Во власти Дубовой короны - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 50
Власть – это ответственность. И Таня ее приняла.
Лесные пожары…
Песня была такая когда-то [30].
Только вот песня – это красиво. А пожар…
Это ужас.
Это бегущие во все стороны звери, обезумевшие от страха.
Это гибнущие деревья.
Это уничтоженный подлесок… пожар бывает низовой и верховой. И если огонь пошел поверху, перепрыгивая с верхушки дерева на соседнее, – это самое страшное. Это не остановишь, не потушишь…
И гибнет Лес.
Гибнет, корчится, кричит от боли, умоляет о помощи… много ли надо, чтобы начался этот кошмар? Да практически и ничего. Каждый год, каждый горят леса, каждый год корчатся от боли деревья, и не стоит говорить, что потом на усыпанной золой земле вырастут новые.
Тем, кто гибнет в огне здесь и сейчас, не станет от этого легче.
И стоит сказать о тех, кто грудью встает на пути огня. Кто борется, ищет, тушит, сбрасывает с вертолетов пену, бесстрашно летит чуть ли не в эпицентр пылающего ада, рискует жизнью, зачастую за копейки…
И все равно – идет.
И усмиряет жестокого рыжего зверя.
А как часто огонь берет жизни пожарных взамен спасенного куска леса?
О таком не напишешь и не расскажешь. Но тот, кто видел лесной пожар, не станет бояться ада. Он уже побывал в его земном филиале.
Впрочем, Гена Суворов об этом не думал.
Он делал то, что нужно, – боролся с огнем. Сбивал его с деревьев, кое-как держался… в костюме было жарко и душно, по лицу ручьями тек соленый пот… да, можно сбить верховой огонь пеной, но низовой-то останется.
И не дай бог – пойдет на болота. Там же торфяники, которые могут тлеть годами…
Не допустить, не дать прорваться, стоять… а огонь все ближе и ближе. И рвется вперед… словно знает, что его ждет богатая пожива. Словно чувствует…
И что ему огнетушитель в руках человека, раскалившийся так, что его даже держать больно? Огонь шепчет, насмешничает, издевается…
Словно громадная змея сверкает бешеными рыжими глазами.
Осссстановить меня хочешшшшь, человечишшшка? Рассссмечталссссся….
Скоро, очень скоро у тебя закончатся и силы, и оружие. А я вечен, я бессмертен и практически неуязвим…
Гена только зубы стиснул.
Огнетушитель…
Дождя бы!
Ливня! Такого, чтоб смыло все к чертовой матери, чтобы промочило насквозь… вот где пожалеешь, что не существует облакопрогонников! [31]
Гена сейчас бы все отдал за их помощь…
А это еще что?
Затрещали кусты так, словно через них зубр ломился. Другие животные мелковаты… Гена напрягся.
Ну, зубр не зубр, а те же лоси…
Тонна мяса с весьма своеобразным характером. Плюс рога и копыта. Звезданет – мало не покажется… если вовремя не увернешься, вмиг стопчут.
Гена напрягся, думая, в какую сторону бежать, но… на поляну вывалился медведь.
Лесник похолодел.
Вот это куда серьезнее лося. Лоси глуповаты, а медведи… самые умные и коварные таежные хищники. От лося ты хоть на дерево залезть можешь, а от медведя…
Он и за тобой залезть не поленится, и стряхнуть тебя может. Очень даже запросто.
Гена так растерялся, что даже не сразу заметил на спине у громадного, наверное, размером больше иного лося, зверя две женские фигурки. Сначала не заметил, а потом, когда они спрыгнули на землю…
– Лея?
– Пожар. Надо тушить…
– А как?
Гена молча упал мордой в лопухи.
Девушки просто не обратили на него никакого внимания. Пожар же! Где там смотреть, есть ли кто рядом или нет… А вот Гена жадно впитывал каждую деталь их внешности. От зеленых волос до зеленых глаз…
Это – кто?!
Фрики какие-то?
Но верхом на медведе?
Может, хиппи или кто там и практикуют слияние с природой, но медведи точно не практикуют ничего подобного. Разве что скушать могут особо умных.
