Божественная комедия - Алигьери Данте. Страница 12

Цель всякой злобы, небу неугодной;

Обман и сила — вот орудья злых.

25 Обман, порок, лишь человеку сродный,

Гнусней Творцу; он заполняет дно

И пыткою казнится безысходной.

28 Насилье в первый круг заключено,

Который на три пояса дробится,

Затем что видом тройственно оно,

31 Творцу, себе и ближнему чинится

Насилье, им самим и их вещам,

Как ты, внимая, можешь убедиться.

34 Насилье ближний терпит или сам,

Чрез смерть и раны, или подвергаясь

Пожарам, притесненьям, грабежам.

37 Убийцы, те, кто ранит, озлобляясь,

Громилы и разбойники идут

Во внешний пояс, в нем распределяясь.

40 Иные сами смерть себе несут

И своему добру; зато так больно

Себя же в среднем поясе клянут

43 Те, кто ваш мир отринул своевольно,

Кто возлюбил игру и мотовство

И плакал там, где мог бы жить привольно.

46 Насильем оскорбляют божество,

Хуля его и сердцем отрицая,

Презрев любовь Творца и естество.

49 За это пояс, вьющийся вдоль края,

Клеймит огнем Каорсу и Содом 112

И тех, кто ропщет, бога отвергая.

52 Обман, который всем сердцам знаком,

Приносит вред и тем, кто доверяет,

И тем, кто не доверился ни в чем.

55 Последний способ связь любви ломает,

Но только лишь естественную связь;

И казнь второго круга тех терзает,

58 Кто лицемерит, льстит, берет таясь,

Волшбу, подлог, торг должностью церковной,

Мздоимцев, своден и другую грязь.

61 А первый способ, разрушая кровный

Союз любви, вдобавок не щадит

Союз доверья, высший и духовный.

64 И самый малый круг, в котором Дит 113

Воздвиг престол и где ядро вселенной,

Предавшего навеки поглотит". 114

67 И я: "Учитель, в речи совершенной

Ты образ бездны предо мной явил

И рассказал, кто в ней томится пленный.

70 Но молви: те, кого объемлет ил,

И хлещет дождь, и мечет вихрь ненастный,

И те, что спорят из последних сил,

73 Зачем они не в этот город красный

Заключены, когда их проклял бог?

А если нет, зачем они несчастны?"

76 И он сказал на это: "Как ты мог

Так отступить от здравого сужденья?

И где твой ум блуждает без дорог?

79 Ужели ты не помнишь изреченья

Из Этики, что пагубней всего

Три ненавистных небесам влеченья:

82 Несдержность, злоба, буйное скотство?

И что несдержность — меньший грех пред богом

И он не так карает за него?

85 Обдумав это в размышленьи строгом

И вспомнив тех, чье место вне стены

И кто наказан за ее порогом,

88 Поймешь, зачем они отделены

От этих злых и почему их муки

Божественным судом облегчены". 115

91 "О свет, которым зорок близорукий,

Ты учишь так, что я готов любить

Неведенье не менее науки.

94 Вернись, — сказал я, — чтобы разъяснить,

В чем ростовщик чернит своим пороком

Любовь Творца; распутай эту нить".

97 И он: "Для тех, кто дорожит уроком,

Не раз философ 116 повторил слова,

Что естеству являются истоком

100 Премудрость и искусство божества.

И в Физике прочтешь, 117 и не в исходе,

А только лишь перелистав едва:

103 Искусство смертных следует природе,

Как ученик ее, за пядью пядь;

Оно есть божий внук, в известном роде.

106 Им и природой, как ты должен знать

Из книги Бытия, господне слово

Велело людям жить и процветать.

109 А ростовщик, сойдя с пути благого,

И самою природой пренебрег,

И спутником ее, 118 ища другого.

112 Но нам пора; прошел немалый срок;

Блеснули Рыбы над чертой востока,

И Воз уже совсем над Кавром лег, 119

115 А к спуску нам идти еще далеко".

ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

1 Был грозен срыв, откуда надо было

Спускаться вниз, и зрелище являл,

Которое любого бы смутило.

4 Как ниже Тренто видится обвал,

Обрушенный на Адиче когда-то

Землетрясеньем иль паденьем скал, 120

7 И каменная круча так щербата,

Что для идущих сверху поселян

Как бы тропинкой служат глыбы ската,

10 Таков был облик этих мрачных стран;

А на краю, над сходом к бездне новой,

Раскинувшись, лежал позор критян,

13 Зачатый древле мнимою коровой. 121

Завидев нас, он сам себя терзать

Зубами начал в злобе бестолковой.

16 Мудрец ему: "Ты бесишься опять?

Ты думаешь, я здесь с Афинским дуком,

Который приходил тебя заклать?

19 Посторонись, скот! Хитростным наукам

Твоей сестрой мой спутник не учен;

Он только соглядатай вашим мукам". 122

22 Как бык, секирой насмерть поражен,

Рвет свой аркан, но к бегу неспособен

И только скачет, болью оглушен,

25 Так Минотавр метался, дик и злобен;

И зоркий вождь мне крикнул: "Вниз беги!

Пока он в гневе, миг как раз удобен".

28 Мы под уклон направили шаги,

И часто камень угрожал обвалом

Под новой тяжестью моей ноги.

31 Я шел в раздумье. "Ты дивишься скалам,

Где этот лютый зверь не тронул нас? —

Промолвил вождь по размышленье малом. —

34 Так знай же, что, когда я прошлый раз 123

Шел нижним Адом в сумрак сокровенный,

Здесь не лежали глыбы, как сейчас.

37 Но перед тем, как в первый круг геенны

Явился тот, кто стольких в небо взял,

Которые у Дита были пленны,

40 Так мощно дрогнул пасмурный провал, 124

Что я подумал — мир любовь объяла,

Которая, как некто полагал,

43 Его и прежде в хаос обращала; 125

Тогда и этот рушился утес,

И не одна кой-где скала упала.

46 Но посмотри: вот, окаймив откос,

Течет поток кровавый, 126 сожигая

Тех, кто насилье ближнему нанес".

49 О гнев безумный, о корысть слепая,

Вы мучите наш краткий век земной

И в вечности томите, истязая!

52 Я видел ров, изогнутый дугой

И всю равнину обходящий кругом,

Как это мне поведал спутник мой;

55 Меж ним и кручей мчались друг за другом

Кентавры, как, бывало, на земле,

Гоняя зверя, мчались вольным лугом.

58 Все стали, нас приметив на скале,

А трое подскакали ближе к краю,

Готовя лук и выбрав по стреле.

61 Один из них, опередивший стаю,

Кричал: "Кто вас послал на этот след?