Н 5 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 32

— Чего расшумелся! Ходят и ходят тут всякие!

— Еще кто-то был? — насторожился я.

— Вот же поселили проститутку! — завела пластинку бабка. — Были! Кого тут только не было! Ай-ай, теперь совсем молодой мальчик, вот же сучка бесстыжая! Беги, мальчик!

— А ничего подозрительного не происходило? Может, вы слышали звуки стрельбы?

Неужели киллеры уже здесь побывали? Я потянул за ручку дверь в квартиру Семерки — она была заперта. Бабка глянула в мой пакет, увидела милицейскую фуражку, и затараторила, удвоив усилия:

— Ты милиционер? Привлеки эту! За проституцию! — Она воздела карающий перст.

Вышла и принялась колотить ногой в дверь.

— Выходи, шлёндра!! Чего прячешься! Я знаю: дома ты. К тебе милиция!

И тут случилось дивное: щелкнул дверной замок, высунулась заспанная Семерка, распахнула глаза, увидев меня. Бабку проигнорировала.

«Беда», — подумал я, Семерка схватила меня и затащила в квартиру, оставив бабку недоумевать на пороге.

— Что? — спросила она.

— Тебя заказали, — прошептал я, проходя в комнату и задергивая занавески.

Она протерла красные глаза.

— Что… Как? — понимание мгновенно пробудило ее.

— Это должно случиться сегодня. Кто и как — не знаю. Попытался с тобой связаться — не получилось. Пришлось бежать из СИЗО.

— То есть ты вот так просто взял и… — ее глаза заблестели, как у накокаиненной, она впилась пальцами мне в плечо и посмотрела, как голодающий — на кусок мяса.

— Ух-х-х! Вот это… Это настоящий шторм! — она облизнула губы, заставив себя отстраниться. — Твой дар… Он неимоверно мощный! Я такого еще не видела! Смотри!

Ее рука покрылась мурашками, которые то появлялись, то исчезали.

— Я, между прочим, круто подставился, чтобы тебя предупредить.

Она отошла от меня подальше, села за столик в кухне.

— Не подходи близко, меня кроет. — Семерка закурила, открыв окно, задумалась. — Сейчас, в себя приду, и подумаем.

— Сперва надо отсюда валить в безопасное место, потом — понять, что ты такое раскопала, раз они засуетились и увидели в тебе угрозу.

— Сейчас… Докурю, это помогает успокоиться.

Я оперся о дверной косяк, скрестив руки на груди. Внутри разгоралась злость. Но окончательно разозлиться я не успел, Семерка заговорила.

— Я осторожно проверяла контакты, которые ты мне предоставил. Директора авиамоторного завода, который с Шуйским и Золотько вась-вась. Врача этого. У меня чутье на подозрительных типов, так вот хирург крайне подозрительный. Все тянул, откладывал встречу — некогда ему. Чувствуется: ему есть что скрывать. Ты говорил, точнее думал, что это пластический хирург для дочери Шуйского, но к нему она на прием не записывалась и вообще ни разу у него не была. Она в Болгарии нашла специалиста. Но больше меня интересовал Рудазов.

— Юля, давай-ка отсюда валить. У тебя на примете есть безопасное место, где можно отсидеться?

Она ткнула сигаретой в пепельницу, помолчала немного и сказала не по теме:

— Значит, ты пробудил талант и использовал гипноз… Действовал открыто, спалился по полной. Эх, Саша…

— Я, между прочим, жизнь тебе спас.

— Спасибо. Место, говоришь… Такого места нет. И тебя будут искать. Что же с тобой теперь делать? Если мы не найдем того киллера, тебе хана, Саша. Потому что, во-первых, тебе нечем подкрепить свои слова, то есть нет доказательств, что убийца существует. А во-вторых, ты использовал способности, понимаешь?

Я покачал головой.

— Это запрещено — для нашей же безопасности. Ты представь, что будет, если народ узнает, на что мы способны? Так они думают, у нас только долголетие, сила, туда-сюда. А ты показал, что при желании можешь превратить в марионетку любого. Как только люди поймут, что мы можем сделать с ними что угодно, они нас просто сметут. Даже Горский и Шуйский не использовали суггестию так открыто.

