Кофе - и никакого интима (СИ) - Златковская Софья. Страница 6

— Это я. Но чем я могу вам помочь? — спросила она, явно не узнавая меня.

Конечно, последний раз она видела меня на выпускном, когда я пришла поздравить сестру с окончанием школы. К тому же, тогда я была брюнеткой, как и Лиля, но через пару месяцев после праздника я решила, что быть блондинкой мне нравится больше, и сменила свой натуральный цвет волос.

— Меня зовут Яна Гриц, я сестра Лили, — представилась я, и Леся понимающе закивала, понимая, почему я пришла. — Мы можем поговорить?

— Информация есть, но ее немного, — девушка сожалеюще пожала плечами, — Мой брат получил множественные ожоги, но, благодаря своевременной помощи, он чувствует себя более менее хорошо. Завтра его должны доставить в нашу больницу для дальнейшего наблюдения. Думаю, тогда вы сможете расспросить его о вашем муже.

Я не смогла скрыть своего расстройства.

— Мне бы хотя бы знать, жив ли он… — протянула я скорее в пустоту, нежели Лесе.

— Я уверена, что с ним все хорошо. Если бы кто-то из экипажа пострадал, мой брат обязательно сообщил бы, — одноклассница моей сестры натянула вежливую улыбку, стараясь меня подбодрить, и я ответила ей тем же — фальшивой дежурной улыбкой.

— Спасибо большое. Я оставлю номер, — я протянула девушке рабочую визитку с напечатанными кексами и пончиками, — Позвоните мне, когда я смогу встретиться с вашим братом, хорошо?

Леся кивнула, пряча визитку в сумку. Мы распрощались, и я, растерянная под тяжестью неизвестности, вышла из посольства.

После визита в посольство мне предстояло встретиться с Галиной Ивановной — мамой Димы. Одна только мысль о том, что мне снова предстоит выслушивать ее жесткие замечания выводила меня из равновесия.

Отношения со свекровью не сложились с самого начала, когда Дима привел меня — шестнадцатилетнюю девчонку — знакомиться со своими родителями. И, если отец — царство ему небесное — принял меня радушно, то матери выбор сына показался капризом молодости.

Галина Ивановна еще долго настаивала на том, что прекрасно образованная дочка ее однокурсницы, проживающая в Москве, была бы более подходящим вариантом. Только Дима в ответ шутил, что «очень образованной дочке вряд ли придется по вкусу простой судовой механик».

Профессия, которую выбрал Дима, его мать тоже не устраивала, и она почему-то винила именно меня в том, что он решил бросить юридический институт ради мореходки. Она так и не поняла, что во всем виновато море, а не я.

И как я теперь скажу ей, что с Димой, возможно, приключилась беда? Может, промолчать? Жаль, я не могу отменить визит, ведь я всегда навещаю капризную женщину два раза в неделю, чтобы помочь ей с уборкой. После смерти мужа она стала еще невыносимее, но она — как и я — была одинока. И я иногда видела в ней свое будущее, пугающее меня, как ничто другое.

— Ты опоздала, — высокомерно протянула свекровь, впуская меня в квартиру.

— И вам доброе утро, мама, — протянула я, глянув на часы и отметив, что я действительно опоздала. На пять никчемных минут

— Что ты принесла? — опираясь на трость, грузная женщина прошла на кухню.

Я выставила на стол пакет с ореховым печеньем, которое по-быстрому испекла утром.

— Пахнет не очень, — проворчала свекровь, вытаскивая нос из пакета.

Она всегда презирала мою работу. Кондитер — это не престижно. Это даже вульгарно в каком-то смысле. Работа должна быть серьезной. Но при этом, конечно, она всегда требовала от меня хлебобулочную дань, чтобы я могла войти и провести уборку в ее трехкомнатной квартире.

— Печенье свежее. Как всегда, — терпеливо ответила я, скрываясь в ванной комнате, чтобы сразу взять тряпку и побежать протирать пыль с многочисленных глупых статуэток.

Галина Ивановна уселась на диван, включила сериал и, обнимая пакет, который я принесла, принялась уплетать невкусное печенье. Я снова окинула ее взглядом, в который раз подумывая, как бы довести ее до врача, ведь у женщины были все симптомы диабета, но она наотрез отказывалась слушать о возможной проблеме. Предложенная мной диета, конечно, же встретила шквал критики, а Дима, который был в тот визит вместе со мной, сказал: «Ян, отстань от мамы. Хорошего человека должно быть много». Уж не знаю, был ли это укол в сторону моей стройности, граничащей с худобой, или ему попросту было все равно на здоровье матери.

