Идеальная девушка (СИ) - Шелкопряд Мария. Страница 35

Внезапно мир раскололся надвое, обзавелся разноцветными пятнами, словно в лицо мне швырнули экран с компьютерной графикой, прижав к одному глазу.

Слабо вскрикнув, я отшатнулась от зеркала, едва не упав, но пятна не исчезли. Понять, что они отождествляют температуру, стало маленьким, но облегчением. Обычное тепловое изображение. И менялось оно, когда я двигалась, а значит, показывало температуру внутри моего тела.

В смятении, я принялась повторять те движения, которые привели к появлению неестественного видения, и вскоре сетчатка перевернулась, вернув нормальное зрение.

Мой правый глаз… Искусственный имплантат! Как такое произошло?!

Украшения, которые странно было бы называть татуировками, на руках и спине стойко отдавали новизной, но от глаза такого ощущения не исходило. Наоборот, я ощущала его так, будто давно привыкла, вот только абсолютно не помнила, как умудрилась лишиться настоящего! Какой-то злосчастный осколок пробил защищавший лицо щиток, когда я летала вместе с друзьями? Но, если это случилось дома, то почему мне не вырастили новый глаз из моих клеток? Сомневаюсь, что смогла бы сохранить в секрете от взрослых такую травму на время, которое нужно для полноценного вживления имплантата. Да и зачем делать такую глупость?..

По-прежнему в смятении, чувствуя нездоровый озноб, я забралась в горячую воду. Это помогло. Вскоре я почувствовала себя настолько лучше, что выбравшись из воды и закутавшись в халат, вновь вернулась к зеркалу, и принялась экспериментировать. Довольно быстро неописуемые движения глазом увенчались успехом — радужка приобрела белый цвет, наполненный помехами с хроматическими аберрациями. А после я в два счета добилась цвета, не отличимого от левого глаза. Для этого понадобилось всего лишь сфокусировать на нем имплантат.

Правда, отсюда возникал невинный вопросик — а каким это чудесным образом цветовой оттенок вообще сдвинулся? Не я же это сделала. И в воспоминаниях Эверлин, принимавшей меня в больницу, отсутствовала какая-то аппаратура, способная повлиять на имплантат.

Вздохнув и решив разобраться с этой «великой» тайной попозже, я спросила у Марка, разбиравшего на кухне продукты, которая из комнат моя, и ушла туда, предвкушая, как окажусь перед сложным выбором платья с подходящими рукавами.

Похоже, дом Марк снял совсем недавно, после инцидента с зуммером. В комнате из вещей ожидал только незнакомый чемодан, даже не разобранный, а в нем, вместо моих любимых платьиц и памятных вещичек — странные, незнакомые наряды. Большинство из них все еще находилось в упаковках.

Конечно, на некоторых планетах наряды приличной девушки с Юфофадета не нашли бы понимания, считаясь то слишком прозрачными, то слишком длинными, то нелепыми, то еще что. Но и эта, с позволения сказать, одежда, произведет во многих уголках галактики точно такой эффект, если не больший. На родном Юфофадете за появление в них, меня бы предали анафеме. Отец кричал бы о вульгарщине и борделях. Может, потому я и купила все эти топики, способные дома сойти лишь за купальник.

Да, без сомнения, все эти вещи мои. На это указывало и то, что все приходились точно по фигуре и то, что ткань походила на металл. Увидев меня в этих нарядах, никто бы не заподозрил, что украшения на руках не продолжение одежды, а одно целое с кожей.

К запоздалому обеду я вышла в самом длинном наряде, какой отыскался в чемодане — платье до колен, словно склепанном из металлических квадратов, каждый из которых обладал чеканным узором и крошечной голографической искоркой в центре, переливавшейся красно-голубым цветом. Материал платья приятно льнул к коже, вопреки визуальному виду, вопившему о том, что края вот-вот вопьются в кожу, защемят волосы и так далее. И все же, хотелось хотя бы простую белую рубашку под это платье. Уверена, смотрелось бы отлично.

За столом не слишком-то вышло поговорить с Марком. В ответ на вопрос, куда подевались остальные мои вещи, он лишь пожал плечами. Попытался расспросить, есть ли новости от моего брата, но тут ему поступил отчет о деле, которым он занимался, и разговор свернулся.

