На краю времени, на пороге мира - Клименко Анна. Страница 27

Маг в недоумении взглянул на учителя. Едва?

– Именно так. Я не собираюсь тебя казнить, но наказание ты понесешь, Гиллард Накори. Завтра утром ты покинешь Закрытый город и отправишься к владыке Империи, и будешь пребывать в его полном распоряжении, пока я не призову тебя обратно.

…Сперва он осознал, что останется жив. Пьянящее чувство радости ударило в голову, как молодое вино; Магистр показался Гилу удивительно близким, понимающим… Почти… отцом.

Но уже в следующий миг он ощутил прилив сожаления. Его, только что прошедшего инициализацию мага, выгоняли из Закрытого города! К самым обычным людям, лишенным Дара. Что он будет делать там, среди тех, кто его никогда не поймет и не примет, как своего?

– Это наказание, – строго изрек Магистр, похрустывая пальцами, – ты одаренный маг, Гиллард, но ничто не бывает безнаказанным в стенах Закрытого города. Тебе ли этого не понимать?

Он выдвинул ящик стола, порылся там и, к немалому удивлению мага, выложил на стол две безделушки из потемневшего от времени серебра.

– Подойди, Гиллард Накори. Это принадлежит тебе по праву наследства. Это отдали мне твои приемные родители, когда уезжали из Алларена на восток.

Гил судорожно сглотнул. Мысли замельтешили, путаясь клубком. Родители?.. Значит, Магистр виделся с ними? И – ничегошеньки не сказал несостоявшемуся портному?.. Да и что это значит, по праву наследства?

– Это принадлежало твоей матери, которая была ведьмой, – терпеливо пояснил владыка Закрытого города, – она оставила это тебе, когда была вынуждена уйти и переложить заботу о сыне на руки других людей.

– Почему она так поступила?

– Слишком много вопросов, Гиллард.

На сей раз в шелестящем голосе магистра отчетливо послышались металлические нотки, и Гил прикусил язык. Что ж, если не сейчас, так позже – но он все равно узнает истину.

…Медальон оказался тяжелым, на массивной цепочке толщиной в мизинец. Крупный неограненный изумруд в грубой оправе из серебра. Перстень – тоже с изумрудом. Но красоты в этих вещицах – ни на грош. Быть может, создатель вкладывал в них несколько иной смысл, и предназначением их было вовсе не роль нарядных побрякушек?

– Одевай, – чуть слышно выдохнул магистр, – пусть это всегда будет с тобой, Гиллард Накори. Да, и не торопись называть Императору имя своего отца – владыке это может не понравиться.

…Император, пополнивший крону генеалогического древа листом с надписью «Квентис Добрый», откровенно скучал. Приближалось время полуденной трапезы, когда всех просителей гонят взашей до следующего дня, и когда можно, наконец, заняться собственными делами, коих было немало.

Первым делом государственной важности был травник и ведун Интар, присягнувший на верность владыке. Польстился покоем и мягкой постелью на склоне лет, презрел «свободную» жизнь ведуна и пришел служить верой и правдой Императору. Что было весьма кстати, учитывая извечный нейтралитет и безразличие к светской жизни владыки Закрытого города. Интар ставил любопытные опыты по части травяных ядов, подготавливая Императору оружие против возможных врагов, и Квентис старался присутствовать при проведении экспериментов. Ему было так же интересно, как в далеком детстве, когда приходили к нему маги из Закрытого города.

Следующим в списке важных дел значилась красавица Лаури, которую Квентис взял в наложницы и которая, как он подозревал, страстно желала водрузить на свою глупую голову императорскую диадему. У нее были блестящие, но абсолютно пустые глаза цвета васильков и длинные волосы, в солнечных лучах сияющие золотыми нитями. Только вот не знала страстная Лаури, что дочери краснодеревщиков не становятся императрицами, но об этом Квентис предпочитал помалкивать до поры до времени.

