Невеста на ночь - Берг Патти. Страница 29

Открыв дверь, он сразу заметил, как красива сегодня Герти. Она собрала волосы в хвост на макушке, длинные пряди рассыпались по плечам. На ней было струящееся ярко-зеленое платье и длинные, почти до плеч, серьги того же оттенка.

Легкие сандалии она оставила на веранде, вошла в дом босиком, улыбаясь и держа бутылку вина и штопор.

— Бутылка уже холодная, — первым делом сообщила она. — Хочешь выпить?

Внезапно Грэму захотелось именно выпить. Что он делает, черт возьми? Герти танцевала нагишом в Вудстоке, а он за всю жизнь занимался любовью только с одной женщиной. Нет, они вовсе не пара.

К тому же Герти — сторонница демократов!

— К полуночи я должна вернуться домой, иначе превращусь в лягушку, — предупредила она, и Грэм заглянул ей в глаза. От ее улыбки в комнате словно стало светлее.

— Мне нравятся лягушки. — Надо быть идиотом, чтобы ляпнуть такое!

— Отлично. Тогда, пожалуй, я задержусь — но только если ты перестанешь молчать. — Она снова улыбнулась. — Так налить тебе вина?

— Конечно. — Он сумел засмеяться. — Бокалы на столе.

Герти плавно прошлась по комнате, приложила палец к губам и засмотрелась на изысканную сервировку стола.

— Какая прелесть! Прямо как в дорогом ресторане.

— Только официантов не хватает.

— Ты жалеешь об этом? — Она ввинтила штопор в пробку и с хлопком откупорила бутылку. — Да, они знают толк в своем деле и старательно отрабатывают чаевые, но иногда их присутствие раздражает. Они вертятся вокруг стола, даже когда тебе нет никакого дела до еды.

Она разлила вино по двум бокалам, и Грэм взял один из них, надеясь, что Герти не ждет от него глубокомысленных тостов. Тосты не по его части. К счастью, Герти просто поднесла бокал к своим пухлым, прелестным, чуть выпяченным губам, не нуждающимся в помаде.

К слишком роскошным губам.

Грэм отпил полбокала одним глотком. Так пить вино не полагается, но он остался наедине с женщиной, с которой был едва знаком, она выглядела бесподобно, и он нервничал.

А еще ему нравилось смотреть, как развеваются ее волосы и платье и двигаются нежные губы.

Она прошлась по комнате и остановилась перед фотографиями на каминной полке.

— Это твой сын? — спросила она.

— Да, Дункан, — на всякий случай напомнил он. — Снимок был сделан несколько лет назад, когда мы с ним ездили в Гватемалу.

— Ты любишь путешествовать?

— Путешествия — страсть моего сына. Когда-то я хотел стать археологом, бывать в Египте, исследовать гробницы, но вместо этого женился. И вскоре я понял, что по натуре домосед. А ты?

— Эта поездка мне определенно нравится — благодаря тебе. — Она ласково и обольстительно улыбнулась. — Но лучше всего я чувствую себя в Мендосино. — Она отпила вина и облизнула губы. Роскошные алые губы.

Он тоже облизнул губы, потому что они вдруг пересохли.

Она впилась взглядом в его рот, и он почувствовал себя мальчишкой-подростком, которого застали разглядывающим «Плейбой». Но девушки из журнала и в подметки не годились сексуальной и красивой Герти, обходящейся без макияжа.

— Я не говорила тебе, что я художница?

Поспешно глотнув вина, он отрицательно покачал головой.

— У меня студия с видом на океан. — Она наклонилась над вазой с розами и вдохнула сладкий аромат. — Как пахнет! — Она снова принялась расхаживать по комнате, потягивая вино, нюхая вынутую из вазы розу и каждым движением обольщая Грэма. — А тебе нравится океан?

— Больше всего на свете.

Она приподняла тонкую бровь:

— А прерии?

Наконец-то у него появился шанс по-настоящему поддержать разговор. Глубоко вздохнув, он отпил еще вина.

— Прерии живописны, но не в моем вкусе. Сказать по правде, в Сэнктуари я обосновался только на время, а этот дом — чужой.

— Куда же ты отправишься дальше?

— Еще не решил.

Она присела на подлокотник дивана и закинула ногу на ногу.

