Сандра (СИ) - Резко Ксения. Страница 38

— Что — правда?

— То, что я вам сказала о Лаэрте…

На лице Герберта Лабаза отобразилось полнейшая растерянность.

— Так значит, он не погиб?

— Нет.

— О, так это же замечательно! — рассыпался было в любезностях почтенный господин, но, поняв, что сказал явно невпопад, запнулся. — Неужели этот молодой человек не видит, каким сокровищем обладает? Ему ведь повезло вдвойне: он выжил, а дома его дожидается такая прелестная жена!

— Да никакая я ему не жена! — с горечью выпалила Сандра. — Мы поженились случайно, без свидетелей, едва зная друг друга…

Она умолкла, видя, что ее слова выше его понимания. Герберт Лабаз изумленно хватал ртом воздух, глаза его растерянно изучали потолок.

— Так вы говорили с ним? — наконец спросил он, с опаской косясь в ее сторону.

— Да, но он остался с… Жанни.

— С Жанни?! С этой… этой?.. — охнул Лабаз, задыхаясь от возмущения, а когда ему ответом послужил короткий кивок, вдруг рявкнул так, что она вздрогнула: — Ваш Лаэрт просто дурак! Набитый дурак!

— Он любит ее, — тихо возразила Сандра, — ЕЕ, а не меня…

— Вот что, моя дорогая! — деловито объявил он. — Забудьте его — и дело с концом! Эти Мильгреи мне всегда не нравились: что отец, что сын — оба кривобоки в делах сердечных, обоих тянет на «экзотику» вроде девочек из борделя. Приличные мужчины, может, и наведываются в такие места, но делают это тайно, не приводят подобных особ в дом и, уж тем более, не делают их своими женами. Я думал, что сын должен научиться на примере отца — о браке Гурта Мильгрея и красотки Беатрис в то время судачил весь город! Порядочные жены ведь сидят дома и растят детей, а эта все по ухажерам прохлаждалась… Но что я о прошлом? — спохватился Герберт. — Почему Лаэрт не дал вам денег? Уж до такого мог бы додуматься…

— Не сердитесь на него, — перебила Сандра, чем вызвала глубокое изумление собеседника. Зная логику брошенных женщин, он думал доставить ей удовольствие, понося весь род Мильгреев, но эта девочка была не из таких. — Лаэрт предлагал мне деньги, но гордость не позволила мне взять их…

— Ну, гордость иногда бывает лишней, — пробурчал Герберт и вдруг вздохнул, будто от непрошенного тяжелого воспоминания, но тут же насильно улыбнулся, взглянув на неподвижный женский силуэт. — Я дам вам некоторую сумму на первое время. Вы сейчас пойдете вон под эту арку, свернете налево, подниметесь по лестнице — там будет дверь… В общем, вас устроят в одной из свободных комнат. Этих денег вам хватит на неделю, — продолжал мужчина, вынимая из-за пазухи фермового пальто тонкую пачку банкнот. — Завтра я принесу вам еще.

— Нет-нет! Не надо! Я верну вам их как только заработаю, но больше мне ничего не надо! — запротестовала Сандра.

Герберт расплылся в добродушной улыбке.

— Ох, мой друг, как же вы напоминаете мне одну мою знакомую! Была такой же гордой, своенравной, но, к сожалению, гордость ее и погубила. Поэтому берите без возражений! А я все-таки приду… Вы же для меня как дверь в мою бесшабашную молодость! — воскликнул он с таким озорством, что девушка невольно улыбнулась. Нет, на него нельзя было сердиться!

Взяв деньги, она решительно вышла из машины, а галантный кавалер на прощанье едва ли оставил на ее руке место, которое не пылало бы от поцелуя, но Сандра не думала опасаться. Это был милый добряк.

Через секунду господин Лабаз кликнул шофера, а через пять машина умчалась в ночь, подгоняемая порывами ветра.

36

Медленно, но верно ноги несли Сандру под арку, во внутренний двор, где сегодня разыгрался какой-то праздник. Гремела плясовая; музыке вторили веселые крики. Кто-то шумел, кто-то бранился, кто-то травил байки. Освещенную площадку рассекали пары танцующих; они то резко подпрыгивали на месте, то неистово молотили ногами землю, будто желая, чтобы она провалилась, доставив тем самым весельчакам еще более буйную радость. Те, кто воздержался от танцев, плотным кольцом окружали народное гулянье, наливая в граненые стаканы бормотуху, что милостиво раскинулась на разоренных, словно после нашествия саранчи, столах. В воздухе пахло спиртом и потом; от несмолкаемого гула звенело в ушах.

