Колыбельная для вампиров - 2 - Борисова Светлана Александровна. Страница 2

Да, с этого семестра все лекции в Академии будут читаться только на русском языке. Ничего страшного! Привыкайте к языковому многообразию новой родины.

Мари. Любовь — не всегда подарок, а зачастую, как раз наоборот

В Петербург мы прилетели днём и приземлились в Пулково. Наш самолёт, который в камуфляже выглядел как обычный самолет чартерного рейса, прокатился по бетонной полосе аэродрома и остановился.

Выйдя из аэропорта, мы всей толпой направились к автобусам, присланным из штаба Клана Волка. Там нас ожидали распределения по местам будущей работы в соответствующих службах.

Славно выспавшись, я чувствовала себя превосходно, и настроение было под стать, то есть просто замечательное. От ночной усталости не осталось и следа.

«Ау, родители! Я уже дома и страшно по вам соскучилась!» Я поискала в сумочке мобильник. Ну, как всегда! Под руку попадалось всё что угодно, кроме телефона. Но терпение и труд всё перетрут… Блин! Без труда не вынешь рыбку из пруда… Так! Тут и у святого терпение лопнет!.. Спокойствие, только спокойствие. Терпи, казак, атаманом будешь… Да что б тебя!.. Фух! Слава богу!

Рени отозвалась мгновенно, как будто ждала моего звонка.

— Здравствуй, детка! Ну наконец-то! У тебя всё в порядке?

В мягком голосе моей вампирской матушки прозвучала такая неподдельная забота, что у меня мгновенно потеплело на душе.

— В полном. Привет, Рени! — воскликнула я, услышав столь долгожданный голос в трубке. — Не беспокойся, родная, мы долетели совершенно нормально. Да и что может приключиться с этаким-то чудом техники? Зверь, а не машина.

— Думаю, после полёта ты, как обычно, голодна. Давай встретимся в аэропорту, и пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане.

— В «скате» ни капельки не укачивало, так что поверь, я не умираю от голода.

— Слава богу! Кстати, техника техникой, но я переживала за тебя. Знаешь ли, надёжность такой махины не выше надежности самой крошечной детали…

— Так-так! Я-то знаю, нам читали теорию надежности в Академии. Вот только не пойму, откуда у тебя столь глубокие познания в технике? Рени, ты же экономист по специальности, — сказала я со смехом. — Опять какие-нибудь ужасы обсчитывали на работе? Что на сей раз? Количество аварийных ситуаций на воздушном транспорте? И не ври мне, что это не так.

— Замечательно, что ты у меня теперь такая образованная, дорогая. Но я тоже «не лаптем щи хлебала» и кое-какое образование, помимо экономического, у меня тоже имеется, — c наигранной обидой ответила Рени и тут же созналась: — Ну, да! Мы только что обсчитывали частоту столкновения в воздухе наших самолетов с метеоспутниками и прочей ерундой, запускаемой в космос чёртовым человечеством. К счастью, трагических случаев мало, но их кривая растёт год от года, вот я и подумала, в общем, тьфу-тьфу! чтобы не сглазить… Мари, что за дела? Сколько раз я просила, не называй меня по имени, а зови мамой.

У меня в горле встал комок. «Спасибо, Господи, за такой благословенный подарок, как моя вампирская матушка», — растроганно подумала я, но усилием воли взяла себя в руки.

— Опять ты за своё? Мой хороший, сама подумай! Как я могу называть тебя мамой, когда мы выглядим ровесницами?

— Неслух! — капризно перебила меня Рени и театрально вздохнула. — По возрасту я намного старше тебя. Думаю, это уже сказывается на внешности.

Она снова вздохнула. Вот ведь вымогательница!

— Ну хорошо, как старшая сестра, — пошла я на компромисс. — Всё равно народ на улице, заслышав слово «мама» из моих уст по обращению к тебе, шарахается от меня, как от прокажённой, или думает, что у некоторых не все дома.

— Ну, не скажи, детка. Если и шарахаются, то далеко не все. Помнишь ту экстравагантную дамочку с ядовито-красными волосами? Она долго приставала ко мне, уговаривая раскрыть секрет, где делают такую чудодейственную пластику.

— Вот-вот, тебе смешно, а я страдаю.

— А я приготовила тортик из мороженого! Между прочим, ассорти, как ты любишь.

— Не подлизывайся, садистка, — улыбнулась я и поинтересовалась: — Приготовила торт, значит, заказала его в Метрополе?

— А вот не угадала! Он на самом деле домашний, а вот кто его приготовил — это сюрприз.

— Гляди-ка, что творится. Надеюсь, что торт хотя бы съедобный.