Собираясь сбежать из дома, я и так взяла из дорогих сердцу вещей только самые легкие и небольшие, вроде медальона с голограммами бабушки и старшего брата, так что настроение и аппетит от их потери испортились. Марк, скорее всего, в этом не виноват, но все равно, уходя, я отодвинула прямо из-под его руки блюдце с какими-то лакомствами, заявив, что он забьет этим свои вкусовые рецепторы.

Оставшись в одиночестве, я побродила по саду за домом, чувствуя подкрадывающуюся пустоту, не связанную с вещами. Тогда я попыталась отстраниться и уложить в голове обрывки событий. Все указывало на то, что я основательно подготовилась к путешествию. Променяла родные роскошные кудри на прямые искусственные волосы, чье достоинство не только в том, что они сохнут после ванны считанные секунды, а в том, что в таком облике во мне трудно признать коренную жительницу Юфофадета. Чемодан новых вещей, ничего старого. Все можно кинуть в любой момент, никаких привязанностей. Но какова цель этого?

Брат, единственный дорогой человек, на Медее, закрытой планете, стоявшей особняком от империи. Если сбежав из дома, я направлялась к нему, то все остальное ни к чему, да и на Медею попасть нисколько не поможет. Зачем тогда все это? Под ногами начинала разверзаться пропасть от осознания истинной причины, но именно этот момент Марк выбрал, чтобы позвать в дом.

— Солнце вот-вот зайдет, разве ты не собираешься смотреть на луны?

И привел меня к одной из двух террас, специально расположенной так, чтобы видеть закат.

Наклонившись к горизонту, солнце, наконец, показалось — мутное сияющее пятно, увеличивающееся по мере приближения к кромке земли.

Одновременно с этим на небе стали проступать сияющие овалы, словно прорези в атмосфере. Какие бы химические элементы не витали в воздухе, какие бы шутки не играли, пряча солнце, а ночь расставила все по местам, явив истинный облик здешнего неба, окутанного туманом. Спустя всего минуту, как солнце окончательно нырнуло за горизонт, зеленые овалы уже напоминали фосфоресцирующее дно глубокого омута. Мне даже стало как-то легче на душе от этого зловещего зрелища.

Марк обнял за плечи, прижав меня спиной к своей груди, и мы долго так стояли, молча глядя на небо.

Как бы он не крутил в своем разуме стену из фракталов, а я уловила, что вскоре ему нужно мчаться на другой край галактики. Его ожидало что-то связанное с грандиозной аферой. Но меня он собирался оставить здесь.

Вот глупый! Мог бы попросить о помощи.

А еще я чувствовала его грусть, порожденную сомнениями, стоил ли долгожданный приз затраченных усилий, но источник этого оставался «за стеной». Зато грусть разбудила мои собственные чувства.

Если бы не гнусные людишки вроде моего папаши, я отправилась бы домой ближайшим рейсом. Органза, шифон, тюль — и еще много наших собственных названий для похожих друг на друга тканей. Мне нужно видеть других людей, одетых в это. Нужно ощущать неутихающий ветер хотя бы за окном. Визуальная и тактильная красота поможет почувствовать себя лучше.

Теперь я вспомнила, окончательно, это оказалось легко.

Бабушка, сердце нашего дома, во всяком случае, большей его части, умерла, старший брат поссорился с отцом. Мир изменился. То, что было можно и воспринималось как само собой разумеющееся, стало вдруг запретным и преступным. Девицам не положено летать дальше внутреннего дворика, окруженного силовыми полями на скалах-стенах дома. И не положено водиться за пределами дома с особями мужского пола, даже если это друзья семьи.

Брат перебрался на Медею, обещав забрать к себе, когда обустроится там, но планета стала закрытой.

Я выбралась из дома, ставшего тюрьмой, своими силами, обрела свободу. Ирония заключалась в том, что вне общества Юфофадета я не могла существовать. Больше нет нигде таких любителей безумных полетов, таких ветров и таких машин как дома. Машин, на которых нужно стоять во время полета во весь рост, а не сидеть. Ветров, которые не стихают веками, наполняя каньоны своими воздушными реками.