Скажи мне все - Брокманн Камбрия. Страница 10

Ее нарушает чей-то голос. Аманда.

На нашем курсе четыреста студентов. Редко можно встретить человека, которого я не видела раньше – на занятиях или на дорожках кампуса, в столовой или на вечеринке. Тощие руки Аманды скрещены на груди, она стоит, наклонившись над прорубью. На ней спортивный лифчик и черные спандексовые шорты, мокрые рыжие волосы стянуты в «хвост». Рыжий и черный цвета ярко выделяются на фоне серого зимнего пейзажа, и волоски у меня на руках снова встают дыбом.

В напряженности Аманды нет ничего необычного – ее увлеченная болтовня, в основном касательно других студентов, в течение четырех лет слышалась по всему кампусу. Помимо всего прочего, она очень громкая, и от алкоголя ее голос делается еще громче. Я уже готова отвернуться и не обращать внимания на происходящее, но вдруг отмечаю странные нотки в ее голосе – сначала неуверенные, почти обвиняющие, затем панические. Она снова кричит, сильнее наклоняется над ледяным краем полыньи, с ее губ судорожным выдохом слетает имя: «Бекка!»

Все толпятся вокруг, плотнее, чем обычно; нарастающее любопытство заставляет их сбиться в единую массу. Над притихшей толпой развевается вымпел, на густо-синем фоне выделяются крупные белые буквы: ДЕНЬ ВЫПУСКНИКА – 2011. Я гадаю, не будет ли этот год тем самым годом, когда администрация колледжа запретит Прыжок, боясь того, что может случиться с пьяными студентами, сигающими в ледяную воду. Удивительно, что этот обычай вообще был разрешен. Выпускники, которые прыгают в прорубь на замерзшем озере, предварительно выхлебав немало алкоголя, явно нарушают все правила безопасности.

Мое плечо слегка обдает ветерком, когда Джон проносится мимо нас и мчится вниз по склону к озеру. Он скользит по льду, его высокая крепкая фигура врезается в толпу, не сбавляя скорости. Мы смотрим, как он пробивается к проруби и прыгает. Рука Руби изо всех сил сжимает мое запястье, и мы стоим неподвижно, ожидая, что будет дальше.

– Что за фигня? – спрашивает Джемма, разрушая наш транс. Но потом она замолкает, так и не задав вопрос, который вертится у всех нас в головах. Никто и никогда не погибал во время Прыжка. Предполагается, что это радостное событие. Ритуал, который проходят все выпускники Хоторна.

Секунды тянутся, словно часы. Вода недвижна, не считая нескольких мелких волн, поднятых прыжком Джона, – они лениво плещутся о ледяные края. Джемма прижимается ко мне, выпитое спиртное не дает ей мерзнуть. Она боится – вероятно, за Бекку и уж точно за Джона. Но не позволяет себе проявлять страх, когда рядом Руби. Я оглядываюсь на Руби. На свою лучшую подругу. На оболочку той, кем она когда-то была; за последний год ее «я» истощилось, ее некогда яркая личность стала лишь плоской бледной тенью по сравнению с тем, какой она была в момент нашего знакомства. Я вижу на ее лице непривычно жесткое выражение.

Мне это не нравится. Мне не нравится то беспокойство, которое одолевает ее. Ее рука бессильно висит, другая рука крепко сжимает мое плечо, и я отмечаю, насколько худыми стали ее запястья. Зубы Руби крепко стиснуты, глаза широко раскрыты. Она боится. Боится, что парень, с которым она была четыре года, погиб, оставшись подо льдом. Я гадаю, каково это: испытывать такой страх, чувствовать, как колотится сердце, сжимается желудок, потеют ладони.

Прошло лишь несколько секунд с того мгновения, как Джон нырнул в холодную воду. Хуже всего – эта тишина. Все четыре сотни выпускников затаили дыхание в ожидании. Мы ждем, что Джон и Бекка появятся на поверхности, всплывут, тряся головами и протягивая к нам руки.

