Изгнанник (СИ) - Белинцкая Марина. Страница 33

— Это как?

— И жрец, и чернокнижник. И чёрный, и белый. Маг будет созидать и разрушать миры, творить мрак и спасать жизни, — Мартин так взмахнул куриной ножкой, что та вылетела из его рук и попала Раймону в лоб. Мартин выставил к потолку указательный палец, блестящий от масла. Глаза его отразили пожар заката. — Время этого мага ещё не настало, но я чувствую его рядом с нами. Он так близко… Он очень, очень близко! Словно он уже здесь, с нами, за этим столом!

Почувствовав, что на него смотрят, Габриэль перестал есть.

— Ты пугаешь внука, — протирая салфеткой лицо, сказал Раймон. — Да и меня. Эль, ешь, не слушай. Дедушка забыл принять лекарства.

Мартин вдруг широко распахнул глаза, затем резко отодвинул стул и встал. Его косматые волосы торчали в разные стороны, губы и пальцы блестели от масла.

— Он здесь!

Его полыхающие тьмой глаза прикипели ко внуку, а указательный палец впился в его в грудь, совсем недалеко от того места, где находилось тельце змеёныша. Габриэль с трудом проглотил кусок пищи, застрявший у него в горле, и отодвинул тарелку.

— Садись, хватит, — Раймон встал и попытался усадить отца, но так махнул рукой так, что Раймон отшатнулся. — могучей силой мускулов Мартик мог по неосторожности вышибить из него дух.

— Это же ты. Архимаг Равновесия, — прошипел старик, низко-низко склонившись над Габриэлем, почти касаясь его носа своим. — Из-за тебя сработала сигнализация! Где ты прячешь змею? — он схватил Габриэля за воротник и приподнял. Его огромный кулак упёрся Габриэлю в подбородок.

— Как давно ты не принимаешь таблетки!? — Раймон попытался усадить отца, но не смог даже пошатнуть его. — Ты немедленно переезжаешь к нам в город!

Мартин опрокинул Раймона на стул и вновь обратился к Габриэлю.

— Где змея!? — он ударил кулаком по столу. Посуда звякнула. Чайная чашка упала на пол и укатилась под печь, чай растёкся по полу и закапал со стола. Почувствовав свободу от дедушкиной хватки, Габриэль вскочил, опрокинув стул. Раймон бросил на него извиняющийся взгляд, лицо Габриэля осталось спокойным.

— Пойду собирать травы, — сказал он. Уголки его губ дрогнули в утешающей бледной улыбке.

— Стой! — окликнул старик, когда Габриэль почти покинул кухню.

Мартин ненадолго вышел из комнаты, но вскоре вернулся с книжкой легенд в руках.

— Проясни память, — с этими словами Мартин всучил Габриэлю книжку и вытолкал его за дверь. — Вот увидишь, увидишь, сейчас сработает сигнализация! — Мартин возбуждённо ринулся к окну и откинул полупрозрачные занавески.

Габриэль пересёк двор и скрылся за деревьями.

Сигнализация не сработала.

Глава 9. Легенда об архимаге. У могилы. Прощание

В часовне было тихо. Приглушённое эхо шагов Раймона отражалось от высокого потолка и скошенных окон, откуда лился свет, бежевый, бархатный, чуть приглушённый, как в детской спальне из счастливых воспоминаний. На скамьях застыли тени — почти недвижимые человеческие силуэты. Алтарь украшала статуя длинноволосой девушки в полупрозрачных ниспадающих тканях легкого платья. Её сложенные на груди руки оплетала цветущая лоза, на голове сверкал драгоценностями выточенный из того же мрамора венец. У её ног вились змеи, окрашенные в песочные и белые тона, но краска выцвела, облупилась и усыпала пол мелкой крошкой. Хвосты змей поднимались кверху и превращаясь в подсвечники, на них плакали воском, как кровью, алые свечи.

Раймон не был здесь с тех пор, как умерла Диана.

Он прошёлся между рядами скамей, потревожив застывшие в солнце пылинки, сел и сложил руки в молитве, опустил на них голову и замер, превратившись в такую же тень — недвижимый человеческий силуэт.

Лекари давали неутешительные прогнозы. Ещё полгода, и он не сможет обходиться без трубок у носа, что подают ему кислород. Ещё год, и сядет в инвалидное кресло. Если не умрёт раньше от внезапного приступа. Пока оставалось немного времени. Только переступив точку невозврата, ему по-настоящему захотелось жить. Открывать окна в солнечные утра, будить поцелуями Тину, отбирать у Габриэля книжки и гнать его на улицу. Завтракать на террасе, а не в душной лаборатории, чьи фиолетовые стены он видел чаще родных.

