Ноктикадия (ЛП) - Лейк Кери. Страница 19

***

Вернувшись в свой кабинет в административном коридоре, я уставился на свой забинтованный палец, пытаясь осмыслить увиденное во время вскрытия. Очевидно, что червь эволюционировал, и я подозревал, что это могло произойти из-за многократных прививок у людей — здоровая человеческая печень, конечно, могла быть достаточной причиной для роста зубов.

Стук в дверь прервал мои размышления.

Я прочистил горло.

— Войдите.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился доктор Липпинкотт, проректор Дракадии, давний друг моего отца. Засунув руки в карманы, он прошелся по комнате, и его вид испортил мое и без того плохое настроение.

— Полагаю, у тебя здесь нет спиртного? — спросил он, вскинув брови с тошнотворной надеждой.

Конечно, есть. В конце концов, не стоит соглашаться работать на высококлассных засранцев без чего-нибудь, чтобы заглушить страдания. Я потянулся в нижний ящик стола и достал бутылку бурбона, а также два стакана.

— Приготовься, Деврик. — Липпинкотт был единственным, кто не потрудился обращаться ко мне «доктор» или «профессор». Я так и не решил, был ли это дружеский жест или снисходительный.

Налив ему стакан, я передал ему ликер, наблюдая, как он залпом осушил его, а затем подал мне знак налить еще.

— Я только что в течение часа беседовал с Лэнгмором. Очевидно, ему позвонил Альберт Уилкинс. Ты вообще помнишь Альберта?

— Да. Лучший алкоголик Дракадии, — ответил я, наблюдая, как Липпинкотт опрокидывает в себя очередную рюмку.

— Ну, он отсидел свой срок, завязал и, кажется, работает в каком-то муниципальном колледже в Массачусетсе. В общем, Лэнгмор утверждает, что он позвонил, чтобы рассказать ему о своем студенте, которому поручили написать какой-то умопомрачительный анализ случая с участием паразита.

— Очаровательно. — Я закинул ноги на свой стол, не очень терпеливо ожидая смысла его рассказа. — Так что же именно послужило поводом для часовой встречи?

— Лэнгмор попросил средства, чтобы полностью оплатить ее первый семестр. Как я понимаю, она оказалась весьма блестящей. Приемная комиссия единогласно одобрила. — Он щелкнул пальцами в поисках спиртного.

— И что? — Я налил еще одну порцию в его бокал.

— Он включил ее в твою программу по нейропаразитологии.

— Лучше бы это была чертовски интересная научная работа, которую она написала.

— Вообще-то я ее не читал. — Он фыркнул и пренебрежительно развел руками. — Ты хоть представляешь, сколько студенческих эссе проходит через мой стол? Это литературная куча бедных и беспомощных, которые просят финансовой помощи. У кого, черт возьми, есть на это время? Меня больше беспокоит то, что Лэнгмор, возможно, пытается быстро отследить этих студентов за моей спиной, и если это так, я намерен поймать этого пронырливого ублюдка с поличным. Поэтому я бы хотел, чтобы она осталась в твоем классе. Если ты обнаружишь какие-либо махинации, доложи мне. У меня скоро повторное назначение, и мне не нужны сюрпризы.

— Ты просишь меня присмотреть за студентом. — Тон моего голоса не мог быть более без энтузиазма. — Кто она?

— Лилия Веспертин. Возможно, ты сможешь взять ее в помощники...

— Ни в коем случае. — Я сделал еще один глоток виски, наслаждаясь жжением в горле, пока сдерживал желание ударить его.

Липпинкотт усмехнувшись опрокинул свой стакан.

— По крайней мере, я хочу понаблюдать за ней, пока она здесь. Если он попытается поместить ее в любой другой продвинутый класс без предварительного разрешения, его задница будет уволена. — Прикусив верхнюю губу, он покачал головой. — Я ждал возможности избавиться от него. И эта любопытная сука, Гилкрист, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

— И что в таком случае делать с девушкой?

— Мы отказываем ей в финансовой помощи на второй семестр. Она получила стипендию Меритус за финансовые трудности. В противном случае у нее нет ни единого шанса посещать академию. — Он провел пальцем по краю своего бокала, его взгляд был расфокусирован — Кстати, как я понимаю, ты закончил отчет о вскрытии Андреа Кеплинг. Могу я узнать результаты?