— Это не суггестия, а простой…

В голове щелкнуло. Недостающее звено встало на место, и я увидел картину, как она есть. Тысячи мыслей вихрем пронеслись в голове, сплелись во вполне логичную картину, подкрепленную рассуждениями Кардинала о судьбе Советского Союза.

— Я понял, кто за всем этим стоит!

Глава 16. Мне бы огоньку, Давид Маркович

Я выстроил логическую цепочку: суггестия. Вавилов. Рудазов. Пластический хирург.

Семерка не читала мои мысли постоянно, как я понял, это неприятный процесс, требующий усилий, потому о моей догадке ничего не узнала. А у меня аж сердце сорвалось в галоп.

— Шуйский! — проговорил я и заходил по комнате.

— Что? — Семерка коснулась моего разума, а я продолжил вслух:

— Тирликас за ним приглядывал, чтобы не переступал грань дозволенного, и что-то раскопал или почуял. Шуйский как-то заманил его в Якутск и инсценировал свою смерть. Само тело-то не нашли? Так? И пластический хирург был нужен ему, а не дочери. Он собрался начать новую жизнь. Ну, или по подложным документам покинуть Союз.

— Но зачем?.. — Глаза Семерки стали, как два блюдца.

— Тут на сцену выходил Рудазов. Что такого секретного разрабатывал авиамоторный завод? Искать надо среди сотрудников, которые это что-то передали Шуйскому и Золотько. А Тирликас заподозрил неладное. И пока не заинтересовалась Безопасность Родины, Шуйский запрограммировал Вавилова, подставил Тирликаса с этой поездкой и взорвал самолет вместе с людьми на борту.

— А фрагменты тела? — все еще не верила Семерка, помотала головой. — Все равно не сходится. Тирликас должен был докладывать наверх о своих подозрениях.

— Что там за фрагмент? Палец? Кусок кожи? Кровь? Что бы ты выбрала: палец или жизнь? А насчет Тирликаса… Вот ты бы стала оговаривать кого-то, не будучи уверенной до конца?

— Не стала бы… Но ведь и другие тела не нашли, только куски…

— И кусок Шуйского самый маленький, так? Вряд ли там голова или мозг. Типа медведи и росомахи растащили останки по своим логовам. Да и экспертов подкупить не так уж сложно, учитывая, что тут все было под Шуйским. В общем, все надо перепроверить.

Она все еще не верила.

— Зачем. Ему. Это? Он же потеряет дар!

— Чую, зинтресован не он один. Он в лучшем случае подумывал перебраться на запад, а чтобы доказать свою лояльность, надо сделать что-то полезное. В худшем — заговорщики планируют государственный переворот. Потому что человеку всегда мало. Он хочет владеть и обладать, быть царем на своей земле, а не чувствовать башмак за спиной и дышащего в затылок Тирликаса.

Семерка разложила на столе листы, куда я еще месяц назад перерисовал связи между фигурантами дела, задумалась. Ноздри ее раздувались.

— Больше чем уверен, что хирург исчез с концами, — сказал я. — А Шуйский где-то затаился и ждет своего часа, причем уже с новым лицом.

Вскинув голову, полная решимости Семерка подошла ко мне, впилась губами в мои губы, так же резко отстранилась.

— Гениально! Слона-то мы и не заметили.

Слегка обалдев, я потряс листок с контактами Шуйского.

— Теперь всех этих людей надо прижать и трясти, пока из них не посыплется информация! Ты вышла на хирурга, который при деле — тебя должны убить. Все сходится!

Я перевел взгляд на Семерку, ошарашенный пониманием.

— Ты кому-нибудь докладывала о том, что удалось обнаружить, и что ты собираешься делать?

Семерка закрыла глаза и выругалась. Потом снова выругалась. Еще и еще. В конкурсе виртуозов обсценной лексики она получила бы гран-при. Закончив материться, Семерка ударила кулаком по столу — перевернулась чашка с недопитым чаем.

— Куратор, сука! — процедила она, чиркая зажигалкой и затягиваясь. — Я отчитывалась только перед куратором, по шифрованному каналу.

— Кто куратор? Вомбат? То есть Фарб?

Семерка помотала головой и заговорила холодно, решительно:

— Как же далеко все зашло! И сколько предателей в Безопасности Родины? Кому можно верить, кому нет? И вот с этой информацией — к кому обращаться, когда обложили, как волков?