Идеальная девушка (СИ) - Шелкопряд Мария. Страница 36

Здесь, за пределами отцовской власти, я обречена на вечную тоску по дому, обречена тратить молодость и силы на поиск тех, кого не найти. И все это — смена облика, брошенные вещи — всего лишь попытка бежать дальше. Соломинка, не способная вытащить из болота, в котором мне суждено сгнить.

Глава 9. Ветер

Ночью я так и не сомкнула глаз.

Проплывали по небу овальные луны, высвечивая рваные, нереальные плоские облака, темно-зеленые, серо-зеленые и черные, как цепкие муторные сны, съедающие своей навязчивостью ночной отдых.

Временами я принималась рыться в информационном терминале, пытаясь найти какую-то цель. Что-то постоянное, на что можно потратить всю жизнь, например, исследование бактерий с метеоритов или изучение комет. Но каждый раз сдавалась, не обнаружив в себе достаточной тяги, и вновь командовала дому сделать потолок прозрачным, устремляясь взглядом в фантасмагорическое небо, а мыслями — в безрадостное будущее.

Я могла бы, еще немного изменив внешность, вернуться на Юфофадет под чужим именем и как-нибудь устроиться там. Удается ведь это некоторым иммигрантам. Но тогда пришлось бы жить среди незнакомых людей, быть чужой на родной планете и, как огня, избегать родных мест и знакомых.

Другой вариант — все же прорваться к брату, на Медею. На этом пути стояло множество преград, но преград хороших, материальных, которые приятно будет побороть. Начать с того, что, кажется, у меня не осталось денег. Память по этому поводу откликалась лишь туманным пробелом, но вспоминать все расходы от и до я и не стремилась — деньги, в конце концов, всегда кончаются. Когда Марк улетит, можно пустить в этот дом за плату каких-нибудь постояльцев, под видом своих друзей, а самой покинуть планету. Вряд ли с Лэтэтона кто-то направляется в сектора рядом с Медеей, но дальнейшее путешествие будет зависеть от моих способностей и изобретательности.

Этот план даже позабавил, на какое-то время подняв настроение. Вот только, я обнаружила, и, наверное, не в первый раз, что боюсь дальнейшего. Встречи с братом, которая, возможно, разочарует. И самой Медеи — планеты, которую я любила лишь заочно, никогда не ступая на нее.

Небо светлело. Белели облака, сливаясь с небом, белел туман, тускнели луны, превращаясь в тонких призраков, окруженных сияющим туманным ореолом.

Почувствовав, что Марк проснулся, я опередила его, первой придя на кухню и сообразив завтрак на двоих.

Вроде бы, раньше я испытывала к нему какие-то чувства, но сама память о них испарилась из сознания так быстро, что я не успела толком их понять. Или в действительности любви никогда и не было, а на Юфофадете я лишь тянулась к чужаку, который существовал вне наших правил, и тем самым казался привлекательным? Но отец сделал нас с братом такими же одинокими, как и все люди в галактике. А с разницей исчезло и всякое влечение.

Я почти не сомневалась, что тот пакет с наркотиками в вентиляции зуммера — моих рук дело. Просто не удалось отключить всю автоматику, вот я и осталась жива. Странно только, что я сделала это именно рядом с Марком. Неужели хотела устроить ему проблемы? Никакой причины для такого вспомнить не удавалось, а сам Марк ни о чем подобном не думал. Это обстоятельство — единственное, что останавливало от принятия данной версии как истины.

За завтраком я сообщила Марку, тщательно наблюдая за его мыслями перед «стеной» фракталов, что подыскивала всю ночь планету, куда бы двинуться дальше. Ничто в нем не дрогнуло, он только принялся уговаривать меня остаться на Лэтэтоне, упирая на то, что я толком его не посмотрела и нигде, кроме больницы, не побывала, а после случившегося мне надо бы хорошенько отдохнуть.

— Я уже сказал о тебе своим друзьям. Они ждут встречи и страшно расстроятся, если так тебя и не увидят, — словно манипулируя крепко въевшимися в мою суть хорошими манерами, сказал Марк. — Вот увидишь, это приятная компания.

Путь не занял много времени. Покинув холмистую местность с редкими домами, мы оказались в лабиринтоподобном городе, с трехэтажными зданиями из более дешевых материалов — бетона, стеклосплава. Наметанный глаз всюду находил плексиглас и полистоун, а кое-где, вопреки изобиловавшей на улицах живой зелени — искусственные цветы.

