Идеальная девушка (СИ) - Шелкопряд Мария. Страница 33

Мы вышли из палаты и прошли по коридору, так же заполненному зеленым светом, падавшим через длинные, до пола окна.

Некоторые пациенты начинали просыпаться и их мысли разгорались, обрушивая на меня горы своих переживаний и мелочных проблем, ожидающих их дома. Только мысли Марка в этом стремительно становящемся неприятным месте оставались спокойными и приятными. Он радовался, что не возникло осложнений, любовался мной.

Но за всем этим стоял блок. Пытаясь разобраться, когда происходило то, что я вспомнила в палате — год или два назад, я попыталась сосредоточиться на Марке, ведь в его голове содержалось большинство ответов, но наткнулась на огромные проекции геометрических фигур, которые постоянно крутились. Все прочие мысли, без сомнения, находились за этой движущейся стеной, а те мысли, что я считывала без напряжения, словно созданы им специально для меня.

Как относиться к этому явлению, пока что оставалось загадкой. Приятно, конечно, когда человек настолько способен контролировать себя в собственных мыслях и на тебя не вываливается очередной поток грязи. Но знает ли он вообще, о том, что я — телепат? Пока память не прояснится полностью, к этому вопросу стоило подходить со всей возможной осторожностью.

Пройдя через ближайший выход, мы оказались во внутреннем дворике с ухоженными пышными клумбами, усыпанными восхитительно пахнущими фиолетовыми цветами.

Теплый воздух и свет словно просочились под кожу, наполняя силой. Я огляделась по сторонам и заметила в стороне от основного здания множество открытых террас, где на шезлонгах лежали пациенты.

Светло-изумрудная завесь, плававшая в воздухе, казалось, медленно таяла под солнечными лучами. Молочно-зеленое небо сияло, но я не находила солнца несмотря на несомненное наличие его лучей, отчетливо видимых в чуть клубящейся, разреженной завесе. Определенно, обладай я расшатанными нервами, то списала бы все на галлюцинации и впала в панику, но это точно какой-то оптический эффект. И его хотелось разгадать.

Чувства упорно твердили — я наблюдаю подобное явление впервые, а легкая, едва заметная усмешка наблюдавшего за мной Марка подсказала, что не стоит ссылаться на потерю памяти, не работающую после передозировки голову и тому подобное, даже если оно соответствует истине. Потому я не стала притворяться, что окружающее в порядке вещей.

— Где мы вообще?

–Лэтэтон. Планета-курорт, планета-лечебница. В это время суток освещение имеет релаксирующий эффект, улучшает самочувствие и все такое. Потому в каждом доме здесь имеются свои террасы и шезлонги, но многие предпочитают «загорать» в клиниках.

Это объяснение не давало ответа ни на один вопрос, но я кивнула с невозмутимым видом.

Пройдя сквозь символические низенькие ворота, мы вышли к практически пустой в это время парковке, где ждал мобиль, из-за чрезмерной отражаемости казавшийся сгустком готовой растаять ртути.

Внутренняя обшивка в противовес наружной обладала глубоким и сочным черным окрасом.

Устроившись в мягком кресле, я испытала облегчение, когда дверцы соединились с корпусом — исчезло иррациональное тошнотворное чувство, будто Марк мог вернуть меня в больницу, если я вдруг сделаю что-то не так. Оказывается, все это время оно исподволь сдавливало. Я списала его на последствия недавних событий, память о которых все еще дремала.

— Энжинамитрин, — позвал Марк, выведя мобиль на дорогу и задав курс. — Можно небольшую просьбу? Для твоего же блага. Не пытайся пока что никого считать. С анализами все в порядке, но никто кроме меня не знает, что ты телепат. А нам с тобой неизвестно, как наркотик мог повлиять на этот участок твоего мозга.

— Считывать? Зачем мне делать это? Ты говоришь весьма странные вещи, — полупрезрительный тон, с нотками удивления и льдинок получился просто изумительно. Отец определенно бы гордился мной. Признаваться же, что всего минут шесть назад полностью прожила чужую жизнь, я не собиралась. Вместо этого рискнула сознаться в ином: — Лучше расскажи, что за история с передозировкой. Отчего-то я ничегошеньки об этом не помню.