— Если ты так любишь океан, почему же живешь здесь?

— У меня был дом во Флориде, но я продал его несколько лет назад. С тех пор я повсюду разъезжаю вместе с Дунканом. Он отличный компаньон, но в последнее время я редко вижусь с ним.

— Значит, тебе одиноко?

— Да нет. Работа не дает мне скучать.

— А чем ты занимаешься?

— Иди сюда, я тебе покажу.

Кабинет он устроил себе в тесной второй спальне, где едва хватало места для кресла, но письменный стол и книжные полки вмещали все необходимое. Больше Грэм ни в чем не нуждался.

Кроме Герти.

Он включил компьютер и прислушался к шуму винчестера.

— А я никогда не имела дела с компьютерами, — призналась Фиби, стоя за спинкой его кресла. Сама не замечая, она положила ладонь ему на плечо и принялась водить пальцами по ключице. Грэм был готов замурлыкать от удовольствия.

— Научиться пользоваться компьютером несложно, — ответил он. — Всю жизнь я работал со сложными огромными машинами, но о компьютере даже не мечтал. Но когда я вышел из больницы, мне понадобилось чем-нибудь заняться. В то время Интернет бурно развивался. Я заинтересовался им, взял несколько уроков, купил хороший компьютер и теперь делаю интернет-страницы.

— Покажи, — попросила она, наклоняясь над ним и касаясь щекой его щеки. От нее пахло жимолостью, кровь Грэма забурлила в жилах.

— У меня не так уж много заказов, — продолжал он, пока на экране появлялась картинка. — К счастью, несколько довольно крупных клиентов обратились ко мне, когда им понадобились свои страницы. И теперь они работают только со мной — им по душе мои идеи.

На мониторе появился алый вихрь, вдоль правого края выстроились кнопки. Над этой страницей Грэм бился уже давно и безуспешно — что-то в дизайне ему не нравилось.

— Поправляясь после аварии, я приобрел множество знакомых, — продолжал Грэм. — В реабилитационном центре моим соседом был владелец компании, выпускающей сладости. Не помню, как мы завели разговор о маркетинге, но вскоре я попросил Дункана принести мне компьютерные журналы и в разговоре с соседом внес несколько деловых предложений. А когда я вышел из больницы, я разработал свою первую интернет-страницу. С тех пор объемы продаж моего знакомого возросли вдвое — почти без дополнительных вложений.

— Здорово! — откликнулась Фиби, касаясь его щеки и глядя на экран. — А ты можешь изменить цвет этого вихря на экране? Сделать его светлее и заменить белый цвет, скажем, желтым?

Грэм повернулся к ней, случайно коснувшись губами ее щеки. Фиби тоже повернула голову. Их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов. Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза, а потом она улыбнулась и снова посмотрела на экран.

— Не знаю, какого эффекта ты хотел добиться, но, по-моему, этот вариант грубоват.

Грэм сделал рабочую копию страницы и внес изменения.

— А вот так?

— Желтый слишком яркий. И эти кнопки по бокам… Может, сделать их круглыми или прямоугольными, такого же цвета, что и основной фон?

Грэм сразу принял ее предложения. Закончив работу, он окинул страницу придирчивым взглядом.

— Я бился над этой страницей несколько недель, и все напрасно. Я уже хотел изменить весь дизайн, но оказалось, достаточно незначительных поправок. Благодаря тебе страница стала эффектной.

— Мне нравится подбирать цвета, — объяснила она. — И сочетать на первый взгляд несочетаемые оттенки и текстуры.

— Такие, как мы с тобой?

— Вроде того. — Она улыбнулась.

Она по-прежнему стояла совсем рядом. Ее правая рука свесилась на грудь Грэма, в левой Фиби держала давно опустевший бокал. Грэм приложил ладонь к ее щеке и повернул ее к себе. А потом поцеловал — нежно, робко и вопросительно. С тех пор как ему исполнилось семнадцать, он целовался только с одной женщиной и теперь снова почувствовал себя неуверенным, застенчивым юношей-подростком.

Их языки соприкоснулись, ее грудь прижалась к его плечу.

В этот момент послышался сигнал таймера.

— Черт!

Фиби рассмеялась:

— Это плохо?

— Наоборот, хорошо. Но я не хочу останавливаться.