Грех. Расплата (СИ) - "Jana Konstanta". Страница 2

Вот теперь-то Филиппу раздолье! Захотелось новой жизни, красивой, беззаботной! Поездил молодой король по заграницам, насмотрелся всякого да и привез в Королевство новые порядки — мол, нечего нам пережитками прошлого страдать. Весь мир давно по другим меркам живет, нечего ложным благочестием прикрываться да жизнь свою молодую на алтарь предрассудков класть! Жизнь одна у нас, и из жизни этой надо выжать все, что только можно! Да здравствует свобода от запретов, да здравствуют желания и безграничные возможности!

Да только под красивой оберткой гнилая конфетка оказалась, но обо всем по порядку.

— Попалась!

Парнишка наконец догнал свою подругу и со смехом толкнул ее в стог сена. Не успел он еще приземлиться следом, а руки юной ренардистки уже обхватили его шею и потянули за собой.

— Люблю тебя, Кристина! — прошептал парень, осторожно касаясь губ девушки. — Больше жизни люблю! Веришь?

— Верю! — улыбнулась она.

От теплого уверенного голоска солнечный день стал светлее ровно в два раза. Осмелев, парнишка навалился на любимую всем телом и еще с большей жадностью прильнул к ее губам. Кристина поддавалась, совсем его не боялась — знала, что лишнего себе он не позволит. А он позволил — осмелел и полез под юбку, успев задрать платье едва ли не до пояса.

— Камиль, нельзя! — рассмеялась Кристина, легонько ударяя по нахальной лапе.

— Нельзя, нельзя, — расфыркался парень. — А если хочется?

— Ишь ты какой! — одергивая платье, смеялась она под разочарованный, жалобный взгляд своего друга.

— Кристина, а знаешь, говорят, все это предрассудки! Я тебя люблю до безумия, ты меня, вроде, тоже — так зачем же нам щемиться друг от дружки?

— Ох ты ж как заговорил!

— Ну я серьезно! И вообще, я ведь к твоему отцу собираюсь за благословением.

— Ты что, жениться на мне надумал?!

— Ну да! Вот исполнится тебе восемнадцать — и свадьбу сыграем! Как раз по осени! Пойдешь за меня?

— Нууу, я подумаю, — кокетливо протянула Кристина, закатывая глазки. — Но под юбку все равно не пущу! Предрассудки или нет, а ничего плохого в том, чтобы для мужа себя беречь, не вижу.

— Так я твой муж!

— Вот станешь им, тогда и делай со мной, что захочешь! — Кристина чуть привстала и прильнула к губам парня, а потом тихонько добавила: — Иди к отцу. Хочу быть тебе женой.

Под жарким солнцем, устремив взор в далекие дали, нежилась влюбленная пара.

Камиль был счастлив — лежащая на его груди девушка ему не отказала, она согласилась стать ему женой! Его родители обрадуются выбору: девушка она хозяйственная, порядочная… Лучшей жены не сыскать. Да и ее отец вряд ли будет против — в дочери он души не чает, и уж если Кристина согласна, то и он не воспротивится. Значит, свадьбе быть.

Парень довольно улыбнулся своей победе и еще крепче обнял девчонку. Затискать бы ее сейчас… Не так, по-детски, а по-взрослому! Зацеловать бы, замиловать, да уж больно строга невеста… Ничего, ждать недолго осталось, Кристина!

— Вот поженимся, и увезу тебя отсюда далеко-далеко, — мечтательно протянул Камиль.

— Это куда же? — удивилась Кристина.

— Да куда угодно! Хватит уже в дыре этой прозябать.

— Так, ты это о чем?! — девушка обернулась и вопросительно посмотрела на жениха. — Уж не хочешь ли ты покинуть общину?!

— Хочу! Хочу, Кристина! Вместе с тобой.

— А мне и здесь хорошо, не хочу никуда уезжать!

— Да что здесь хорошего? Сидим как звери в своем загоне — туда не ходи, на тех не смотри. Сиди в этой дыре всю жизнь и жди, пока с неба счастье посыплется… А если не посыплется?

— Камиль, я тебя не понимаю.

— Кристина, мы взрослые люди, а все живем по указке родителей. Все твердят, что Филипп — зло, а в чем оно, зло это? Может, не так уж он и не прав? Уже все другой жизнью живут, весь мир! И все живут, как им хочется. Ну вот взять хотя бы нас с тобой. Я тебя люблю, ты меня любишь — так кому же плохо будет, если я тебя чуть крепче обниму, чуть нежнее с тобою буду? Почему, если до свадьбы мы чуть больше себе позволим, нас непременно осудить надо будет? Вот скажи, кому какое дело?

