Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья. Страница 25
Верховная мать следовала за своим богом, она спешила и не чувствовала усталости, но, шагая сквозь почти полную тьму, боролась с целым ураганом мыслей. Доргон-Ругалор привёл её в это потерянное мрачное место, и здесь живут настоящие элрогиане; почему бог упорно скрывал от неё такую невероятную истину? Доверял ли он своей жрице? Принимал ли искренность её веры? Какие могли быть сомнения, когда её распахнутая настежь душа легко читалась… До сих пор в ней страшным эхом отдавались его слова: «Ты не готова». Но ведь она готовилась к встрече с ним всю жизнь, через столькое прошла, и всё равно оказалась… Самшит с ужасом осознала, что проявляет сомнения, перечит в мыслях, почти что придаёт своего бога! И для него её душа воистину — открытая книга!
Она почувствовала лёгкое тепло, которое стало быстро расти в груди и голове, по мере того, как увеличивалось присутствие Доргон-Ругалора. Он обратился к ней без слов:
«Я шёл на зов, который будоражил меня многие годы, жрица. Явление новых последователей стало неожиданностью. Пока мы стремились к пирамиде, духи рассказывали мне историю. Ты хочешь узнать, что случилось в Пепельном доле?»
— Если мой бог сочтёт меня достойной, — прошептала Самшит.
«Что ж…»
Глава 7
Цена свободы часть 1
Ранее.
Поезд ехал без каких-либо рукотворных преград на пути, никто не прятался в складках среди скал, и разведчики не замечали посторонних наблюдателей. Шеренги латников маршировали по сторонам от вагонов под прикрытием пушек. А затем, когда до входа в долину оставалось всего ничего, поступило новое донесение.
— Что, совсем никого?
— Слушаюсь! Никого и ничего, господин! В долине нет признаков жизни, только убранные к зиме поля и несколько десятков построек, — времянки для хлеборобов и сараи для инвентаря! Дозорные башни на той и вон той высоте также пусты! В долине давно никто не живёт, хотя здания находятся в хорошем состоянии, и земля не одичалая!
Воеводы растеряно молчали.
— А что ворота? — спросил Озрик, сверкая кристаллическими линзами. — Отсюда их не видать.
— Слушаюсь! Ворота есть, но они перекрывают вход не в долину, а в ущелье!
— Так что же ты молчал, разгильдяй⁈ — разъярился один из вояк.
— Слушаюсь! В дальнем своём конце долина сильно сужается, горные гряды становятся значительно выше и стискивают её горловину! Там стоят ворота красной бронзы! В каменной породе по сторонам от створок видно множество отверстий, вероятно, — бойниц, но сами ворота явно не открывались очень давно, они вросли в землю!
Штаб наполнился бормотанием и сизым дымом, старые гномы шелестели картами, обсуждали доклад.
— И нигде вы не встретили никого живого? — Голос Оредина заставил все остальные стихнуть.
— Слушаюсь! Нет, господин, совершенно нигде!
Долгое время было тихо, только Озрик перемалывал грибной сухарик.
— Похоже на западню, — решил высказаться один из воевод, — но, если можно ждать от дылд хитрости, то их боевой потенциал ничего кроме смеха не вызывает! Поедем и взорвём эти ворота на радость предкам!
— Поедем и присмотримся, — поправил наследник. — Пусть мушкетёры и арбалетчики займут позиции на крышах вагонов, гулгомы будут двигаться в середине колонны. Входим в Пепельный дол.
— Будет содеяно! — ответили офицеры, поднимаясь из-за стола.
///
Вскоре наследник перебрался на крышу командного вагона. Стрелков там не было, как и на остальных вагонах, снаряжённых драконобойными баллистами, — слишком тесно. Далеко впереди головной вагон вползал в начало длинной, чуть изогнутой долины, перевитой реками и ручьями. Оредин осматривался через подзорную трубу, шаря взглядом то по полям, размежёванным невысокими каменными оградками, то по склонам гор, защищавших долину от ветра.
— Вижу дым, — сказал драконоборец, указывая направление копьём.
Не сразу, но Оредин тоже увидел. Чудн о, как чужой глаз был натренирован для поиска драконьих признаков даже без оптики.