— Мы решили покататься на зуммерах. Это такие служебные машины для погружения в атмосферу. Ловить всякие там шлюпки с бегущими преступниками и прочую мелочь, например, сброшенные улики, которые могут сгореть в атмосфере. Зуммеры способны развивать поразительную скорость и очень хорошо гасят перегрузки для пилота. Могут почти мгновенно тормозить. Машинка относительно мелкая и только для одного человека, но способна удержать спасательную шлюпку и даже в случае чего приземлиться с пойманной добычей…

Несмотря на то, что Марк весьма подробно описывал машину, в памяти ничего не откликалось. Разве что где-то внутри проснулся ехидный голосок, закончивший картину раньше реального рассказчика: «А пока мы катались, мимо как раз пролетали торговцы наркотиками. Увидев нас, они так испугались, что побросали свой товар. Но мы не растерялись и поймали его. И решили употребить по назначению. Результат ты знаешь. Но все же хорошо закончилось».

Немного странно, практически похоже на чужой голос в голове. Мне точно не свойственны такие мысли. Похоже, Марк не зря предупреждал, чтобы я никого не считывала, но толку от запоздалого предупреждения ноль. Потому я постаралась расслабиться и выспросить побольше характеристик машинки, на которой недавно каталась, пытаясь вспомнить, что при этом чувствовала.

Судя по описанию, это идеальная машина для гонок наперегонки с метеоритами и метеорами — гнаться за их пылающими хвостами, пока они сгорают в атмосфере. Обгонять, лавировать, столкнуться с огненным шаром и разлететься на тысячи обломков…

Удивительное, безумно-манящее воспоминание пронзило все тело. Нет, это всего лишь запись. Умело смонтированная, запретная, передаваемая из рук в руки. Но я собиралась в этом участвовать. Лететь вместе с остальными. Так почему я сейчас здесь? Марк бы точно не пожертвовал служебной машиной. Чуть-чуть злоупотребить служебным положением ради покатушек — это можно, но не более.

Разлившийся по крови адреналин внезапно сделал его речь раздражающей и нудной. Может ли быть, что я собиралась ограбить имперские войска ради самоубийственного развлечения? Что ж, не стоит слишком доверять Марку, пока точно не вспомню, использую я его или между нами что-то другое…

— В зуммере, который достался тебе, кто-то с прошлого или позапрошлого рейда припрятал пакет с наркотиками. Спрятано наспех, в вентиляции. Его явно рассчитывали забрать раньше, чем зуммером воспользуются еще раз. Во время полета пакет так нагрелся, что лопнул, буквально взорвался. Расследование уже провели, вердикт таков — не было ни шанса, что ты сумеешь что-то предпринять. Пары мгновенно попали в легкие и на кожу. Но благодаря включившейся автоматике все обошлось.

В мыслях Марка возникали образы, словно специально нарисованные для меня, искусственные. Да, очень подробные, но их нельзя рассмотреть, примерить на себя, как воспоминания Эверлин или ее пациентов. Это порождало беспокойство, а не приставлен ли он наблюдать за мной?

Смутно помнилось, что телепатов забирали от родителей. Так почему я с превеликой радостью не сбежала от отца? Вспомнить достопочтенного родителя, пусть ветра Юфофадета сдуют его в самый глубокий каньон, давалось легко, без всяких усилий. Он представал во всей красе, я могла бы отличить его любимую парадную одежду среди сотен подобных костюмов, рассказать, что он ест на завтрак и как меняется его дневной график в зависимости от смен времен года. Но вот ни одной отцовской мысли не вспоминалось. Как и вообще чьих-либо мыслей. Разве нет какой-либо мелочной обиды, крепко врезавшейся в память? Например, подруги, сказавшей одно, а на самом деле замыслившей другое и травмировавшей своим обманом мое сердце? Или наоборот, чего-то хорошего — вовремя услышанной мольбы о помощи, которую я успела оказать? Нет. Память ни на что не отзывалась, словно мертвая.

— Не расстраивайся, — Марк истолковал мою хмурую задумчивость по-своему. — Все закончилось, а результаты обследований таковы: ты никогда не употребляла подобных веществ. Так что если твой папаша и доберется до нас однажды, то во всем буду виноват исключительно я.