— Костные полоски. Почти полное разложение печени. Вониксис. Двусторонний тапетум. Значительные уровни токсина, выделенного из мозга и печени. Ничего удивительного. — Я не потрудился упомянуть червя с чертовыми зубами.

— Итак, мы называем это Ноктисомиазом.

— Наличие токсина достаточно показательно, я думаю.

Он издал душераздирающий вопль и переместился в своем кресле, как будто у парня был тяжелый случай геморроя.

— Должен сказать тебе, что я не был полностью согласен с тем, чтобы вскрытие проводилось здесь.

— Почему? — С Липпинкотом мне приходилось вести себя осторожно — он был похож на политика: чем больше вопросов вы задавали, тем больше отвлекающих факторов он добавлял в свои ответы. — Что делает ее такой особенной?

Еще один покорный выдох, и он постучал пальцем по ободку своего бокала.

— Она была идентифицирована как одна из пациенток, ушедших в самоволку во время исследования твоего отца.

Конечно, так оно и было. Прошло почти два десятилетия после скандальной катастрофы, которая нависла над моей карьерой, как чертово проклятие. Шесть женщин умерли. Две пропали без вести. И каким-то образом я унаследовал дерьмовую работу по очистке репутации моего отца.

— Ну, похоже, она больше не сможет об этом никому рассказать. Так в чем проблема?

— Проблема в том, что она ворвалась в мой дом и пыталась меня убить. Как невероятно хреново это выглядело бы, если бы ты потом представил отчет о вскрытии пациента, пропавшего из исследования двадцать лет назад, в котором демонстрируется редкий паразит, на исследование которого я, как оказалось, выделил крупную сумму денег. Она ведь обвинила меня в том, что я засунул чертовых червей ей в живот!

— Насколько я знаю, все свидетельства того, что эти женщины участвовали в исследовании, были уничтожены. — Было тошно от того, как вся жизнь человека может быть превращена в ложь. Как легко можно стереть чье-то существование без вопросов и объяснений. Каждая деталь о тех двоих, которые участвовали в исследовании и впоследствии исчезли, были тщательно стерты без малейших последствий. Хотя мне были переданы все рецептуры моего отца, я ничего не знал о женщинах, участвовавших в исследовании.

Возможно, так было лучше.

— До этого отчеты все еще подавались в совет. Мне не нужно, чтобы СМИ узнали об этом и придумали истории о том, что я причастен к смерти этой женщины. Она была признана психологически недееспособной, а значит, не заслуживающей доверия, но, как ты хорошо знаешь, трупы никогда не лгут.

Мои мысли вернулись к тому моменту, когда во время вскрытия Андреа я вытащил из ее живота червя длиной в фут.

— Мне кажется удивительным, что она заболела совсем недавно. Прошло двадцать лет. Это не тот организм, который стремится поселиться в теле надолго.

— Полиция сказала, что она была бездомной на острове. Может быть, она сама заразилась. У меня нет объяснений. Я не принимал участия в садистских исследованиях твоего отца, и я не пытался связаться с этой женщиной после того, что она сделала со мной.

— Тем не менее, ты здесь для чего-то. Что именно тебе нужно?

— Я хочу, чтобы ты изменил отчет.

Я фыркнул на это и налил себе еще выпить, не зная, говорит ли этот сумасшедший сукин сын серьезно или шутит.

— Ты просишь меня фальсифицировать мои выводы?

— Не смей вступать со мной в технические и юридические споры. Вспомни, кто спас твою задницу в прошлом году с этой девчонкой Гаррик. — Еще один скандал, не имеющий абсолютно никаких оснований. — Твоя фамилия стоила мне чрезмерного контроля за ущербом. Я просто прошу тебя удалить детали токсина.

— А костные полосы? Как, черт возьми, я могу объяснить это при отсутствии каких-либо генетических отклонений или дисплазии?

— Вычеркни и это заключение.

Застонав, я провел рукой по лицу, слушая, как он превращает простой отчет в сложную паутину лжи, которую мог бы распутать даже начинающий патологоанатом.