Впрочем, спорить с ней действительно было невозможно.

— Дима звонил? — жестко спросила свекровь, даже не глядя на меня, намывающую полы под ее ногами.

— Пару дней назад писал, что продлевает контракт, — осторожно произнесла я, и тут же удостоилась гневного взгляда.

— Что⁈ — взревела женщина, — Он остается в море? Конечно, какой дурак будет спешить к такой жене?

— К какой, Галина Ивановна? — я замерла со шваброй в руках.

— К пустой. Ни тепла, ни детей дать не можешь, — выкрикнула свекровь, и я почувствовала, как в горле встрял ком нехороших слов вперемешку с истерикой. Слезы щипали глаза, и я отвернулась.

Не столько от обиды, сколько от того, что я все чаще соглашалась с ней и винила себя во всех проблемах нашей семьи. Но я делала все, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию!

— Не любишь моего Димку — вот он и бежит от тебя, — продолжала ворчать женщина, и я вспыхнула.

— Я всегда его любила!

— Любила бы — взяла бы его фамилию! — разговор перешел на повышенные тона, и я замолчала, чтобы избежать непоправимых для наших отношений последствий.

Я действительно не захотела становиться Рыловой, и дело даже не в том, что моя фамилия более звучная. Просто у моего отца две дочери, и он очень боялся, что славный род Гриц не продолжится. Так что я захотела сделать отцу приятное. Кроме того, сам Дима говорил, что возьмет мою фамилию, чтобы наши дети были Гриц, а не Рыловы.

Только мы так до этого и не дошли.

Ни до смены фамилии, ни до детей.

А я уже согласна и на Рылову, ведь по факту это не имеет абсолютно никакого значения.

— Я не хочу продолжать этот разговор, Галина Ивановна, — устало произнесла я, все еще сомневаясь, говорить ей про трагедию на судне или нет.

Было бы правильнее сначала выяснить хоть что-то у брата Леси, а уже потом идти сдаваться свекрови. Верно, так я и поступлю.

— Ты не достойна моего сына, Яна, — пробурчала женщина, просто чтобы последнее слово осталось за ней.

Я послушно кивнула, соглашаясь с ее грубостью. Спорить не было никаких сил. От стресса и усталости хотелось скорее вернуться домой и закрыться от всех в своей крепости одиночества.

Закончив с уборкой и выслушав еще много нелестных комментариев по разным поводам, я закинула сумку на плечо, сменила тряпичные розовые тапки на босоножки и, наскоро попрощавшись, сбежала прочь.

Обедая в кафешке в центре города, я никак не могла собраться с мыслями, чтобы поехать в больницу к Грише и Борьке. И всему виной близость больницы к женской консультации. До дрожи в коленях я боялась встретить Вадима.

Я вообще теперь перемещалась по городу, постоянно оборачиваясь в страхе, что увижу его. И кто бы только знал, как на самом деле я этого хотела!

Словно чувствуя мою нерешительность, мне позвонила Лиля. Я ответила на звонок и услышала осторожный голос сестры:

— Янчик, ты как?

— Нормально. Ездила в посольство. Возможно, завтра буду знать гораздо больше о Диме, — ответила я ровным тоном.

— Хорошо. С ним все хорошо, это точно! — словно мантру, повторила Лиля и чуть веселее добавила: Я собираюсь к своим мальчишкам. Ты со мной? Борька соскучился по своей сладкой тете.

Из-за того, что я постоянно пекла что-нибудь вкусненькое, дети прозвали меня «сладкой тетей», и я таяла каждый раз, когда они произносили это прозвище.

— С тобой, конечно, — сдалась я, глянув на коробочку орехового печенья, которое я отложила для Борьки и Гриши.

— Тогда давай встретимся в сквере у больницы? — предложила сестра, и я почувствовала, как мой лоб покрывается испариной.

Этот сквер был общим для больницы и женской консультации, и перспектива встретить там Вадима, прогуливающимся вдоль аллеи, буквально заставила меня взвыть.