Ну, а далее следовали прочие государственные дела: кочевники, разносящие в клочья западную окраину Империи, темная нелюдь, которую тянет в глубь обжитых земель как осиный рой на ковшик меда, наместник Дэйлорона, возомнивший, что может прикарманивать львиную долю золота из рудников…

Квентис вздохнул. Каждый раз, думая о Дэйлороне, он отчего-то вспоминал Геллера Накори, казненную свою тень. Вспоминал – и, хоть бы и перед ликом самого Хаттара не мог вообразить, отчего бросился Геллер на своего владыку с мечом. Ведь не могло же быть дело в той грязной попрошайке, которую Квентис совершенно справедливо отправил на небеса?

Впрочем, Квентис не жалел о том, что обезглавил взбесившегося командора. Во-первых, Император никогда не должен был сомневаться в правильности своих деяний. Ну, а во-вторых… Собака, единожды бросившаяся на своего хозяина, бросится и во второй раз. Народная, так сказать, мудрость… К тому же, Квентис еще и казнь устроил так, что Геллер до самого последнего мига воображал, что погибает в бою, спасибо вольным охотникам, притащившим болотную ночницу, и Интару, заставившему тварь сделать все, что от нее требовалось.

…Он зевнул, бросил взгляд на огромные песочные часы, отмеряющие время приема. Оставалось недолго. Совсем чуть-чуть. Хорошо бы никто больше не явился… Но нет – бодрым, пружинящим шагом по алой дорожке подошел паренек в долгополом одеянии, протянул секретарю свиток и неторопливо, исполненным достоинства движением опустился на одно колено. Точь-в-точь, как и положено по этикету.

Охрипший за утро голос секретаря заскрипел, как несмазанное колесо.

– Магистр Закрытого города, чье имя не упоминается, просит Императора использовать подателя сего письма во благо Империи… Молодой, одаренный маг, недавно прошедший инициализацию… Будет счастлив служить Империи…

Короткие фразы бойко отскакивали от сводов тронного зала; Квентис махнул рукой секретарю – мол, дай сюда, сам прочту. Пробежался глазами по ровным строкам со старомодными завитушками… И действительно, Магистр Закрытого города отправил юнца служить Империи и выполнять любые приказы Императора. Небывалое дело!

Тут же зубастым зверьком завозилось в душе подозрение: если магистр подослал мага, то с какой-то одному ему известной целью. Шпионить? Все возможно. А то и избавиться от владыки могут пожелать, эти маги, будь они трижды прокляты Хаттаром…

Квентис внимательно оглядел мага с головы до ног, и у него вдруг сложилось впечатление, что они уже встречались. Где-то довелось видеть это открытое лицо, волевой подбородок, на котором только-только пробивалась темная борода, разлет широких бровей, выступающие скулы… Вновь нахлынули воспоминания, но Квентис слишком часто отгонял их, приноровился – и теперь легко прогнал трепещущее полотнище прошлого.

В конце концов, тело командора было предано огню.

И с небес не возвращаются.

А маг спокойно смотрел на Императора, и в теплых зеленых глазах паренька слишком явно читалась преданность, чтобы быть настоящей.

Квентис улыбнулся – обычная, давным-давно заученная улыбка, уже притеревшаяся к губам, как башмак к ноге.

– Сопроводите мага в покои для почетных гостей.

…Все. Мальчишка ушел, и наваждение схлынуло окончательно. Да и не могло быть второго Геллера Накори…

Садясь за обеденный стол, Квентис поймал задумчивый взгляд Интара. Наверняка травник был в курсе странного подарочка магистра – и, что более всего вероятно, ведуну мало нравилось происходящее.

«Наверняка думает, а не прогоню ли его с теплого местечка», – подумал Квентис, – «но, в конце концов… почему бы и нет? Отчего бы не заменить угасающего старика на молодого, полного сил мага?»

Интар поежился; иной раз он очень хорошо угадывал мысли своего владыки. Выцветшие его глазки сердито блеснули из-под седых, косматых бровей. Тонкогубый рот вытянулся в недовольную нитку.

– Что, Интар? – поинтересовался Квентис, – боишься, что отправлю тебя в шалаш, откуда ты и явился?

Побитое глубокими морщинами лицо ведуна зло перекосилось, и, поправив серо-черные космы, он глубоко поклонился.

– Разве старый Интар не заслужил доверия владыки? Чтобы поменять его на неоперившегося мальчишку, который подослан Магистром неведомо зачем?