Лживая птица счастья - 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 15

«О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг», — пропела Мари сквозь зубы, стараясь не думать о том, что будет, когда появится Ник. Она не сомневалась, что он, закончив с ремонтом, обязательно её найдёт и накажет. «Вот чего ты мечешься? Подумаешь, поставит на колени и отхлещет критой. Как будто в первый раз», — уговаривала она себя, мучимая неутихающим беспокойством.

Подойдя к скульптуре неизвестного ей зверя о шести лапах, девушка заглянула в его выпуклые каменные глаза. «Ну что, дружок, вымер? Так тебе и надо! — сказала она и наставительно добавила: — Что ни говори, а дурни учатся только на собственных ошибках. Вот и Ладожский предупреждал меня, причём не раз, что нужно тщательно взвешивать все «за» и «против», прежде чем принять окончательное решение, но нет. Стоило Нику заикнуться о браке, и я такая радостная: «Замуж? О да, мой райделин!». Ну и кто после этого сам себе злой Буратино?»

Выпрямившись, она похлопала зверя по каменной макушке: «Не горюй, парень! Что уж теперь жалеть? Ты уже вымер. Как говорится, финита ля комедия, а вот мне ещё придётся помучиться. А что делать? Назад пути нет… — Мари призадумалась. — Кстати, а почему я так решила?» Возведя очи горе, она с досадой хлопнула себя по лбу: «Вот дура! Вместо того чтобы стенать, нужно было порыться в эрейском брачном кодексе и поискать преценденты с отказом невест от брака. Не может быть, чтобы их не было. Правда, не суть, что найду, Ник мог закрыть доступ к документам… К документам — да, а вот к художественной литературе — вряд ли. Ну-ка, давай вспоминай!»

Стоило ей напрячь память и перед её глазами поплыли ровные строчки многочисленных эрейских текстов, прочитанных ею в качестве тренировки. «Точно! Было такое! Где-то я видела упоминание о том, что алин отказала своему жениху и они полюбовно расстались. Вот бестолочь! Нужно было сразу обратить на это внимание и поставить закладку».

Окрылённая надеждой, девушка прикрыла глаза. Испытываемые ею чувства были сродни чувствам птицы, наконец-то увидевшей выход из ненавистной клетки.

— Ким, ты вовремя! — обрадовалась она появлению искина, давшему о себе знать звоном хрустальных колокольчиков. — Слушай, я хочу кое о чём попросить тебя. Только заранее не отнекивайся, хорошо? Мне нужно прецедентное право по эрейскому брачному кодексу.

— Не теряешь надежды избавиться от замужества? Напрасный труд. Ничего у тебя не выйдет, — перебил её Ким и грустно продекламировал:

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

Был правдою мой Зодчий вдохновлён:

Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворён.

Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья[1].

— Чего вдруг тебя потянуло на Данте? — поинтересовалась Мари. Насколько она знала, рациональный ум искина, привыкшего оперировать точными науками, не был склонен к поэтическим изыскам.

— Да так, вспомнилось, — уклонился Ким от ответа и злорадно добавил: — Не будет тебе никакого развода. И даже не мечтай!

— Это ещё почему? — фыркнула Мари, начиная сердиться.

В голосе искина было нечто такое, что ей активно не нравилось. Он будто радовался тому, что она угодила в сложное положение.

— Почему, почему! — передразнил её Ким. — Раньше нужно было думать! Никто тебя не тянул за язык, когда ты соглашалась на предложение райделина.

— Ты прав, я не подумала, — миролюбиво сказала Мари, хотя злилась уже не на шутку.

Несмотря на сварливый тон искина, ей не хотелось с ним ссориться: она всё ещё не теряла надежду на его помощь в побеге со Старой базы. Впрочем, интуиция говорила ей, что она зря надеется, что тут же подтвердили его слова.

— В таком случае готовься всю жизнь падать на колени и умолять его о прощении, иначе так и будешь ходить, исполосованная критой. Впрочем, как бы ты ни старалась, тебе битья не избежать.