— И вон там. И там. И там тоже.
— Костры? — предположил Озрик, зябко кутаясь в подбитый мехом плащ. — Хотя нет, судя по цвету склонов, все эти горы — дремлющие вулканы. Хм, надо же, не меньше десятка.
— И дылды выращивают здесь хлеб?
— Не знаю, мальчик мой, может быть и хлеб.
— Нужно много упрямства, чтобы пахать землю на такой высоте.
— Всем хороши горы, но почва их, даже удобренная пеплом и тёплая, щедра только на камни. Только их она может рожать бесконечно, всё остальное нужно поливать потом от зари до зари. Кроме грибов, разумеется, эти замечательные формы жизни могут расти сами по себе и где угодно, их жизненную силу можно и нужно перенимать…
— Слезь-ка с этого овна, старый друг, нам сейчас не до грибов. По крайней мере теперь мы знаем, откуда это место получило имя — Пепельный дол.
Пустые поля и небольшие каменные домишки ползли мимо, пока огромный поезд шёл по долине, временами руша ограды. Ратники прочёсывали всё, но без результата. Долина становилась чем дальше, тем у же, горы с обеих сторон приближались и очень быстро росли, отвесные склоны были черны. Когда впереди наконец показались бронзовые ворота, ширина горловины составляла не больше сотни шагов и продолжала уменьшаться. Дорога упиралась в совершенно отвесную стену чёрного камня, испещрённого как оспинами — бойницами. Её рассекала трещина, уходившая вверх шагов на триста, но в ширину имевшая не больше двадцати. Даже издали бронзовые створки выглядели монументально.
— Сигнальщики, — позвал Оредин, убирая подзорную трубу, — мой приказ в оба конца колонны!
Два гнома подбежали к сигнальным фонарям на корме и носу.
— Остановить продвижение!
Защёлкали затворы, послание замечали и повторяли сигнальщики на других вагонах, постепенно движение замедлялось, пока совсем не остановилось. Внизу, у командного вагона сами собой оказались разведчики верхом на овнах.
— Что-то заметил? — спросил Озрик.
— Нет. Эй, там, сообщите воеводам, что если у врага есть порох, он может обрушить на нас каменный вал! Я запрещаю приближаться к воротам всеми силами! Отходим на простор и обустраиваем лагерь!
Верховые разведчики разлетелись в стороны, свистом подгоняя скакунов.
— Мудро, — покивал рунный мастер, — многие по глупой торопливости терпели крах.
Поезд пополз назад и Оредин, никогда в жизни не испытывавший страх перед замкнутым пространством, вздохнул с облегчением, когда склоны отдалились. Скоро вагоны выстроились квадратом посреди Пепельного дола и замерли, образовав нечто вроде крепостных стен, из которых наружу смотрели пушки. Они заняли солидное пространство среди полей с достаточным количеством колодцев, выстроили надёжные заграждения между вагонами и под ними; были выставлены часовые, возведён палаточный городок со штабным шатром в центре. Бригады землекопов начали окружать лагерь рвом и земляным валом.
К вечеру Оредин созвал старших офицеров под свод шатра, где боевые слуги накрыли большой и сытный стол. Светили кристаллические лампы, и большая жаровня прогревала воздух.
— С завтрашнего дня мы перейдём на умеренное потребление припасов, так как неизвестно, сколько придётся простоять здесь, — сказал наследник, становясь у кресла во главе стола. — Садитесь, ешьте, пейте, думайте.
— Мне кажется, господин, ты чрезмерно предусмотрителен.
— Следовало просто снести эти ворота! Вряд ли у каких-то дикарей нашлась бы гора пороха!
— Всегда следует верить, что порох у врага есть, — возразил Оредин.
— Не сочти за дерзость, я уважаю твою прозорливость, господин, однако, если опасаться каждого варвара на хребте…
— Садитесь, ешьте.
Офицерам пришлось отложить свои мысли на время.
Оредин, как наиболее родовитый и могущественный, должен был занимать место во главе стола, но, при этом, он дождался, пока все старшие гномы усядутся, после чего опустился сам, — так велел Уклад и только рексы могли обходить этот обычай. По правую руку от наследника клевал носом Озрик.