Ост-Индский вояж (СИ) - Волошин Константин. Страница 11

— Не пора ли пристать к какому-нибудь хуторку и оглядеться? — спросил однажды Сафрон. Он уже немного сомневался в возможности так далеко забираться на полдень. — Могут и татары нас заприметить.

— Верно, — согласился Аким. — Нам бы не пропустить очередного хутора и там остановить свой бег.

Остальные, а это был Гераська, не возражали.

До вечера хуторов не встретили, и пришлось остановиться на берегу, вытащив уже изрядно прохудившийся челнок на заболоченный берег.

— Холодно, — жаловался Аким. Казаки кутались в дырявые кожухи, сушили онучи перед костром, развесив их на палках. — Треба к жилью приставать.

— До полудня можем добежать и до жилья. А то и раньше, — рёк Сафрон. — А пока помёрзнем у костра. Большой опасно иметь, далеко виден будет.

Так, продрогшие и голодные, казаки пустились снова в путь, подгоняемые водами Дона, несущих их всё дальше.

Только расположились обогреться на берегу и перекусить, как на низком холме показались встрёпанные всадники на гривастых конях. Их не сразу заметили и, лишь увидев их, бросились к челноку. Но было поздно. Татары стремительно вынеслись к берегу и окружили казаков, гогоча и скаля в усмешках жёлтые зубы.

— Казак? — спросил один из них, всматриваясь в пленников.

— Мужики! — почему-то ответил Гераська в испуге. Татарин, обернулся к товарищам и что-то молвил, смеясь.

Их было человек двадцать. Казаков связали, обыскали, отобрали ножи, топоры и тут же погнали, цепочкой связанных, в сторону от реки. Их конвоировали три воина, пощёлкивая нагайками и усмехаясь довольными улыбками. Не проехали и три версты, как увидели в лощине небольшой лагерь татар в окружении лошадей, пасущихся на бурой прошлогодней траве. Казаков бросили на майдане и ушли.

— Сглазил нас, Сафронушка, — мрачно заметил Аким и сплюнул с досады.

— Судьба, — так же мрачно ответил Сафрон. — Вся надежда на Данила. Слышь, друг, что я гутарю?

— Трудное дело, Сафрон. Хорошо, что Гераська сказал, что мы мужики.

— А что тут такого?

— Казаков так бы не связали, знают, что мы умеем хоть и изредка, но освободиться от пут. Стемнеет, и я попробую. Лишь бы не связали крепче.

— А что за отряд тут появился? — спросил озабоченно Герасим.

— Мурза какой-нибудь посчитал, что пора воинов своих размять перед основным походом на Русь, — отозвался Сафрон печально. — Здесь их не меньше сотни.

— Не похоже, — заметил Данил. — Меньше, но вполне может быть и намного больше. Наверняка шастают по округе, вылавливая таких дурней, как мы. Только мы тут первые, как погляжу. Вдруг Боженька над нами смилостивится и пошлёт к нам отряд казачков? — Данил даже поднял голову к небу, уже серевшему.

Некоторые татары подходили к казакам, осматривали и с довольными ухмылками отходили, судача.

— Кто знает татарский язык? — спросил Аким для чего-то.

— На хрена он кому нужен! — выругался Данил и оглянулся. — Руки занемели, проклятые?

— Кто проклятые? — усмехнулся Сафрон, сам страдая от этого. — Руки или татары? Если последние, то я согласен, Данилка!

Он не ответил, но повозился, примериваясь хоть как-то размять затёкшие руки. Ноги их связаны не были.

— У них чуть больше сотни коней, — заметил Аким. — А ведь кто-то обязательно вернётся с набега сюда. Большой отряд, целая орда.

Никто не ответил. Все старались наблюдать за татарами, готовившие конину на кострах. Вкусный дух раздражал казаков. Голод терзал их животы, а в головах роились самые ужасные мысли.

Наступили длинные сумерки. Сафрон вопросительно поглядел на Данила. Тот на взгляд не ответил, но было видно, что он так сел, чтобы татары поменьше могли видеть его спину.

Через час их подняли и отвели ближе к шатру, видимо, мурзы. Тот появился с ватагой татар и казаки сразу поняли, что у тех была стычка. Мурза был ранен и его с двух боков поддерживали нукеры. Воины загалдели, видимо стали расспрашивать прибывших. Их было человек тридцать — все грязные и некоторые раненые. Лошадей тут же младшие воины погнали пастись и поить в ручье, протекавшем недалеко.

