Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана. Страница 43

Конечно, существовал вариант развития событий, в котором лорд делал все, чтобы выставить Итена в худшем свете на этом проклятом балу-маскараде. Вот только зачем? Из желания посмеяться? Мелко, да и ни к чему. Аристократы и так не считали за людей тех, кто титулом не обладал. Скомпрометировать полицейское управление? Пиетета перед полицией аристократы не имели. Они даже не подпадали под общегражданские законы. Их участи решал только имперский суд с императором во главе, а расследованиями занималась имперская секретная служба. А главное, Итену действительно было наплевать, как к нему станут относиться завсегдатаи высшего круга. Он уж точно не собирался оставаться в этом серпентарии долго.

Единственное, чего мог добиться Дракаретт, внушая подобное поведение: физического устранения Итена. На дуэль простолюдина не вызовут, но ведь подослать наемного убийцу несложно. Если Итен нанесет кому-то очень сильное оскорбление, на него вновь объявят охоту. Вот только страшнее, чем хамилио, придумать сложно, а их Итен научился ощущать. Да и, снова: зачем его смерть Дракаретту? Отмщение за то, что едва не упал с лестницы? Мелочность лорду присуща не была, уж в чем-чем, а в этом Итен не сомневался.

— Я запомню ваши рекомендации, Грейл. Найдутся еще?

Глава 17

Прежде, чем лорд выдавил кривую ухмылку, Итен подумал, что сейчас непременно прозвучит какая-нибудь гадость. Вероятно, пыльца феи сработала.

— Рекомендации значит… Что ж. Извольте. Если случится невероятное, и вы расскажете, как связаться с вами по амулету, то имейте в виду: отвечая, говорить «Алло», «Да» и «Какой нелегкой?!» считается старомодно. Есть другое нужное слово: «Внемлю!», — легко переходя на «вы» и не испытывая по данному поводу ни малейших стеснений, проронил Дракаретт. — Если слово с перепугу забылось, можно заменить фразой «Кому я понадобился?», произносимой с драматизмом в интонациях. Между прочим, было бы полезно, если бы вы все же подарили мне возможность вызывать вас на разговор. Признаться, я терпеть не могу чего-либо не знать заранее, к примеру, точное время вашего визита. Я вам кто? Помощник на зарплате или мальчик на первом в жизни свидании под часами?!

К окончанию речи-выволочки, Итен с прискорбием отметил, что кончики ушей у него горят, а значит, и цвет поменяли, хотя, видит великая магия, краснеть он разучился еще в младших классах.

— Прошу извинить, Грейл, я упустил это обстоятельство из виду, — признал Итен не одной лишь вежливости ради. Он попросту не подумал об этом и теперь задавался вопросом: как умудрился?

— На нежелательные вопросы, требующие немедленного ответа, типа «Тебя волнует?!», есть замечательная фраза: «Вам-то какая печаль?», — ожидаемо не обратив внимания на извинения и даже, кажется, их не расслышав, продолжил Дракаретт. — Целый ряд выражений вроде «вашу родительницу и всех родичей» и «ну ничего же себе» заменяется фразой: «Больно слышать», произносимой с трагизмом. В ходе научного либо магического спора, аргумент «Я вас сейчас рожей в салат опущу» правильнее заменить выражением: «Милейший, не утруждайте себя попусту». А еще лучше: «Неважно» или «Какая чушь!». Ваш оппонент немедленно выйдет из себя, продемонстрировав и вам, и прочим, присутствующим при разговоре, свою абсолютную никчемность.

Итен представил и, не выдержав, рассмеялся.

— Помилуйте, Грейл, меня же на поединок вызовут!

— А боевой маг так боится какого-то аристократишки? Не смешите.

— Не в этом дело.

— Я обучаю вас этикету, не мешайте, — сохраняя на лице серьезность, заметил Дракаретт. — Вам ведь придется хоть как-то общаться на маскараде.

