Сандра (СИ) - Резко Ксения. Страница 39

— Ты будешь платить? Если сейчас же не внесешь плату, тебе придется освободить комнату!

Сандра невольно возмутилась: неужто над ней издеваются?!

— Я отдала вчера все свои деньги. Разве их недостаточно?

— Какие деньги? — Серые глаза, похожие на два бесчувственных камня, округлились от негодования. — Мне никто ничего не передавал! Так что не морочь мне голову, поищи дураков в другом месте!

«Почему, за что они все так ненавидят меня?» — с тоской подумала девушка, но поняла, что здесь нет ее вины. Это были несчастные, обозленные на всех и в первую очередь на самих себя существа, озверевшие от жестокости окружающего мира. Когда-то и эта бездушная женщина была такой же невинной и доверчивой — время выточило из нее этот оплот цинизма. После кончины мужа госпоже Кордак пришлось стать управляющей постоялого дома, взяв бразды правления в свои руки, и трудности закалили ее. Если с ней обращались несправедливо, она отвечала тем же; если ожидала удара, то скорее первой наносила удар, а в конце концов превратилась в непреклонный механизм — она предоставляла комнаты, а взамен хотела получить деньги; больше ее ничего не волновало.

— Клянусь, я отдала вчера деньги одной женщине, которая проводила меня сюда, — воскликнула Сандра. — Теперь у меня ничего нет. Я не могу повторно заплатить вам.

— Тогда выметайся! — отрезала госпожа Кордак, которую совершенно не тронули слова обманутой постоялицы. — Освобождай комнату — на нее уже есть много желающих.

— Неужели нельзя оставить девушку хотя бы на пару дней? — нерешительно вступился кто-то из любопытных. — Наверняка Лона выкинула один из своих «фокусов».

— Мне все равно, что у вас тут происходит! — разъярилась хозяйка, и голос ходатая тотчас умолк.

Сандра встала с железной сетки и хотела было покинуть арену сражения побежденной, минуя столпившихся в коридоре зевак, для которых каждое подобное изгнание становилось своего рода представлением, как в дверях вознник спаситель в облике Герберта Лабаза. Сандра облегченно улыбнулась: он не забыл ее; хоть для кого-то она что-то значит в этом неладно скроенном мире! Его приход — неожиданный и своевременный — был подобен солнечному свету, грянувшему из-за облаков.

Растолкав зевак, мужчина посмотрел на хозяйку постоялого дома. Посмотрел так властно, с чувством собственного превосходства, что та сразу сникла; яростный огонь в глазах мгновенно угас, превратив мегеру в жалкую, слабую старуху.

— Чем вы недовольны? — железным тоном осведомился Лабаз.

— В общем-то, ничем… Кроме того только, что эта особа отказывается платить, — прошамкала госпожа Кордак, смиренно опуская глаза. Весь ее боевой запал был разгромлен в мгновение ока — в этих краях хорошо знали, что таким господам лучше не перечить.

— Возьмите, — небрежно бросив на тумбу толстую пачку купюр, Герберт больше не взглянул в сторону хозяйки. Его взгляд, вдруг сделавшийся привычно бархатным и нежным, был всецело адресован Сандре, которая тихо стояла у стены.

— Благодарю вас, — пробормотала госпожа Кордак. За ней быстро закрылась дверь, и толпа, довольная эффектной сценой, рассосалась по своим углам, передавая из уст в уста весть о заселении в дом любовницы какого-то толстосума. Такие явления были здесь не в диковинку. В угрюмых комнатках с осыпавшейся штукатуркой и жесткими, скрипучими кроватями находили себе отдых уставшие от роскоши господа, которые часто назначали запретные свидания именно в этих стенах.

И Сандру приняли за одну из продажных штучек. Каждый знал, что в этом мире ничего не делается за красивые глаза.

37

Они остались одни. Смолкли шаги на лестнице и затихли голоса, оставляя ощущение неловкости.

— Как мне вас отблагодарить? — воскликнула Сандра, на что ее новый покровитель лишь загадочно улыбнулся. Герберт знал, что отныне стал для Сандры нечто вроде спасителя, героя, защитника, и эти ассоциации нескоро изгладятся из ее сознания. А если он и дальше будет содействовать ей, то рано или поздно груз неоплаченных долгов толкнет честолюбивую девушку в его объятья… Да, Герберт Лабаз отличался участливым характером, но уж никак не самоотверженным!