Кажется, я первой замечаю это, потому что делаю резкий вдох. Поверхность воды колышется, как будто из-под нее что-то вот-вот должно появиться. Руби разжимает хватку; на коже моего плеча, красновато-синей от холода, остается белый отпечаток ее ладони. Прежде чем я успеваю что-то сказать, Руби уже мчится по склону к проруби во льду. Она проталкивается через толпу, и все расступаются перед нею, потому что знают, кто такая Руби и почему спешит. Она движется быстро, ее темные волосы и белая кожа кажутся размытым пятном на фоне прозрачного скользкого льда. Мы с Джеммой следуем за нею, пробивая себе путь через тесно сгрудившуюся толпу студентов. Все они гомонят что-то в волнении.

Джон Райт, наш признанный герой, наш Геракл.

Он резким, сильным движением появляется из-под воды и выталкивает Бекку на лед. По сравнению с его богоподобием она смотрится бледно. Слабое, хрупкое птичье тельце. Она хватает ртом воздух быстрыми короткими глотками, словно никак не может перевести дыхание. Должно быть, от резкого погружения в холодную воду все ее тощее тело пришло в состояние паники. Бекка, робкий крольчонок, который при малейшей опасности замирает, не в силах сдвинуться с места. В ее темных глазах читается облегчение.

Аманда сдвигается вдоль кромки льда к тому месту, где Джон помогает Бекке выбраться из воды; опускается на колени, склонившись над прорубью. Неровный лед режет кожу Аманды, и бисеринки ее крови впитываются в скользкую поверхность. Меня всегда удивляла сила ее дружеских чувств. Она много раз проявляла неистовую преданность своим друзьям – словно птица-мать, готовая с небывалой яростью отстаивать свой выводок.

Несколько парней из команды гребцов помогают вытащить Бекку на лед, в то время как Джон подталкивает ее снизу. Одной рукой он опирается на край проруби, второй придерживает Бекку за крестец. Страхует ее, разговаривает с ней, уверяет ее, что всё в порядке; голос у него негромкий и ободряющий. Аманда сгребает Бекку в охапку, прижимает к себе, а потом отстраняет, всматриваясь в ее лицо. Потом спрашивает, всё ли с ней в порядке. Бекка втягивает воздух в легкие. Она выглядит дезориентированной и пристыженной.

Аманда заворачивает Бекку в полотенце и растирает ее руки и плечи, пытаясь не дать ей замерзнуть. Декан факультета, который, вероятно, сильнее всех нас обрадован благополучным исходом дела, кидается к Бекке и поддерживает ее за плечи сильной рукой. Они втроем направляются к медпункту, балансируя на льду, пока не добираются до усеянного сухими водорослями берега.

Руби склоняется к Джону и кладет руку ему на плечо. Он напрягает мышцы и, рывком извернувшись, садится на ледяную кромку. Губы его раздвигаются – он улыбается Руби.

Джон и так-то нравился всем вокруг, а теперь он стал героем. Толпа чествует его, кто-то разражается неловким смехом, радуясь тому, что ничего серьезного не произошло. Джон встает, обнимает Руби одной рукой и целует в макушку. Руби прижимается к его боку, ее холодная улыбка едва различима. Все смотрят на них, думая о том, как прекрасно они смотрятся вместе. Я – единственная, кто ощущает нерешительность Руби.

Вижу, как Бекка скрывается вдали, ковыляя через парковку. Аманда идет рядом с ней, держась шаг в шаг с ее неловкой походкой.

Рядом со мной возникают Халед и Макс. Макс молчит, Халед вместе с остальными выкрикивает похвалы Джону. Руки Макса расслабленно висят по бокам, но пальцы сжаты в кулаки. Я кладу руку ему на плечо, призывая сохранять спокойствие; ткань его рубашки задубела от холода. Здесь не место для конфликтов, но я чувствую, что терпение Макса на исходе.

Джемма плотнее закутывается в полотенце, ее дыхание учащается от переполняющих ее чувств. Она испытывает влечение к Джону, ее безрассудная влюбленность смешивается с неутоленной страстью. Джемма замечает, что я смотрю на нее, и отводит глаза, но я знаю, что она сделала всего несколько часов назад. Я наблюдала за ней в доме команды пловцов, когда огни стробоскопа озаряли ее лицо, расплескивая по щекам синие пятна.

Этот взгляд ее глаз…

Я знаю ее тайны.

Глава 6

Вторая неделя в Хоторне укрепила мою дружбу с Руби. Вероятно, за это следует благодарить Аманду. Мне подвернулась удачная ситуация, и я воспользовалась ею. После этого Руби стала считать меня своей лучшей подругой. Она доверяла мне, полагалась на меня.