Сандра (СИ) - Резко Ксения. Страница 21

— Я слышал крики. Что-нибудь случилось? — осведомился он таким тоном, как будто находился в кабинете своего роскошного особняка.

Сандра мотнула головой.

— Ты плачешь?!.. — воскликнул Лаэрт, и голос его дрогнул.

Она скользнула по нему отрешенным взглядом. На миг ей представилось, как он — беззаботный, ни в чем не знающий отказа, — обнимает за талию красотку Жанни, галантно подводит ее к столу, сервированному для романтического свидания, услужливо отодвигает перед ней стул… Чем дольше Сандра представляла себе эту картину, тем необоримее ей хотелось рыдать.

— Жанни Лагерцин, — проговорила девушка, пристально следя за выражением его лица. — Ты любил ее?

— Жанни… — Глаза Лаэрта обратились вдаль, приняв мечтательное выражение.

— Не нужно отвечать, мне и так все понятно. — Сандра поджала губы.

— То, что было между ней и мной, давно в прошлом. Ты плакала по этой причине? — спросил Мильгрей, подняв брови с видом одновременно хитрым и глупым.

— Я не плакала, — упрямо возразила она.

«Она ревнует?» — удивился Лаэрт, но Сандра больше не хотела ворошить больную для них обоих тему.

18

Наконец установились погожие деньки, когда после дождей все кругом еще дышит свежестью, но вместе с тем уже чувствуется дыхание зноя. Воздушные процедуры еще никому не шли во вред, поэтому Сандра, вооружившись терпением, под предводительством Мориона кое-как уговорила больного больше времени проводить на свежем воздухе. Лаэрт в конце концов сдался их натиску. Среди сырости и мрака он совсем отощал; его лицо покрылось смертельной бледностью, а под повисшей балахоном рубашкой просматривались выступающие ребра. Но Сандра была рядом. Она не отходила от своего подопечного ни на шаг, окружая его заботой и нежностью.

— Может, все еще обойдется, — обнадеживал девушку Морион и, видя, какой надеждой сияют ее глаза, не сомневался в искренней любви между супругами, хотя вели они себя так, как будто были просто друзьями. Что ж, обстоятельства многое объясняют…

***

Эмиль криво усмехнулся, презирая себя за то, что позволил глупой девчонке приехать сюда, за то, что сам же и отвез ее, надеясь — нет! — будучи уверенным в том, что она, когда своими глазами увидит это подобие мужчины, тут же рванет прочь, утратив всякий интерес к Мильгрею. Но он просчитался. Сандра продолжала ухаживать за больным, как будто это вовсе ее не тяготило. А как она смотрела на Лаэрта, когда они подолгу сидели вдвоем на свежем воздухе — одни посреди живописной природы, — и просто молчали, вслушиваясь в монотонное жужжание мух над головой, в всплески ручья, перетекающего с камня на камень… С какой любовью обращалась к Лаэрту всякий раз, когда подносила ему еду и питье; с какой светлой радостью замечала каждый признак улучшения! Эмиль, наблюдавший за ними из зарослей, мог лишь скрежетать зубами. «Наверное, девчонка действительно влюбилась в своего благодетеля!» — с ужасом подумал шофер. Ну почему снова этот «правильный» господин Мильгрей лучше него? Зачем девушке больной, никчемный аристократ, когда рядом есть здоровый, сильный мужчина, готовый окружить ее любовью и вниманием? Ведь деньги Мильгрея уже у нее в руках, а его самого давно считают погибшим. О, как бы безбедно они могли бы зажить вдвоем, — размышлял Эмиль, — купаясь в роскоши и наслаждаясь собственным могуществом, если бы не глупое упрямство дикарки и не… Лаэрт Мильгрей, снова отобравший у него возможность осуществить давнюю мечту…

«А что, если Мильгрей и в правду поправится? Что тогда?» Эмиль в бессильной ярости сжал кулаки. Сближенные невзгодами, влюбленные голубки возвратятся домой, а он так и останется простым шофером. «Нет уж! Куй железо, пока горячо!» — нашептал молодому человеку бес, и тот, осененный гнусной затеей, углубился в дебри леса…

***

Ее охватило чувство чего-то долгожданного и прежде несбыточного, но теперь ставшего возможным… Лаэрт стоял неподвижно, обхватив слабой рукой деревянный столб, подпирающий крышу навеса, и глядел на небо цвета медовой карамели, которое заря окрасила в багровые и золотые тона. Близился вечер; впервые за долгие недели темнота не предвещала ненастья. Было на удивление тихо — крон деревьев не касался даже легкий ветерок, лишь изредка вдали какая-то птица нарушала тишь своим испуганным криком.

