Они не люди. Книга вторая (СИ) - Фламмер Нат. Страница 2

— Ага, — Кузя вручил ему шампунь и прикрыл дверь.

Аверин выбрался из ванны самостоятельно, опираясь на трость, и сразу направился в столовую. В гостинице, где они остановились, столовая была не очень большой, но зато с огромным окном, открывающим отличный вид на Иртыш. Река была покрыта льдом, но выглядела довольно внушительно.

Чай оказался комфортной температуры и крепости. Или Кузя научился чувствовать желания хозяина, или запомнил, какой именно чай он любит. Аверин вспомнил первый заваренный Кузей чифирь и улыбнулся. Так, надо проверить у дива задание. Тот должен был прочитать про основные реки Российской Империи.

— Кузя, — позвал он. Но див ничего не ответил.

— Кузя, — повторил Аверин и заволновался. Отставив чай, он взял трость и вышел в гостиную. И сразу увидел Кузю. Див разложил на диване завтрашний парадный костюм, по протоколу положенный кавалеру ордена Андрея Первозванного, и замер возле него, уставившись на вещи с таким восторгом, будто узрел самое прекрасное в своей жизни.

Нет, посмотреть и правда было на что. Изумрудно-зеленый бархатный плащ был подбит белой шелковой подкладкой, прилагающийся к нему воротник из серебряной парчи — украшен серебряными же шнурами с кистями. Сам старинного покроя камзол из белой парчи был обшит золотым позументом. В довершение ко всему этому великолепию прилагалась шляпа из черного бархата, с белыми и красными перьями и Андреевским крестом, сделанным из голубой шелковой ленты.

— Впечатляет? — сам Аверин смотрел на костюм с неподдельным ужасом.

— Ага… — Кузя, как завороженный, подошел к плащу и погладил бархат.

— Обалдеть… вы вот это всё завтра наденете?

— Именно. А тебе придется помочь мне со всей этой… красотой разобраться. Потому что я не очень понимаю, как вообще это носить.

Но Кузя не обращал на его слова никакого внимания.

— Вот бы вы каждый день так одевались, — восхищенно произнес он.

Аверин оглядел костюм.

— Штаны ужасно мятые после перевозки. Сходи за нашей горничной, пусть всё как следует отгладит. А потом расскажешь мне про реки.

— Ага, — согласился Кузя, — я вам расскажу про Амур. Он офигенный.

Аверин вернулся в столовую.

Через некоторое время появился Кузя. Он просунул голову в дверь и громким шепотом произнес:

— Гермес Аркадьевич… она это… плачет.

— Что значит «плачет»? — нахмурился Аверин.

— Ну, рыдает. Сидит в своей комнате, закрыла лицо руками и ревет.

— Ну отлично, — Аверин покачал головой, — а рыдать в нерабочее время она не может? Пойди и приведи ее сюда.

— А вдруг у нее что-то болит.

— Спроси. И если болит — пусть идет к врачу, а нам предоставят другую горничную.

Спустя пару минут Кузя снова вернулся:

— У нее ничего не болит. У нее просто случилась беда. Но она всё отгладит, не волнуйтесь. Уже пришла с утюгом. Так что? Мне рассказывать про Амур? Или вы не любите Китай? — див улыбнулся.

— Да… рассказывай… — рассеяно проговорил Аверин.

— Длина Амура от слияния рек Шилки и Аргуни составляет две тысячи восемьсот двадцать четыре километра. Главный российский город, стоящий на Амуре, — Хабаровск.

— Подожди, — Аверин остановил его и вышел в гостиную. Горничная, женщина примерно сорока лет, разложив возле стены гладильную доску, орудовала утюгом и громко всхлипывала.

— Так, стоп, это не работа. Поставь утюг и скажи, что у тебя случилось.

— Н-ничего, ваше сиятельство, всё в порядке, — ответила горничная, но утюг поставила.

Аверин строго на нее посмотрел:

— Я задал вопрос и хочу услышать на него ответ.

— Простите, ваше сиятельство, я больше не буду вас раздражать. Просто у меня дочка пропала. Понимаете? Но я…

— Что значит «пропала»? — Аверин сдвинул брови. — Сбежала? Сколько ей лет?

— Восемнадцать.

— Ясно. В полицию заявляла?

— Да… утром. Только не приняли заявление.

— По какой причине?

— Понимаете, какое дело… ой, да что же это я вас отвлекаю…

— Как тебя зовут?