— Опять ты за свое? Неужто совсем потерпеть не можешь? — рассмеялась Кристина.

— Да терплю, куда деваться! Только вот скажи, кому это нужно? Тебе? Мне? Быть может, общине?

— Что именно?

— Ну… принципиальность вот эта твоя. Ну вот скажи, какая разница, сейчас или через два месяца? Я ведь никуда не денусь, моя ты, что бы ни случилось. И не хочу я ждать до осени — хочу, чтоб уже сейчас целиком моей была ты! Хочу обнимать тебя, хочу целовать и не оборачиваться на глупые предрассудки. Все знают, ты у меня самая мудрая, самая целомудренная девочка на свете! Неужели кому-то в голову придет осудить нас за любовь или обвинить в ветрености?

— Так, прекращай все эти разговоры. Любишь — потерпи. Хочу свадьбу по всем традициям, хочу трепет первой нашей ночи. Не хочу я этих новшеств — хочу, чтоб все как раньше было, как у родителей наших.

— Родители наши прошлым веком живут. На Ренарда, вон, едва ли не молятся, Филиппа осуждают, что осмелился вековые устои пошатнуть да ненужные никому запреты снять… А ведь сам Ренард не так уж свят был, раз при жене и сыне с любовницей путался. Что-то целомудренные наши родители на это глаза закрывают…

Глава 2

Тем временем в нескольких верстах от поселения ренардистов, стуча кожаными сапогами по мраморному полу, молодой король в компании своего приспешника, маркиза Адриана де Рогана, направлялся в самое сердце своих владений.

— Что по Этьену?

— Ничего. Филипп, кроме тебя никто не знает, как он выглядит! — разозлился маркиз осточертевшему вопросу. — У нас нет никаких зацепок, ищем иголку в стогу сена, ты понимаешь это? Опять-таки, наверняка, он живет сейчас под другим именем — ну как прикажешь его искать?

— Я тебе тысячу раз уже говорил, ищите конюха.

— Филипп, конюх мертв! Я лично видел его могилу. Ну что тебе, выкопать его, что ли, чтоб ты поверил?

— А ты выкопай. Адриан, он жив. Ищите! Найдете конюха — найдете и мальчишку.

— Да откуда такая уверенность?

— Оттуда, — Филипп резко развернулся и впился гневным взглядом в своего спутника. — Жив он. И прячет этого выродка. Сам бы мальчишка без посторонней помощи не спрятался — его укрывают и укрывают очень хорошо. Кому Ренард мог поручить это дело? Конюх всегда крутился рядом. Перед смертью отец ходил на конюшню, после его смерти мать ходила к конюху. И вот же ж странное дело, не успело еще остыть тело моего батюшки, а маман уже отпустила Милоша на все четыре стороны! Зачем? Вот ответь мне, зачем?! А я не удивлюсь, если мать была заодно со своим драгоценным муженьком и специально отправила Милоша спрятать отцовского выродка. Ищите конюха. Он жив.

— Хорошо, Филипп, — вздохнул Адриан, благоразумно рассудив, что спорить себе дороже. — Мы делаем все, что в наших силах.

За спором они не заметили, как нарисовался перед ними какой-то невежда — завидев Филиппа, он бросился наперерез, тыча перед носом ворохом исписанных бумаг:

— Ваше Величество, взгляните…

Филипп недовольно поморщился, а маркиз тут же поспешил отпихнуть бедолагу в сторону, шикнув:

— Его Величество занят, неужели не видно! Пошел вон отсюда!

— Что за бардак! Откуда здесь посторонние? — недовольно бросил Филипп.

— Выясню.

Они прошли чуть вперед и уже почти забыли о несчастном, когда в спину венценосца долетело злобное обиженное шипение:

— Занят он… В кого ты только уродился такой? Животное похотливое! Кроме баб ни до чего дела нет!

Филипп резко остановился и обернулся, прожигая ледяным взглядом скорчившегося от боли мужчину. Потом так же резко отвернулся и тихо, но жестко, проговорил своему спутнику:

— Повесить его.

Маркизу только и осталось, что покорно кивнуть в ответ — скор король на расправу, уж лучше дорогу ему не переходить.

Казалось, человеческие слабости не для него — всегда собран, холоден, спокоен; от приказов его мурашки по кожи ползут — налево и направо, походя, на тот свет отправляет! Вот уж действительно, бойся немилости! И Адриан боялся. Как никто боялся Филиппа, несмотря на столь близкие, едва ль не братские отношения с молодым королем — как знать, сегодня ты друг, а будешь ли им завтра?