Кукла и ее хозяин (СИ) - Блум Мэри. Страница 47

Пальчик осторожно провел по серебряной раме, изучая причудливый узор. Какое шикарное зеркало. Зачем прятать такую красивую вещь так далеко?..

Бывало, он еще в постели: к нему конвертики несут…

Вот такой конвертик принесли и мне — правда, не в постель. Какая постель — тут большинство и до крыльца-то дойти не могут. Едва мы вернулись с аукциона, как во двор, чуть опередив нас, неразумно заскочил паренек-курьер. Само собой, его тут же схватили за ногу два гигантских темных пальца, высунувшиеся из тени ворот. Парень завопил так, будто попал в фильм ужасов. А что ты хотел? Вот такое оно мое аномальное невоспитанное чудовище.

Зайдя следом, мы спасли бедолагу от близкого знакомства с газоном. Харон недовольно уполз в дом, а курьер, чуть не начавший заикаться, протянул мне белый с золотыми краями конверт и сбежал. Внутри обнаружилось письмо от нового руководителя труппы Императорского театра, где танцует Ника. Этот уважаемый господин с похвальным благолепием известил, что в театре у меня теперь статус особого гостя — а значит, меня ждут в любое время на любой спектакль и даже зарезервировали за мной отдельную ложу, причем одну из самых виповых на первом ярусе — причем абсолютно бесплатно. Мне оставалось только сообщать, когда я желаю приехать, и меня все будет ждать. «Только пожалуйста, не позднее чем за час до начала спектакля». Так и не хватало приписки в конце: а то придется кого-нибудь ради вас оттуда вынимать. Ой, как будет неудобно. В общем, вот такая благодарность от нового руководителя труппы — видимо за то, что он им стал.

Что ж, отличная возможность познакомить моих красавиц друг с другом.

— Нет, в театр я больше ни на ногой, — заявил Глеб, поднимаясь по крыльцу. — Даже не надейся. Терпеть не могу театры!

— Ты сам меня туда привел, — напомнил я.

— Я всего лишь хотел трахнуть балерину, но теперь ее трахаешь ты. А мне на этой скукоте делать нечего. В театр ты меня больше не заманишь!

Разговаривая, мы вошли в гостиную, где на диване с недавно купленной приставкой сидела Агата и целеустремленно долбила пробегающих по огромному плазменному экрану зомби. А под диваном агрессивно, словно в такт ее ударам, дергал пальцами заползший с улицы Харон. Какая жалость, что нет джойстиков его размеров — но ничего: зато полно людей.

— А где Уля? — я осмотрелся.

— Ушла с молотком в твой кабинет. Злая. По-моему, — подруга на миг оторвалась от экрана, — она хотела разбить свой смартфон.

— И почему?

— Ну не знаю, — ведьмочка ехидно закатила глаза. — Наверное, это надо спросить у госпожи Люберецкой… — и снова вернулась к избиению зомби.

Ну да, еще у тебя я не спрашивал, что надо спросить у госпожи Люберецкой.

Глеб с ходу плюхнулся на диван, пытаясь влезть в чужую игру. Я же направился в кабинет, где на столе лежал молоток, а спиной ко входу у окна стояла Уля и что-то пристально изучала на экране своего смартфона. Дверь со скрипом открылась и закрылась, однако моя прелестница даже не обернулась, словно не услышала ни звука. Гадая, чем она так увлечена, я подошел и заглянул в горящий экран, на котором оказался открыт аккаунт Ники в популярной соцсети — официальный, с почти тремя миллионами подписчиков, с которыми она щедро поделилась снимком. Держа смартфон с камерой одной рукой, другой балерина прижимала к груди подаренный мною букет — причем прижимала удачно, показывая всем своим фанатам приколотую рядом изящную серебряную брошь с моим гербом. А снизу шла приписка «Подарок от дорогого друга».

Словно выйдя из транса, почувствовав меня рядом, Уля вздрогнула и резко обернулась. Взгляд серых глаз поднялся с экрана на меня.

— Как приятно-то иметь дорогих друзей… — проворчала она и затолкала смартфон в карман.

В этот момент я пожалел, что у меня с собой нет еще одного букета — причем раза в два побольше, чем тот, что на снимке. Ульяне в каком-то смысле не повезло: у нас все началось рано, слишком рано. В тот период я еще не думал о конфетах и букетах, так что в этом смысле она немного обделена.