Сандру никто не замечал. Она сиротливо стояла в стороне, не решаясь вторгнуться в чужой мир. Казалось, стоит ей подойти ближе, издать какой-то неосторожный звук, как голоса оборвутся, музыка смолкнет и взоры присутствующих с негодованием обратятся в ее сторону.

Девушка решила ждать окончания праздника, однако он лишь набирал обороты. То тут, то там разряжался пьяный гогот мужчин, раздавался визг хмельных женщин. Несколько раз Сандру едва не сбили снующие косяки детворы, и она окончательно забилась под арку. Между тем покоя не нашлось и здесь. Какая-то необхватная хохотушка, в руках которой красовался поднос с очередной порцией дурмана, чуть не опрокинула свою ношу, с разбегу налетев на прижавшуюся к стене чужачку.

Выслушав поток отборной брани, Сандра извинилась и изложила свою просьбу.

— Чего ж ты здесь стоишь, дуреха? — беззлобно возмутилась женщина. — Идем, я проведу тебя в свободную комнату.

Сердце Сандры пело, когда она торопливо поднималась по наружной лестнице на второй этаж. Вскоре они очутились на деревянной галерее, опоясывающей дом со стороны внутреннего двора. От каждого шага пол немилосердно скрипел, угрожая обвалиться, но Сандра не замечала таких мелочей. Наконец толстуха остановилась против маленькой дверки, толкнула ее и вошла внутрь.

Когда щелкнул выключатель, вниманию новоприбывшей предстала тесная, но весьма чистая комнатка с покрашенными мутной краской стенами. Здесь была железная кровать и больничная тумба, на которой возвышался глиняный кувшин с нарядными астрами.

— Благодарю вас, — промолвила Сандра, на что услышала непреклонный ответ:

— Деньги вперед. Знаем мы вас: снимаете комнату на пару ночей для встреч с хахалями, а потом исчезаете — ни ответа, ни привета!

Сандра плохо поняла, в чем здесь ее вина, но, покраснев, извлекла из-за пазухи деньги, предоставленные ей добрым Гербертом Лабазом. Глаза толстухи уже любовно ласкали заветную пачку, и руки Сандры задрожали — то ли от волнения, то ли от этого жадного взгляда, мечтающего выхватить, присвоить себе чужое добро.

Сандра не умела считать, поэтому долго мяла в руке свое скромное состояние в тщетных попытках отделить нужную сумму. Часть денег упала на пол и была тотчас схвачена цепкими, подстерегающими пальцами. Не выдержав, девушка сунула остальное в руки толстухи, лишь бы та поскорее ушла.

— Спокойной ночи! — Тон женщины сразу потеплел, и она испарилась, едва Сандра заикнулась об этом.

Ночь спокойной никак нельзя было назвать. Сюда доносилась громкая музыка и пьяный смех, а по деревянному настилу то и дело скрипели чьи-то шаги… К тому же на кровати отсутствовал матрац, и постоялице пришлось улечься на жестких пружинах. Однако она не думала роптать на судьбу — с детства ее приучили радоваться тому, что имеешь и не грустить по тому, чего нет.

Лишь к утру голоса стихли, свет потушили и весь дом погрузился в тягостный, пьяный сон, подарив покой измученной Сандре. «Все будет хорошо. Я обязательно что-нибудь придумаю», — беззвучно шептала девушка, засыпая.

***

Сон, единственно принесший успокоение ее разгоряченным нервам, был прерван с первыми лучами солнца. Грубая рука с силой встряхнула спящую за плечо.

— Поднимайся, лежебока! Кому говорю?!

Продрав слипшиеся веки и заставив себя сесть, Сандра увидела женщину с напомаженными губами и дряблой, ссохшейся кожей. В этой «даме» словно не сохранилось ничего живого — лишь только алчный огонь в глазах еще заставлял ее биться за свое существование.

— Кто ее сюда заселил без моего ведома? — возмущалась она. — А если у девчонки нет денег?

В дверной проем просунулось несколько любопытных лиц. Люди сбежались на шум и удивленно переглядывались, показывая тем, что не имеют к новой постоялице ни малейшего отношения. Сандра ощущала себя на арене цирка и решительно ничего не понимала. Чего от нее хотят, в чем обвиняют? Ведь она заплатила за комнату, желая одного — остаться в покое и одиночестве.