Он выбрал путь науки и не заметил, как Габриэль вырос. Как Тина перебралась жить в его дом. Так много они не успели, и так мало оставалось времени.

Сквозь окно в высоком потолке, точно благословение, лился свет. Раймон сравнил его со светом в конце «того самого» тоннеля и постарался его запомнить, чтобы потом сравнить.

— Рай, это ты?

Он обернулся, не ожидая, что кто-то заговорит с ним. Рядом на скамью села молодая женщина. Смутно он её помнил. В детстве они были близки. Ая — они вместе ходили домой из академии, и однажды она дала Раймону пощёчину за поцелуй. А потом попросила поцеловать снова, когда они стояли в увитой виноградом беседке. Им было лет по тринадцать.

— Здравствуй, Ая. Давно я тебя не видел.

— А я тебя видела. Но не вживую, — у неё были тёмно-рыжие волосы, что едва-едва доставали до плеч, а лицо её казалось подобно иконам с изображением жрецов или статуи мраморной Двуликой: каждый изгиб окрашивался игрой света и тени, отвлекая внимание от глаз.

— Как сын? Как Диана?

— Здоровы.

Её улыбка отразилась в глазах печалью. Ая очень изменилась со времён школы, а может, время исказило воспоминания — в воспоминаниях она была другой. Безбашенной и весёлой. Время же отпечатало морщинками на её лице задумчивость и печаль.

— А ты? Слышала, очень болен?

— Люди всякое говорят — кашляни, дай повод — заживо похоронят, — он улыбнулся. — А как дела у тебя?

Она промолчала, глядя сквозь солнечный столб на алтарь. Иконы с ликами светлых духами взирали сквозь огоньки свеч печальными ликами.

— Нельзя умирать молодым, Рай, — сказала Ая. — Там, — она указала взглядом наверх, — за это ругают.

Раймон пожал плечами. Как будто он мог что-то изменить. Он посмотрел на алтарь, а когда обернулся, Аи не было рядом. Он взглянул на двери, чтобы успеть увидеть её удаляющийся силуэт, но проход меж скамьями был пуст, словно Ая успела преодолеть значительное расстояние за доли секунды.

***

Габриэль вернулся домой до захода солнца с букетом собранных в лесу трав. Бесшумно прошел на кухню, мягко ступая носочками по дощатому полу. Половицы скрипели. Сигнализация не сработала, ведь отец отключил её, когда они вошли в дом. Вечер был светлый, закат уже не пылал пожаром, только на горизонте за кронами поросших грибами дремучих дубов растекалась медово-янтарная полоса. Букет трав пах землёй и лесом, Габриэль смахнул ползущую по руке букашку и положил букет на стол перед отцом.

— Дедушка спит, — сказал Раймон тихо.

Габриэль освободил подоконник, застелил старыми газетами, принялся мыть и раскладывать собранные в лесу травы. Окно выходило на усыпанный черной землёй двор. Голос отца звучал фоном:

— Последние годы он не в себе. Предложил ему переехать к нам. Он отказался. Не могу же я тащить его силой. Думал, нанять сиделку. Скорее всего, так и сделаю.

Габриэль слушал и кивал, как кивают люди, погружённые в свои мысли. Вид из окна удручал: сквозь рыхлую землю пробивались молодые травинки, пень — жалкий осанок некогда прекрасного дерева криво улыбался кольцами прожитых лет. Ему бы ещё жить да жить…

— А ты не думал, — произнёс Габриэль, не отвлекаясь от раскладывания трав, — что он может быть прав? Он же всё-таки прорицатель

Раймон устало усмехнулся. Он сидел, подперев подбородок руками, и смотрел в окно. Вид ему тоже не нравился. Взгляд бегал, пытаясь зацепиться за что-то живое, напоминающее о детстве, но о детстве напоминали только изломанные качели, что когда-то висели на дубе.

— Хочешь сказать, ты чёрный маг? И сигнализация сработала из-за тебя?

Он беззвучно рассмеялся. Не от того, что было смешно, но смех помог сбросить напряжение. Волосы свободно лежали на его лопатках. Габриэль заметил седой волосок. Потом ещё один, и ещё… целая россыпь серебряных искорок. К его волосам хотелось прикоснуться, собрать их в хвост, заплести в косицу или просто подержать их в руках. Габриэль вытер мокрые руки об одежду, потянулся к его волосам, но в последний момент передумал.