших его добрачные курсы (42).