— Ну ты и поросёнок! — выведенная из себя Мари сплеснула руками. — Друг называется! Нет, чтобы помочь, он ещё издевается.

— Друг? Ты мне никто.

В голосе искина, доносящегося откуда-то сверху, прозвучало нескрываемое презрение, и она инстинктивно вскинула голову, ища зрительный контакт со своим непростым собеседником.

— Что ты сказал?

— Что слышала! Ты мне никто, — с вызовом ответил Ким и, тяготясь паузой, повисшей в их разговоре, сердито выпалил: — И нечего пялиться на потолок, я тебе не муха!

— В таком случае поищем тебя там, где ты есть, — сказала Мари зловещим тоном.

Стремительно развернувшись, так что взметнулись полы её свободного жакета, она направилась к выходу из зала с эрейскими древностями.

Видя, что девушка идёт к лаборатории, искин занервничал.

— Слушай, если ты побеспокоишь райделина, тебе же будет хуже… Эй! Неужели ты не заметила, что он с трудом переносит твоё присутствие?.. Мари, постой, не ходи! Если райделин разозлится, нам обеим не поздоровится!

— Плевать! Я его не боюсь.

Мари толкнула дверь лаборатории, но та не открылась. Услышав хрустальное треньканье, который заменял искину облегчённый выдох, она презрительно фыркнула и собралась уже повернуть назад, но тут её пальцы, старательно прикрывающие широкий золотой браслет на правой руке, случайно нажали на скрытую пружину. Как она и предполагала, браслет, имеющий форму гладкого литого обруча, оказался не цельным. Внутри открывшегося потайного отделения лежала тонкая чёрная пластинка в форме восьмиконечной звезды, причём радужные письмена, густо покрывающие обе её поверхности, не походили ни на одну известную ей письменность.

— О нет! — простонал Ким.

— О да! — передразнила его Мари и победно улыбнулась: — Что, зловредная домовушка, не ожидал, что я найду на тебя управу?

— Где ты это взяла?

— Не твоё дело, давай открывай! — потребовала девушка, и дверь лаборатории распахнулась, пропуская её внутрь.

«Надо же, как я удачно заглянула в храм Священного Ягуара», — подумала Мари, правда, с некоторым чувством вины. Браслет лежал на столике для пожертвований и, хотя в нём не было ничего особо примечательного, она, перебирая драгоценные безделушки, вдруг обнаружила, что он уже у неё на руке. Как она его надела, она не помнила, зато помнила, что когда попыталась снять браслет, то обнаружила, что он плотно обхватывает её запястье и снять его нет никакой возможности.

«В общем, если Ник обвинит меня в воровстве, мне будет нечего ему возразить, — подумала девушка и спустила пониже рукав жакета, закрывая жертвенный браслет. — Вот и славненько! Кто не знает, тот не бредит».

***

Решив проверить, как работает система после ремонта, Ник улёгся в капсулу сопряжения. Увиденное ему не понравилось. Началось с того, что впервые на его памяти подключение к тиарану сопровождалось болезненным ударом, причём таким сильным, что у него потемнело в глазах.

Когда шок прошёл, Нику открылся абсолютно чуждый виртуальный мир. В представшей ему картине он с трудом узнавал узловые станции своего верного помощника.

— Что это? — резко спросил он.

— Простите, мой райделин! — поспешно проговорил искин и после секундной паузы добавил размеренным мужским голосом: — Обнаружен сбой в системе адаптации к вашему восприятию. Неисправность ликвидирована.

Действительно, стоило Нику моргнуть, и система обрела привычные ему очертания.

— Теперь всё в порядке? — поинтересовался он на всякий случай.

— Да, мой райделин! Всё в полном порядке.

Киму не слишком давалось хладнокровие, он явно волновался и Ник, задетый не свойственным искину подобострастием, с трудом подавил раздражение. Первым делом он прошёлся по основным задачам, проверяя их сохранность. По его ощущениям с ними было всё в порядке, расчёты шли своим чередом; правда, часть результатов его не устроила, и он поменял исходные параметры.