— Собирайся, — сказал я.

— Куда? — не поняла она.

— Едем гулять.

— Вдвоем? — Уля аж подскочила на месте.

Улыбнувшись, я приложил палец к ее губам — хочешь вдвоем, надо говорить тише и вообще желательно вылезти через окно, чтобы игроки в гостиной нас не услышали, и не заметили, и не возжелали присоединиться. Улыбнувшись в ответ, она вскинула голову и закрыла глаза. Я притянул ее к себе и поймал слегка раскрывшиеся губы.

На некоторое время мы будто выпали из реальности, а когда, обнимая друг друга, вернулись, Уля расслабленно пристроила голову мне на плечо. Мой же взгляд вдруг наткнулся на зеркало в витиеватой серебряной раме, прибитое к стене. По крайней мере, это объясняло молоток на столе, а то у меня уже появилось много версий.

— Ты не против, — спросила моя хозяюшка, — если оно будет здесь? Мне кажется, — чуть смутившись, добавила она, — я в нем выгляжу красивее…

Я задумчиво повернулся к зеркалу — тому самому из Лукавых рядов, которое зачем-то заказал отец. Изящная вещица — и, по ощущениям, на этом все. Темноты от него не чувствовалось — от кольца на моем пальце фонило больше. Что по ту, что по эту сторону ровной глади рядом стояла ослепительно красивая девушка — впрочем, как и всегда.

— Ты везде выглядишь прекрасно, — я провел ладонью по ее щеке.

Отвернувшись от отражения, Уля снова прильнула ко мне.

— Хочу провести этот вечер только вдвоем, — прошептала она и потянулась к моим губам.

Ага, конечно, дадут нам провести вечер вдвоем — в этом доме никто не отличается тактичностью. То ли мы целовались слишком громко, то ли все зомби были убиты, но к тому моменту, как мы максимально бесшумно вышли в гостиную, Глеб и Агата уже топтались у двери. Ведьмочка с ходу начала умолять взять ее с собой — причем не меня, а Улю, точно зная, кого ее большие просящие глазки быстрее растрогают. Глеб же просто стоял рядом и лыбился, прекрасно зная исход. После такого для полного комплекта осталось только позвать Дарью.

Однако наша мадам неожиданно отказалась, заявив, что у нее есть другие дела. Она последние несколько дней вообще была какая-то странная, и происшествие с бывшим хозяином клуба тут ни при чем. Хотя, конечно, за это она нам выписала — но доказательства есть? Доказательств нет. А Синод не действует без доказательств, только мозг пилит.

Вчетвером мы приехали в огромный торгово-развлекательный центр с кучей магазинов, кинотеатром, кафешками, фонтаном с живыми рыбками и круглой стеклянной крышей, под которой находилась оранжерея. Именно там, как сообщалось в ярком рекламном плакате у входа, продаются лучшие свежесрезанные букеты столицы, один из которых Уля сразу же и получила.

— Самые красивые цветы столицы для ее самой красивой девушки, — сказал я, вручая ей хрустящую упаковку.

— Спасибо, дорогой друг, — усмехнулась моя прелестница, однако очень бережно прижала цветы к себе. — Осталось поделиться ими с миллионом моих фолловеров.

— А у тебя они есть? — не поняла сарказма Агата, которая уже сжимала в одной руке коктейль, а в другой мороженое. Всем свои подарки.

Вдвоем нам удалось остаться только коробку куриных крылышек спустя. Явно не наевшись, Глеб и ведьмочка взяли гигантское ведро попкорна и направились смотреть какой-то ужастик. Мы же, отказавшись от этого удовольствия, остались у перил на одном из последних этажей, глядя на людей внизу, казавшихся маленькими и суетливыми.

— Хочу, — сказал я, убирая темную прядь, упавшую на ее лицо, — познакомить тебя кое с кем.

Уля на миг поджала губы, прекрасно поняв с кем.

— Думаешь, надо? — тихо спросила она.

— Что тебя смущает?

— А о чем нам разговаривать? Между мной и ею пропасть, — следом раздался вздох. — Она прима Императорского балета, светская женщина. Она блистает на всю столицу… А я выросла в деревне с коровами и козами.

И мной — и вот об этом точно не стоит забывать. Не у всех есть такой козырь.