Возразить по сути было нечего, но Итен уже не сомневался: лорд неприкрыто издевался и мстил. И продолжит в том же духе, пока…

— Часто мы просим друзей и родных об одолжениях разной степени сложности. В таких случаях лучше говорить: «Дружище, да не будет тебе в тягость…». Если после ряда аргументов, необходимо подкрепить свою позицию крепким словцом, существует на выбор несколько вариантов. «Урод вонючий» должно произноситься, как: «Ох, и плутоват же ты, приятель!». «За ложь ответишь?!» — «Я недосягаем для ваших дерзновенных аргументов». «Сам понял, чего сказал?» — «Ваши слова, уважаемый, отражают оригинальность альтернативного мышления». Равно как и «вы — своеобразный собеседник».

— Фе-ри-ел-де-карс-три пятерки, — сообразил сказать Итен, раньше, чем перерыв на глоток коше, сделанный Дракареттом, закончился.

Лорд кивнул.

— Ул-ти-ма-драко-восемь-шесть, — проронил он скороговоркой и вновь уделил внимание бодрящему напитку.

Итен вздохнул.

«Все аристократы старомодны», — банальность, клише, вывеска и прочие синонимы. Однако, когда Итен в сопровождении Дракаретта вышел из особняка, их ожидала карета, запряженная черной четверкой. Лошади выглядели холеными и упитанными.

«Даже, пожалуй, слегка сверх упитанными», — подумал Итен, глядя на лоснящиеся крупы и не удержался: присвистнул.

— В деталях кроется безупречность, не так ли, инспектор? — Дракаретт самодовольно улыбался. Впрочем, было отчего. Подобное средство передвижения обещало вызвать фурор на улицах Гранвиля. — Если мы одеты по моде трехсотлетней давности, то обязаны придерживаться и древнего средства передвижения.

— Я так понимаю, про улучшенные рессоры мне можно забыть. Придется заранее смириться с парой непременных синяков по прибытии, — заметил Итен, вызвав у лорда смех.

— Я не повернут на исторической достоверности настолько, чтобы повредиться рассудком, Итен, — произнес Дракаретт благожелательно, и на этот раз Итен был уверен, что искренней.

«Подарок феи» продолжал действовать, подарив ему шанс лучше понять добровольного помощника. Итен даже начал надеяться, что сегодня действительно сможет разобраться в мотивах и характере аристократа и, возможно, уже не будет ожидать удара в спину всякий раз, находясь поблизости.

— Подобное не может не радовать, Грейл.

Нужно заметить, средство передвижения оказалось удобным, быстрым, но невыносимо громоздким. Пожалуй, загородом подобное не имело бы особого значения, но вот в каком-нибудь узком столичном переулке карета рисковала застрять. К счастью, кучер и не собирался скашивать путь по дворам и улочкам, придерживаясь широкого центрального тракта, из трех полос которого занял почти половину.

Какими словами костерили их извозчики и торопливые горожане, Итен предпочел не размышлять. Ему хватало собственной «минуты славы»: ротозеи показывали на них пальцами, прохожие останавливаясь, провожая взглядами, жители выходящих на тракт домов, высыпали на балконы и свешивались из окон.

— Вы действительно в восторге от всего этого внимания? — глядя в узкую прорезь меж занавесями, поинтересовался Итен.

Его действительно захватил этот вопрос. Любителей пускать пыль в глаза Итен всегда полагал людьми недалекими, но лорда Дракаретта порядком давно начал относить к другим: умным, начитанным и не лишенным толики благородства. И теперь оба этих мнения боролись между собой.

— Дилемма, инспектор? — хмыкнул Дракаретт. — Вы все никак не можете понять кто я такой?

Итен нахмурился. Был ли вопрос праздным, попыткой поехидничать или намеком на откровенность? Интуиция говорила о третьем, и Итен решил поверить ей, а не здравому смыслу.

— Дилемма… — он кивнул. — Пожалуй, так.

— Не утруждайся. Нынче нас занимает совершенно иная задача. Так посвяти себя ей без остатка для нашего же общего спокойствия.

И ведь не поспоришь. Откровенности не случилось, ему дали не озвученный совет не лезть в чужие дела. И, пожалуй, Итен собирался ему последовать. Он откинулся на удобную спинку, сделанную никак не по меркам старины глубокой, и прикрыл глаза. Сон нахлынул на него внезапно налетевшей штормовой волной, воспротивиться ему не получилось.

Итен очнулся, вернее, осознал себя на знакомом уже пляже в известной компании: стоя рядом с тонкомирной тварью. Хамилио смотрел на горизонт и говорил так, словно собеседник никуда не отлучался.