Хотя… тоже единение.
Нечто древнее, мудрое, сильное властно шепнуло: «Замри и молчи!» И Гена повиновался. Жить хотелось…
Лесу было плохо, жарко, тошно… И Таня, и Салея ощущали эту боль как свою. Салея острее, Таня пока еще так не умела, но быстро училась. А сейчас…
– Что нам делать? Как?
Таня спрашивала не из праздного интереса. Ощущения были такие, словно ей половину внутренностей жгучим перцем натерли. Или она этого перца наелась, получив язву желудка с прободением. Больно же…
Страшно и больно.
Салея прикрыла глаза.
– Давай руку.
Таня повиновалась. И ощутила Лес, как видела его Салея. Таня начинала, делала первые шаги, но до такого филигранного контроля и владения своей силой ей еще далеко. Салея была мастером, Таня же только приступила к обучению. И кровь тут не поможет, хоть ты банку выпей. Или вылей.
Сейчас Таня видела и пожар, и захваченное им пространство, и куда он распространяется… огонь – неразумен?
Может, так.
А может, и нет, недаром же был у индийцев бог Агни [32].
Огонь рвался туда, где его не потушат. Он стремился к торфяникам, проникнуть под шкурку болота, нырнуть в глубокие ямы – и тлеть, тлеть, пока не получится вырваться на волю снова и снова, распуская по лесу огненные щупальца боли и отчаяния.
И что они смогут с ним сделать?
– Следи за мной. И если потяну силу – не сопротивляйся, – Салея не тратила времени на объяснения. Да и как можно рассказать такое?
Показать, ответить на вопросы, а уж потом…
Может быть, Таня и научится. Кто знает?
Салея потянулась разумом в верхние слои атмосферы, присмотрелась к воздушным потокам.
Да, так дождя еще неделю не дождешься, а то и больше. А им нужен ливень. Здесь и сейчас. И потому…
Ветер…
Да будет ветер. Вот этот, холодный, северный, который может принести к ним кучевые грозовые облака, который заставит их пролиться на пожарище…
Но сколько же нужно сил, чтобы договориться с ветром…
Таня почувствовала, что из ее тела уходит нечто незримое, но очень важное. Похолодели руки. Потом уши, губы… было страшно, но надо ведь остановить пожар?
Надо.
Она потерпит.
Гена с ужасом наблюдал за девушками. Сначала они просто стояли, держась за руки. А потом вдруг резко зашумели деревья. Лесник поднял глаза к небу – и ахнул.
Ошалел.
Облака на небе крутились, словно их кто-то размешивал большой ложкой. Получался водоворот, и центр воронки – ее основание, если продолжить, – находился как раз над головами девушек. Или – они сами были оком урагана?
Гена не знал.
Но тучи набирали ход, появлялись невесть откуда. Резко похолодало, однако он воспринял этот холод как благо. А потом одна из девушек – та, что была ниже ростом, – повелительно вскинула свободную руку.
И начался дождь.
Тяжелые капли упали, побежали по щитку, прикрывавшему Гене глаза, застучали рядом по листве, по траве…
Если бы Гена смог, он бы сейчас на колени упал и кланялся. Но сил хватило только перевернуться и посмотреть в небо.
И понимать, что оттуда льет, льет, льет сплошным водопадом, серой завесой, стеной – и ничего лучше этой стены он не видел.
Что где-то садятся на поляны вертолеты, но пилоты совершенно не злятся на оказию. Они просто счастливы: сегодня больше не придется бороться с пожаром, и никто не погибнет, и лес – цел. И это так восхитительно…
Огонь шипел где-то рядом, извивался, но куда ему было спорить и бороться? Он ругался, плевался искрами – и тихо угасал под натиском серых восхитительных струй, льющих с неба.
А куда делись девушки?
И медведь?
Гена перевернулся на живот, но отыскать их взглядом уже не смог. Только ветки качнулись…
Рассказать?
А кому? И о чем? О том, что приехали две хиппи верхом на медведе и одна из них вызвала дождь? Можно, конечно.