— Ирина…

— Послушай, Ирина. Сядь вот на этот стул, прекрати реветь и расскажи толком, что случилось. А я уже буду решать, отвлекаешь ты меня или нет.

Он сел на диван. Стоять по-прежнему было довольно тяжело.

— Хорошо, — начала она. — Моя дочка, Света, летом поехала в Петербург поступать в театральный. Мы с мужем накопили денег. Она поступила, училась, жила в общежитии и звонила каждый день. И вот сейчас она собиралась приехать на рождественские каникулы…

Женщина не удержалась и снова заплакала. Но тут же взяла себя в руки.

— Простите. Она позвонила перед отъездом, сказала, что едет на вокзал. Вчера днем должна была быть дома. Я прихожу вечером — ее нет. Ну, решила, к подружкам пошла. Но и ночью она не появилась и утром. Я и пошла в полицию. Мне там сказали, мол, загуляла ваша дочка на радостях. Или к парню своему побежала. А какой у нее парень? Ей восемнадцать всего.

Этого Аверин комментировать не стал. Его первой девушке на момент их романа в Академии едва исполнилось шестнадцать. Но она уже была объектом воздыханий не только всего своего факультета чародеев, но и половины колдунов.

— Так что же? Она так и не появилась?

— Нет, — женщина всхлипнула, — я звонила вот недавно как раз. Нету ее дома. И подружки ничего не знают — муж им весь день названивает.

— А больницы? Обзванивали? Зима на улице, она упасть могла.

— Да, везде уже звонили, всю ночь звонили. Это первое, о чем мы подумали.

— Я понял. Сейчас поступим так. Иди домой, позвони в общежитие, узнай, точно ли дочь уезжала. А то, может, там и правда любовная история. И найди мне какие-то ее личные вещи. Принесешь завтра, если она так и не найдется. Будем искать твою дочь.

— Да… конечно, но… я не могу уйти, меня же уволят.

— Скажи, что я тебя с поручением отправил. И пусть мне другую горничную пришлют.

— Хорошо… о Господи, спаси вас Бог, ваше сиятельство.

— Благодарить будешь, когда дочь найдем, — он махнул рукой, показывая, что она может идти.

Горничная низко поклонилась и скрылась за дверью.

— Кузя, помоги мне, — он протянул диву руку, — эти диваны — просто пытка какая-то. Ну, что думаешь?

— Если девушка пропала, то это плохо, — глубокомысленно изрек Кузя, помогая хозяину встать.

— Согласен, что хорошего-то. Не люблю, когда люди пропадают. Особенно студенты из других городов. Очень часто это значит…

— …что их съели, — закончил за него Кузя с радостной улыбкой.

— Ты находишь это забавным? — Аверин поднял брови.

— А… нет. Я просто обрадовался, что мы это… хорошая связь.

— Это другое дело. Ладно, об этом подумаем позже. Мне нужно идти спать: завтра тяжелый день.

Церемония на удивление оказалась не очень утомительной. Гораздо тяжелее Аверин перенес процесс перемещения из гостиницы в императорский дворец. Разумеется, за ним прислали автомобиль из дворцового автопарка, куда и усадили со всеми почестями. Но пока он добирался от гостиницы до спасительной дверцы, казалось, на него пришла поглазеть половина Омска. На выходе из гостиницы его встретили вспышки фотоаппаратов, приветственные крики и несколько букетов цветов. Даже для столичных жителей награждение было событием.

Если бы не Кузя, Аверин ни за что бы не согласился на подобную экзекуцию. Но выбора не было. Месяц назад он направил прошение на высочайшее имя о разрешении обзавестись фамильяром. И сейчас, в совершенно нелепом костюме, он ехал во дворец за главным — получить ответ. Да, сомнительно, что ему откажут, но уверен он будет, только когда получит на руки документ, подписанный лично императором.

Внутри дворец оказался довольно стильным, без вычурностей. Аверина сопроводили в просторный церемониальный зал, где уже собрались все официальные лица, даже митрополит.

Его императорское величество появился довольно быстро, ждать почти не пришлось. Одет он был традиционно, но без особого шика и блеска. Аверин подошел, и император протянул руку для рукопожатия. На его лице появилась улыбка, одновременно приветливая и ободряющая. Похоже, он понимал, как неловко сейчас себя чувствует награждаемый граф. Заиграла торжественная музыка, Аверину поднесли орден, помогли надеть, поздравили, и действо, наконец, закончилось.