— Гарантирую, что некоторых будет за уши не оттащить. Передавай привет Соне с Иваном, и скажи, что их я тоже захвачу. Итак, я еду. Жди меня, детка…

— Не-не-не! Не вздумай! Сейчас нас всем скопом тащат в штаб ОК — на распределение. Вот получу государственную индульгенцию с отпущением грехов и сразу же домой… Ой, забыла! Мика дома?

— Шутишь? Он, как всегда, в разъездах. Занят выше крыши и по-прежнему разрывается между Советом старейшин и своим институтом генетики. Скоро будет дневать, и ночевать либо в самолётах, либо в лаборатории, — ответила Рени с нешуточным расстройством в голосе. — Ладно, ребёнок, не бери в голову! Так-то у нас всё нормально. Позвони мне, когда освободишься. Я обязательно заеду за тобой.

— Хорошо, maman, пока!

— Вот видишь, как несложно сказать мне приятное. Заметь, что даже язык у некоторых не отвалился, — растрогалась Рени, услышав моё подлизочное обращение. — Целую! До встречи, детка.

В трубке раздалось эхо звучного поцелуя, и запищал сигнал отбоя. Я с сожалением посмотрела на замолчавший мобильник и набрала номер отца, но его трубка оказалась вне зоны приёма. Без особой надежды на успех, я попробовала ментальный вызов. Пардон, телепатический. Несмотря на то, что нас в Академии неустанно ругали за неправильное использование терминов, народ упорно пользовался словом «ментальный» вместо «телепатический». Как и следовало ожидать при занятости Мики, он и не подумал отозваться. Я вздохнула. Что ж, на нет и суда нет и подмигнула подошедшему Ивану.

— Судя по твоей довольной физиономии дома у вас всё в порядке, — сказал он.

— Да, в полном. Рени рвалась приехать за нами в аэропорт, еле отговорила. Мика, как всегда, болтается в разъездах, вот она и киснет. Что поделаешь, он у нас занятой товарищ. Как там говорится у вас, русских? А, вспомнила! Стахановец-многостаночник! А твои как? У вас дома всё в порядке? Чего ты такой нерадостный?

— Что им сделается? Цветут и пахнут. И я счастлив, как никогда, — ответил Иван, впрочем, без особой радости в голосе. — Ты не поверишь, наконец-то, удалось сплавить замуж сестрицу Алёнушку. Ну что ты ржёшь? Только попробуй сказать дурацкое: «Иванушка, не пей из копытца, а то козлёночком станешь!» Сама сейчас в ближайшей луже окажешься.

Всё же я не выдержала и хихикнула.

— Вот-вот! Делаете из меня дурака, — сердито произнёс мой умница-приятель. — Уже достали по самое некуда. Дома только и слышишь: либо «Ванька-дурак, чтоб тебя черти взяли», либо «Ванечка, свет мой солнышко, скажи да всю правду доложи», в зависимости от того, кому что нужно. Так бы и прибил всех под горячую руку.

— Солнце моё, никто не виноват, что Иванушка-дурачок главный герой русских народных сказок. Не злись, Ладожский, твой тёзка хоть и не очень умный, но красавец и жуткий везунчик по жизни. Дурак-то он дурак, но всё же ему достаётся: и царство, и царевна и в любовницы — королевна.

— Не придумывай! Мой тёзка — парень порядочный и в порочащих связях не был замечен.

— Ну да, не пойман — не вор. Отсюда напрашивается логичный вывод, что русский Иван отнюдь не дурак.

Ладожский снисходительно потрепал меня по голове. Вот гад! Терпеть не могу, когда он так делает и он это прекрасно знает. Ишь, расплылся и физия, гляди-ка, какая довольная.

— Ну-ка, лапы прочь от моей стильной причёски!

— Не переживай, Машунь! Твою стильную причёску уже ничто не испортит, даже ураган. Эх, всё-таки жаль, что Алёнка уехала. Хотя она та ещё заноза в заднице, мне её будет не хватать, — Иван перестал улыбаться и с расстройством потянулся к затылку. — Опять дома никакого покоя! Придётся в своей комнате отсиживаться.

— Ври больше! Раз Алёнка вышла замуж, теперь ты один будешь жить с родителями. Во всяком случае, постоянно. Все остальные твои родичи бывают только наездами. В последний раз, когда я заходила к вам, Вера Дмитриевна плакалась мне, что жутко скучает по вам, паразитам. Говорит, что вы ни звоните, ни пишете. Одна радость от вас — это открытки, да и те по великим праздникам. А уж как она радуется, когда все съезжаются! Она так боится, что и ты захочешь отделиться и оставишь их одних с Александром Павловичем.