Птичка (СИ) - Ростова Татьяна. Страница 33
Хорт уехал через день, забрав всю компанию. На берегу остались только Маша и Ферзь. Но то, что у неё ещё ничего к Хорту не прошло, девушка поняла перед тем, как они отправились.
Пока все дружно собирали и скручивали палатки, воодушевлённые приключениями впереди, Маша пошла по берегу вверх по течению. Ферзь помогал ребятам паковать вещи и остался с ними в лагере.
Иногда ей приходилось обходить коряги, выброшенные на берег, почерневшие и потяжелевшие от воды. Утро было пасмурным, ни ветерка не колыхалось вокруг. Приятная прохлада покрывала плечи. Через метров сто от них остановилась новая компания, освоившись в лесу, на берегу сейчас никого не было.
— Птичка! — услышала она сзади и обернулась.
На берегу стоял Хорт, одетый в мотоциклетное снаряжение, в руках держа шлем.
Он подошёл к ней и остановился очень близко. Девушка сделала небольшой шажок от него, но молодой мужчина снова придвинулся.
— Я думаю, мы вряд ли с тобой увидимся ещё. Я уеду после этого лета. Хотел сказать, чтобы ты не злилась на меня, я не прав, я много думал после нашего последнего разговора… А ты возвращайся домой, так будет лучше.
— Я останусь здесь, — тихо сказала она.
Он помолчал, потом добавил: — Ферзь не обидит тебя, только ты ведь не его хочешь?
— С чего ты взял? — спросила мятежно она, взглянув ему в глаза.
Он молча наклонился и поцеловал, сильно прижав её к себе. Она пыталась оттолкнуть его, но рот мужчины как будто впечатался в её. Язык нагло, сильно ласкал её язык.
— Горячая ты штучка, — быстро сказал он, когда девушка почти отбежала от него, зажмурившись. — Пока, Птичка. Вряд ли я тебя когда-нибудь забуду. Привет твоему папе. У него очень красивая дочка.
Девушка, обхватив себя, пошла дальше вдоль реки, не в силах вернуться и всем остальным пожелать приятного отдыха.
Проплакав целый час, Маша вернулась. Её ждал Ферзь. Он разрезал мясо на куски, чтобы приготовить шашлык вечером. Красивые, внимательные глаза мужчины оглядели опухшее лицо девушки.
— Успокоилась? — медленно спросил он.
— Да.
— Первый раз всегда тяжело.
— Я больше не хочу, — горько произнесла она. — Не хочу влюбляться и так страдать.
Он продолжил работу.
— Это происходит незаметно и против твоей воли. Поэтому лучше не думать об этом, просто жить дальше.
— Как жить? Никого никогда не любить — спокойнее.
Мужчина улыбнулся наивности девушки: — У тебя не выйдет, ты же не пойдёшь в монахини.
— Моя мама раньше была в православной общине, почти что монахиня.
Ферзь заинтересованно положил нож и удивлённо спросил: — А как они с твоим папой встретиться могли? Он же у тебя байкер…
— Слышал о благотворительности «Железных волков»? Мама работала с ними, так и познакомились. Потом он увёз её оттуда, родилась я, потом они поженились. Позже родились два моих младших брата.
Лицо Ферзя было светлым от улыбки: — Вот это история! Я бы на твоём месте о них написал книгу.
— Да, это точно. Всё так сложно было, наверное. Вот тебе и женщина со строгими принципами.
— Когда пришла любовь, она выбрала её, — закончил за девушку Ферзь.
— А моя, значит, ещё не пришла? Или мне просто не повезло?
— Не грусти, и увидишь, — нежно сказал он.
Ему так хотелось поддержать девушку хоть как-то, утешить, но по опыту мужчина знал, только время способно на это. Или новая любовь.
Чёрный не мог не поехать с ребятами на море в Сочи, в их новый филиал, открытый пять лет назад. «Железные волки» объединились с «Бродягами», те теперь ездили под флагами «волков» и были довольны.
По-прежнему беспокоясь о Маше, он взял Зою и сыновей с собой, но поминутно жалел об этом. Его раздражало буквально всё, и Мистик ему предложил взять небольшой отпуск и пойти в открытое море на рыбалку. Одному, чтобы там остыть и на холодную голову вернуться к семье и мотоклубу.
