Лживая птица счастья - 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 14

При виде тёмных глаз гостя, сверкнувших призрачным зелёным светом, настоятель тихо вскрикнул и упал на колени.

— Господин, умоляю вас, не убивайте мальчишек! Они не ведают, что творят!

Ник, положивший было руку на оружие, сменил гнев на милость. Уж очень ему понравилось вино, которым угощал его настоятель.

— Ладно, старик, я их не трону. Но знай, если твоё дурачьё не одумается, я устрою твоей пастве преждевременное Небесное погребение, а монастырь сравняю с землёй.

Угроза произвела впечатление не только на послушников, но и на монахов, которые находились поблизости и под видом вечерних молитв скрытно наблюдали за гостем. Переглянувшись, и те и другие растворились в темноте.

Вопреки бытующему мнению, никакие боевые искусства буддийские монахи не практиковали, зато много медитировали, стоя сутки напролёт в ледяной воде горной реки, протекающей поблизости, что способствовало усмирению духа, но плохо сказывалось на теле, мучимом холодом и голодом. Места, где был расположен монастырь, отличались суровым климатом и окрестные крестьяне, сами живущие впроголодь, крайне скупо подавали милостыню тем, кто отмаливал их грехи и просил благословения у богов.

Миролюбивая буддийская религия берегла жизнь любого существа, кроме жизней своих адептов. И поскольку выращенного на огородах не хватало для прокорма пятидесяти здоровых мужчин, а убивать животных им не разрешала религия, то монахи смотрели сквозь пальцы, когда послушники, находящиеся на положении слуг, подворовывали у крестьян. Правда, самые отчаянные временами грабили одиноких путников, но монахи и на это смотрели сквозь пальцы. Главное, чтобы все были живы, а там Будда сам разберётся, кто прав, а кто виноват — его последователи, умирающие с голоду, или богатый торговец, не желающий делиться с монастырём своим добром.

— Сядь, я тебе не враг, — сказал Ник, видя, что настоятель по-прежнему стоит на коленях.

Он действительно не сердился, зная, что настоятель воровство и разбой не поощряет и мальчишек, пойманных на этом деле, как правило, сурово наказывает — вплоть до усечения руки. Правда, такое случалось редко. Кормить калеку никому не хотелось, а выгнать его, обрекая на голодную смерть, опять же религия не позволяла.

Не вставая с колен, настоятель поднял голову и посмотрел на гостя со страхом и, как ни странно, с надеждой.

— Кто вы, мой господин? Бог или демон?

Ника позабавил его вопрос.

— А ты как думаешь? Бог я или демон?

На лице настоятеля промелькнуло замешательство.

— Простите, мой господин. Бог вы или демон, это знаете только вы, — осторожно ответил он и, поколебавшись, добавил: — Мы, люди, судим по поступкам. Если вы будете милостивы, значит, вы бог. Да и ваша нечеловеческая красота говорит о божественном происхождении.

— Хитришь, старик, да только меня не обманешь. Представь, что я бог, но бог смерти. Что ты на это скажешь? — Ник протянул настоятелю опустевшую чашу и тот, не вставая с колен, поспешно приблизился и наполнил её вином.

— В таком случае я попрошу у вас лёгкой смерти, — улыбнулся осмелевший настоятель.

— Такую ерунду я могу подарить тебе в любой момент, — отмахнулся порядком охмелевший Ник. — Проси что-нибудь другое, пока я добрый, — расщедрился он.

Прижимая к груди заветную бутыль, настоятель замер. Он лихорадочно думал, что же такое попросить у бога, но, как назло, ничего не мог придумать. Монастырю позарез нужны были деньги, но старик был горд и не хотел выглядеть попрошайкой в глазах того, кто виделся ему посланником великого разрушителя, если не самим Господом Шивой.

На лице гостя промелькнуло нетерпение, и он торопливо проговорил:

— О великий, нам будет достаточно вашего благословения.

— Считай, что вы его получили. А лично для себя чего ты хочешь? — осведомился Ник.

— Я хочу, чтобы мои ученики больше никогда не голодали, — вырвалось у настоятеля, измученного постоянным поиском пропитания для своих подопечных, отощавших сверх всякой меры.

Прикидывая, как решить проблему старика, Ник глянул в сторону хребта, за которым лежал оживлённый торговый тракт и богатые поселения. Вот только их богатства текли мимо монастыря — хоть и близкого к ним, но недоступного из-за непроходимого горного перевала.