Марк переговаривался по коммутатору с другом, улыбался и шутил. Как-то не в тему вдруг сообщить ему, что я сошла с ума.

Именно так. Разум, метавшийся в черепной коробке, окончательно пришел к выводу, что никакой цели в моей жизни нет, и не предвидится. Наркотик оставил дыры в памяти, но не смог стереть чувства.

А Марк держал меня за руку и вел через толпу на парковке, ни о чем не подозревая. Его рука была теплой, но прикосновение ничего во мне не вызывало. Смогу ли я вообще кого-то полюбить по-настоящему?

Нет, сначала нужно найти хоть какую-то цель в жизни, иначе тот несчастный, кто отдаст мне свое сердце, полетит в бездну следом за мной. Мир, еще вчера такой красивый и желанный, выцветал, становясь мне безразличным. Оставалось или повторить попытку суицида, или отправиться в психушку…

— Трини, знакомься, это Геркахаанон-Аттон и Сэйя. А это Энжинамитрин, — лучезарно улыбаясь, представил нас Марк. Я и не заметила, как мы к ним подошли. Непростительно для телепата.

— Просто Хан. Что ты бюрократию разводишь? — басом ответил парень и стиснул Марка в своих медвежьих дружеских объятиях.

Марк не страдал худобой, но рядом с этим устрашающим экземпляром казался меньше и даже немного беззащитным, настолько Геркахаанон-Аттон был широким в костях и крупным, хотя роста они примерно одинакового — обоим до двух метров не хватало восемь-девять сантиметров.

Девушка рядом скромно улыбнулась, и я застыла, весьма невежливо пялясь на нее. Не миндалевидные глаза в сочетании с идеальной кремово-бронзовой кожей, и тонкие черты, поражавшие своей красотой, привлекли внимание, хотя какая-то часть сознания завистливо отметила, что Сэйе не нужно беспокоиться о слишком видных под кожей прожилках, о загаре и всем прочем, что так изводит обладательниц бледной кожи. Богатые украшения я тоже едва заметила. Взгляд приковали официальные галактические символы на одежде и драгоценный, но ошейник, сообщавшие, что передо мной — рабыня.

Ужас и злоба заставили кровь вскипеть, ударить в голову. Я ощущала собственный пульс — в пальцах, в горле, в висках и затылке. Приливы и отливы крови от лица.

Желание, жгучее и яркое захватило все мое существо. Сорвать этот ошейник, порвать эту тряпку с омерзительными знаками, и отправиться куда-то дальше, ломать и крушить. Заставить кого-то заплатить за это, заставить их захлебнуться в собственной крови.

Сердце рвалось вперед. Наверно, даже брат, погрязнувший в дебрях политики, удивился бы этому безумному пламени, разгоравшемуся в моей груди. Потому что я готова хоть сейчас выступить против императора, против рабовладельческих компаний. Присоединиться к тем, кто, по общему мнению, выбрасывал свои жизни на ветер, пытаясь осуществить неосуществимое. Но ведь ветер — это и есть то, что делает меня живой.

Сэйя почему-то смотрела на меня с опаской, и я поняла, что вокруг слишком тихо, и неприлично долгое молчание заставляет нервничать даже Марка. Геркахаанон-Аттон напрягся, готовясь к неприятностям.

— Должна сказать вам сразу! — решительно начала я, гневно сверкнув глазами на мужчин. — Я — против рабства!

— Ну, дружбан, ты чё, не сказал ей в натуре? — расхохотался Геркахаанон и стукнул Марка по плечу.

Я глупо заморгала, отмечая, что Марк почему-то обеспокоился моим заявлением. Кажется, мне полагалось проявить невозмутимость, как и положено благовоспитанной девице. Ах, похоже, я к тому же умудрилась на минуту-другую забыть, что обладаю телепатией.

— Да как-то подзабыл. Запарился с делами, — развел руками Марк.

— Имперец, он и под соусом имперец! — старательно ставя ударения не в тех местах, засмеялся Геркахаанон. Вообще, он слишком старательно косил под безмозглого «братка», из сериала о древней Земле, который мы с братом любили смотреть в детстве, пока ему не надоело. — Ты это, сеструха, не напрягайся. Сэйечка моя любовь и все дела. Ну, ты поняла короче.