Чёрный воспользовался его советом и зафрахтовал небольшой катер, но Зою взял с собой. Она на удивление не отказалась, наоборот, обрадовалась возможности как-то пообщаться с мужем в необычной обстановке и отвлечься от тяжёлых дум.
Середина августа уже минула, после двадцатого числа «волки» возвращались домой, в Москву, и думать об этом даже не хотелось. Ничего не решилось, висело в воздухе не разразившейся бурей. Маша регулярно звонила, весёлым голосом рассказывала, что у неё всё в порядке, и сердце ненадолго успокаивалось. Слава хмурился, ему удалось с дочерью поговорить только один раз, и то на повышенных тонах, потом целый день он переживал и молчал, понимая, что не с этого надо было начинать разговор с повзрослевшим ребёнком.
Они вышли с ним в открытое море и остановились, бросив якорь. Волны в этот день были большие, что, как говорил Слава, для рыбалки было отлично.
Чёрный в тёмных очках, бейсболке и рубашке с коротким рукавом походил на морского волка, татуировки точно намекали на это, если к ним не приглядываться близко.
Он разложил на палубе снасти под названием «Самодур» и принялся готовить удочки к ловле, поглядывая на кормящихся недалеко в море птиц. Они показывали, где сейчас находилась стайка ставриды, на которую Чёрный сегодня рассчитывал.
Всё это происходило молча, с того момента, как они отошли от берега, муж Зое не сказал и двух слов.
Она сама была одета в закрытый купальник и сверху длинную рубашку без рукавов. Даже возраст в 51 год позволял ей надевать короткие вещи и одеваться демократично. Чёрный ненавидел строгие вещи и никогда не разрешал своей жене появляться в его среде (тем более на отдыхе) в длинных юбках и закрытых пиджаках. Так повелось, что у него аллергия была на подобную одежду. И с тех пор, как Зоя уехала с ним из общины, он контролировал то, во что она одевалась.
— Слава, а они большие? — спросила она, имея в виду рыбу, которую они собирались ловить.
— Нет, 16–20 сантиметров, — спокойно ответил он. — Ты не представляешь, Зоя, как я люблю рыбалку.
— Представляю, ты редко на неё ездишь.
— А мечтаю часто. Мне она напоминает моё любимое ремесло, которым я зарабатываю на жизнь — кастомайзинг. Там тоже всё спокойно, внимательно, вдумчиво, с любовью.
Он взял первую готовую удочку и протянул ей.
— Пока не забрасывай, я сейчас покажу — как.
— Хорошо, — кивнула она, настороженно глядя на несколько крючков, прицепленных на одной линии лески с узким и длинным грузилом на конце. — Зря мы не взяли ребят с собой, им бы тоже было интересно.
Чёрный хмыкнул: — В следующий раз. Я забыл, когда мы с тобой куда-нибудь выезжали вдвоём, всюду дети с нами.
Он поднял голову и через очки посмотрел на неё.
— Вон Мистик с Викой в позапрошлом году поехали за границу и понравилось. А ещё лучше — ну их к чёрту — заграницы, сесть на байк, и поехать вдвоём, как раньше, путешествовать, а? На Север, в Архангельск, к Белому морю.
Она улыбнулась: — Заманчиво, Слава, я бы тоже этого очень хотела. Ты так переживаешь за Машу, такой напряжённый, нам надо отвлечься. Давай осенью, в сентябре?
— Тут не будешь переживать, — пробормотал он и поднялся, держа вторую удочку, мимолётно вытерев вспотевшие руки о шорты. — Смотри, жена, показываю один раз.
— Отличное начало, — пожала плечами она. — Я уже не хочу рыбалить.
Он белозубо улыбнулся, что в последнее время было наиредчаишим событием, и подошёл к борту. У Зои поднялось настроение.
— Смотри, говорю. Забрасываешь спокойно, вниз, не дёргай и не размахивай удилищем. Смотри, чтобы рядом никого, типа меня, не было. И начинаешь поддёргивать, то есть просто вот так — вверх — вниз. Держи.
— Давай.
— И жди поклёвки, ты её почувствуешь отчётливо. Это из-за того, что здесь шнур, только на конце леска.
Она вцепилась в удочку и стала делать, как показал Чёрный, следя за чувствительным кончиком удилища. На Зое была широкополая шляпа, прячущая её лицо от яростного солнца, в ней женщина выглядела очень милой, мягкой — полной противоположностью своему мужу.