— Ладно, будут тебе сре́дства для прокорма твоих муравьёв.

Он встал и взял в руки бластер. «Тиаран, рассчитай оптимальную мощность и угол наклона для тоннеля», — приказал он и, когда перед ним высветилась требуемая информация, нажал кнопку спуска.

Это было настолько эффектное зрелище, что понравилось ему самому.

Специально подсвеченный кроваво-красный луч[2] ударил в основание горы, воздух уплотнился, земля задрожала, затем раздалось мощное шипение — будто там проснулся сказочный дракон, и из дыры, возникшей в горе, вырвался столб ионизированного газа. Это было всё, что осталось от испарившихся пород. Соприкоснувшись с холодным воздухом, столб газа распался на светящиеся разноцветные языки и те, по-змеиному извиваясь, расползлись по окрестностям, что впоследствии породило массу слухов и легенд о горных духах.

Перепуганная монастырская братия испустила дружный вопль ужаса, а Ник засмеялся и обернулся к настоятелю, ничком лежащему на земле.

— Эй, ремино Ли, не вздумай умереть, иначе моё благодеяние пропадёт втуне.

Подойдя к старику, он помог ему подняться.

— Видишь ту гору и красный круг в её основании? Это туннель, который приведёт твой монастырь к богатству.

Догадавшись, что он имеет в виду, настоятель вновь попытался упасть на колени, но Ник его удержал.

— Хватит, старик! Мне твои поклоны ни к чему.

Он усадил настоятеля за стол и зажёг лампу, чей фитиль потушил сильный порыв ветра, затем сел сам и кивнул на бутыль с вином, с которой тот не расставался.

— Лучше налей мне вина, выпьем за будущее процветание твоего убогого монастыря. Кстати, откуда это замечательное вино? Я такого ещё не пробовал.

На лице настоятеля появилось смущённое выражение.

— Господин, мне тяжело об этом говорить, но вино — мой грех. Я украл его у скряги-хозяина. Ценой жизни и крови я и мои товарищи защитили его караван, а он отказался нам платить. Этот тухлый кусок мяса сказал, что мы, воюя с разбойниками, попортили ему слишком много товара. Вот мы и решили взять плату себе сами. Клянусь, я проследил, чтобы всё было по чести. Лишнего мы не взяли, только то, что заработали.

— Неужели? — усмехнулся Ник. — За такое вино я бы заплатил целое состояние.

— Тогда подождите, — настоятель поднялся и исчез в темноте, чтобы вскоре вернуться с двумя точно такими же синими бутылями и, поставив их на стол, подвинул к Нику. — Это всё, что у меня осталось. Они ваши.

Взять плату за вино он не согласился, хотя предложенная сумма действительно была целым состоянием; он лишь попросил оставить ему какую-нибудь вещицу на память. Тогда Ник снял с пальца кольцо и, воспользовавшись тем, что старик отвлёкся, разглядывая его подарок, исчез, не прощаясь. Средневековые бредни о мире, которыми его потчевали для поддержания беседы, уже порядком ему надоели.

Подаренное вино он, естественно, прихватил с собой. И вот теперь, вспомнив о его существовании, решил проверить, действительно ли оно так уж хорошо, как ему тогда показалось.

_____________________________

[1] Принц Сиддхартха Гаутама, он же Бу́дда Ша́кьямуни (санскр. गौतमबुद्धः सिद्धार्थशाक्यमुनि, вьетн. Thích-ca Mâu-ni; 563 до н. э. — 483 до н. э.[1]; дословно «Пробуждённый мудрец из рода Шакья (Сакья)[2]») — духовный учитель, легендарный основатель буддизма, одной из трёх мировых религий.

[2] Это к тому, что не только янки, оказавшийся при дворе короля Артура, сведущ в постановке зрелищных мероприятий для народа.

Глава 23-7

***

После бегства из лаборатории, Мари направилась было в тренажёрный зал, но затем передумала. Томимая неясной тревогой, она бесцельно блуждала по залам Риоголиза, при этом не замечая его красот и чудес. Впрочем, ей было не привыкать к дворцовой обстановке. В отличие от Рени, Палевский не был склонен к демократической скромности и любил, когда его окружала роскошь.