Они стояли рядом, плечи их соприкасались, и Сандра позволила себе расслабиться. Пусть медленно, но Лаэрт все же шел на поправку. Она верила в его выздоровление и всегда была рядом, готовая всеми силами поддержать его вновь возродившуюся тягу к жизни. Сандра все чаще видела его обворожительную улыбку, что некогда наверняка покоряла женские сердца, и, окрыленная надеждой, о будущем старалась не думать. Пусть даже ей придется вернуться к матери в забытую всеми дыру — Сандра сделает это с радостью, если будет уверена в благополучии человека, ниспосланного ей самой судьбой…

— Прости, что был груб с тобой, — сказал Лаэрт. Он чувствовал, что не на шутку взволнован, хотя, наверное, невозможно было смотреть в глаза этой девушке и не испытывать волнения. — Я говорил, что не хочу тебя видеть, но… это неправда. Ты нужна мне… — продолжал он, пристально смотря на Сандру, и от его немигающего взора у нее по спине пробежал мороз.

— То, как ты относился ко мне, нельзя назвать грубостью, — осторожно возразила она и, покраснев, опустила глаза. — Ты очень хороший человек, Лаэрт… — ее взгляд скользнул по его фигуре и тут же остановился на постороннем предмете, но Мильгрей не мог не заметить, как затрепетали ее ресницы. — Жанни Лагерцин очень повезет, если ты женишься на ней после возвращения в город, — добавила девушка, помолчав.

Лаэрт был поражен ее наивной ревностью, а потому тихо рассмеялся.

— Александра! Ты еще не забыла это имя? — воскликнул он, широко улыбаясь.

— Просто Эмиль рассказал мне о том, что раньше было между вами, и я…

— Истинные друзья познаются в беде, — возразил Лаэрт. — Сейчас я не вижу рядом с собой Жанни. Я не вижу рядом никого, кроме тебя… И вообще, что может знать простой шофер о моих чувствах к той женщине? Нас пару раз видели вместе, и этого хватило, чтобы дать почву гнусным сплетням.

Его теплый взгляд, обращенный на нее из-под полуопущенных ресниц, грел ее больше, чем лучи заходящего солнца, что щедро объяли собой все вокруг. Смущенный и счастливый, он молча смотрел на нее, и было так упоительно хорошо в этом глухом местечке, позабытом людьми, что ей хотелось сомкнуть глаза и склонить свою голову к нему на грудь, позабыв обо всем на свете. Но Сандра не решалась. Она и так позволила себе строить далеко идущие планы, когда спокойствие еще так шатко. Между тем стоило Лаэрту сейчас намекнуть ей — взглядом или словом, — и она бы бросилась в его объятья…

Лаэрт будто читал ее мысли.

— Сколько же ты сделала для меня, Александра, скольким я обязан тебе! — с жаром воскликнул он. — Если б только все было по-другому, если б ты и вправду была мне по-настоящему женой! Но это, к сожалению, невозможно.

— Почему? — осмелела Сандра. — Я уже три месяца ношу фамилию Мильгрей, а значит, являюсь твоей законной супругой. Разве не так?

— Что ты хочешь этим сказать? — ответил он вопросом на вопрос.

Сандра решительно выдохнула, словно собираясь испить обжигающий напиток, приподнялась на цыпочки, прикоснулась губами к его небритой щеке, но тут же смутилась, торопливо опустила руки, непроизвольно обнявшие Лаэрта за плечи.

Он не позволил ей отступить. Она едва успела прийти в себя после своего дерзкого поступка, как его неожиданный крепкий поцелуй обжег ее губы… Сандра не испугалась. Напротив, ей будто стало легче дышать.

— Не думал, что мне еще доведется испытать столь чудесные мгновения, — прошептал Лаэрт, бережно сжимая ее в своих объятьях. Золотистые блики сквозили в его светлых мягких волосах; он весь посвежел, окреп, приобрел свойственную образованным людям галантность. — Ты единственная не покинула меня из тех, кто был мне дорог, не отвернулась с разочарованием и брезгливостью, когда увидела обратную сторону жизни, и я очень тебе благодарен. К счастью, я могу вознаградить тебя не одними поцелуями, но и деньгами, без которых сейчас никуда…