Пока Сандра не знала очередной горькой правды, должной навсегда отвратить ее от этого города; пока она захлебывалась восторгом и благодарностью.

— Смотрите, что я вам принес! — проворковал Лабаз, усаживаясь на сетку кровати, прогнувшуюся под его весом. Он принялся доставать из сумки свертки; Сандра увидела платья — роскошные, красивые платья, отделанные жемчугом и гипюром, бахромой и стразами, кружевом и искусной вышивкой. — Примерьте, мой друг, — как всегда интригующе прошептал он и, подойдя к девушке сзади, застегнул на ее шее сверкающее колье, бережно отодвинув волосы.

— О, зачем все это?! — искренне удивилась она, покраснев, как помидор.

— Я хочу, чтобы вы одели что-нибудь из всего этого великолепия на нашу прогулку.

— Прогулку?! — вскричала Сандра.

— Да. Смею надеяться, что вы составите компанию одинокому старику, — скромно добавил он.

— Но у вас же есть семья! — возразила девушка, трепетно ощупывая на своей шее украшение.

— Семья? — презрительно хмыкнул Герберт. — От нее осталось одно название… Я больше никому не нужен — увы! Я — старая развалина!

С неподдельным изумлением она смотрела на него и не верила своим ушам: ему ли об этом говорить?!

— Мы оба одиноки, моя милая. Мы оба не нужны тем, кого любим. Так почему бы нам не убить время в компании друг друга?..

Его испытующий, пронзительный взгляд скользнул по ее лицу, заставив девушку трепетать от смущения.

— Мне нужно искать работу, ведь я теперь предоставлена самой себе… — ухватилась она за последнюю отговорку, но он отрезал все пути к отступлению.

— Если вы думаете о своем муже, то взываю ко всему вашему благоразумию! Думать о нем забудьте! — Герберт воздел руки к потолку. — Вы были правы… Сегодня весь город только и говорит, что о возвращении Мильгрея-младшего на следующее утро после того, как все почтили его светлую память. Сплетники взбудоражены новым известием: он собирается жениться на бывшей продажной девке — вы это можете себе представить?! Какой позор для семьи! Такое происходит уже во второй раз, и, уверяю вас, древний род Мильгреев скоро совсем выродится! Несчастные люди, деньги не добавили им ума.

Герберт отметил про себя, как стремительно побледнело лицо Сандры. Ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали.

— Вы любите его, я вижу, — вздохнул он и, приблизившись к ней вплотную, принял ее маленькое вздрагивающее тельце в кольцо тесных, дружеских объятий.

— Люблю! — обреченно призналась она, уткнувшись в плечо своего покровителя.

— Но он не любит вас, — жестко закончил Герберт. — Так часто бывает в жизни. Классическая трагедия! Но мы это дело с вами поправим. Собирайтесь. Скоро вы поймете, что не все так плохо… Конечно, Лаэрт Мильгрей молод, красив и обаятелен, но я разве не мужчина?! — воскликнул Лабаз, и озорные огоньки заплясали в его глазах, на что Сандра рассмеялась сквозь слезы.

Так минул еще один быстротечный, яркий день — наверное, самый яркий и запоминающийся во всей нелегкой жизни этой девушки. Так сбылась вторая часть ее мечты; первая же была безвозвратно разбита…

Наравне с другими почтенными парами они гуляли по залитой осенним солнцем набережной, наслаждались шумом прибоя, любовались живописными видами, разговаривали о жизни, обедали в роскошном ресторане, катались в прогулочном экипаже — и ни разу больше не возвращались к наболевшим темам.

Герберт Лабаз сразил наповал своим неисчерпаемым обаянием наивную простушку. Она, облаченная в сверкающее атласное платье, расшитое матовым жемчугом и золотыми нитями, ощущала себя поистине королевой, нежащейся в лучах заботы и внимания. Ее спутник не позволял себе вольностей. Он называл Сандру «мой друг», не замечал промахов, которые выдавали ее необразованность, и даже сам старался подражать ее манерам есть, вести себя, говорить, чтобы тем самым подчеркнуть их равенство. С этим милым седовласым человеком Сандра ощущала себя под надежной защитой. Иногда она осмеливалась представить себе, что Герберт ее отец — только не тот преступник, который сослал обманутую им женщину на далекий островок, — а тот, кого она взлелеяла в своем детском воображении.