Мурзу отнесли в шатёр и оттуда донеслись звуки угроз и ругани.

— Как у тебя, Данилка? — спросил Сафрон в тревоге.

— Скоро закончу, — прошептал тот. — Воды бы попить.

Сафрон наконец окликнул татарина, почти мальчишку и знаками попросил у того воды. Татарин засмеялся, состроил рожу и ушёл, не ответив.

Огни костров пылали, запах жареного мяса вызывал обильную слюну пленников, но никто из татар не пожелал бросить хоть кость. Правда, пир ещё только начинался. Правда, пиром это назвать было нельзя. Отряд вернулся изрядно и жестоко потрёпанным, и не привёз ни одного пленного.

— Как бы нам не было худа, — проговорил Аким, кивая на татар, что уже глодали горячее мясо, обжигая рты и ухмыляясь. — Неудача у них, явно злые. И поглядывают на нас совсем не с одобрением.

— Надо тикать, да как? — ответил Сафрон и посмотрел на Данила, в поту трудившегося над путами из сыромятных ремешков.

— Даже освободившись, мы не сможем улизнуть, — пробурчал Сафрон. — Кругом светло и татары постоянно поглядывают на нас,

— Не всю ведь ночь они будут жрать! — зло ответил Гераська. — Будь они прокляты, нехристи! Вы ведь тут чаще с ними встречались, да?

— Приходилось. И хорошего было мало. Эта саранча так иногда надоедала, что продыху не было! — отозвался Сафрон в отчаянии.

Неожиданно татары быстро покончили с ужином, и так же быстро устроились на ночлег. Шатров на всех не хватало и многие легли прямо на разостланных потниках, укрывшись кожухами с головами.

— А в шатре мурзы продолжают не спать, — заметил Сафрон, потирая ушибленную скулу плечом. — Лечат начальника, а он постанывает.

— Ребята, я свободен, — прошептал Данил и незаметно стал растирать руки. — Подлазьте ко мне незаметно, поближе, будто согреваясь. Они не должны обратить на нас внимания. Холодно, а у нас одни дыры, а не одёжка.

Данил сноровисто стал развязывать верёвки и ремешки и через полчаса все пленники оказались без пут.

Оглянувшись по сторонам, Данил молвил тихо:

— Подождём малость. Не все ещё заснули. Без коней нам не уйти. Думайте, как завладеть конями. И оружием, значит.

Казаки оглядывали тёмное пространство лагеря. Во многих местах виднелись караулы с пиками и редкими мушкетами. Шагах в ста и дальше паслись лошади, всхрапывая и стуча копытами по раскисшей земле.

— Ничего не выйдет, — грустно заметил Аким. — Слишком много сторожей, а у нас даже ножа нет.

— Будем ждать. Вдруг повезёт, — и Сафрон вздохнул, высвобождая руки из тугих верёвок.

Прошёл примерно час. Казаки дрожали от холода, но никто не бросил им ни кости, ни подал ковшик воды. И тут появился тот самый молодой татарин с кожаным ведром в руке. Оглянувшись на пленников, выплеснул ведро на них, усмехнулся, хотел уйти, но передумал и подошёл близко. Наклонился, заглядывая в лица казаков, оскалил зубы в довольной усмешке и в этот момент Данил схватил его за шиворот и мгновенно притянул к себе. Удар в лицо — и только начавшийся крик застрял у того в глотке.

Аким тут же повалил татарина, который оказался довольно щуплым. Гераська оказался проворнее всех и нащупал нож на поясе. Не раздумывая ткнул тому в шею, а Данил ещё крепче сжал его рот, предотвращая крик.

— Обшарь его, — прошипел он. — У него должна быть сабля.

— Ничего больше нет, — ответил Сафрон, судорожно шаря руками по уже затихшему телу. — Куда его девать?

— Под нас запихивай! — прошептал Данил и отпустил рот татарина. Всё было испачкано кровью, но это уже никого не занимало. Они оглядывались по сторонам, с ужасом ожидая зова этого мальчишки.

Гераська поднял свалившуюся шапку татарина и нахлобучил на голову себе.

Данил шарил по карманам и добыл несколько медных монеток. Стащил кожух. Словно зверь, оглядывался по сторонам, ожидая нападения. Но всё было тихо. Даже костры один за другим затухали, лишь несколько ещё горели малым пламенем у стражи.