Изгнанник (СИ) - Белинцкая Марина. Страница 31

— Ежедневник отца. Здесь все расчёты формул, а также списки тайных мест проводников. Его команда шпионов давно в известности, что вы дежурите тут. С помощью этого ежедневника я нашёл вас и узнал шифр.

Главарь с сигаретой в зубах принялся листать ежедневник. Глаза его хищно засверкали. Рыжий потянул ежедневник на себя, но главарь резко отвернулся. Габриэль скучающе наблюдал за их потасовкой.

— Амулет, — с протянутой ладонью потребовал он, когда ему окончательно наскучила их унылая борьба.

— Ты действительно собираешься в нашу Башню? — уже без всяких шуток спросил главарь, оторвав взгляд от сокровища. Воспользовавшись его отвлечённостью, рыжий выхватил ежедневник и спрятал его под одежду.

Габриэль кивнул, но спохватившись, что в темноте его кивка не видно, сказал:

— Да.

Главарь полез в тайник между ящиками, порылся там и достал замшевый мешочек. Кинул его Габриэлю, и тот поймал его. Под плотной тканью шуршала трава, что-то по форме напоминало монету или пуговицу, что-то — крысиный хвостик. Габриэль надел амулет на шею и спрятал его под одежду.

— Он снижает воздействие Белого Шума на мага в течении пары недель. После его действие проходит. Сигнализация всё равно будет срабатывать, но приступ обойдёт стороной. Если вскроешь амулет, он потеряет силу, поняла? Для кого он тебе?

— Спасибо.

— Магов не благодарят, идиотка.

— Вы ещё не маги. Лысый?

— Что?

— Сама ты принцесса.

— Пошла ты.

— Увидимся в башне.

— Ага.

Выходя, Габриэль чуть не ударил дверью желтоглазого мальчика. Мальчик отпрянул. Габриэль посмотрел на него. В свете дня мальчик выглядел лет на тринадцать, и был очень бледным, а его веснушки, рассыпанные по щёкам, казались брызгами шоколадной крошки. Он смотрел немного испуганно. Габриэль услышал, как парни в киоске спорят о том, кто отдаст ежедневник Сэликену. Габриэль улыбнулся уголками губ, накинул капюшон и пошёл прочь, чувствуя как его спину буравит настороженный жёлтый взгляд.

Амулет не подвёл. За всю поездку в деревню к дедушке Габриэль не испытывал ничего, что хотя бы отдалённо напомнило ему об ощущениях, которые он испытывал под воздействием Белого Шума. Только один раз он до смерти напугался, когда на станции при его появлении сработала сигнализация, и в толпу выбежали смотрители с радарами. Габриэль схватил отца за локоть и сильно сжал. Не сразу услышал, как отец просит отпустить его, потому что больно.

Смотрители выслеживали радарами скрывающегося Змееносца. Габриэль подпрыгнул, когда один из смотрителей оказался возле него, и его радар запищал. Почти сразу к ним подошли остальные смотрители.

— Вырубите! Ясно же — нет тут тварей, — рявкнул на них Раймон, и Габриэль опять испугался — в его присутствии отец редко на кого-то кричал. Глянув на Габриэля, голос Раймона сделался мягче. — Зачем так пугать?

— Простите, господин Манриоль! — выпалил смотритель и опустил радар. Затем схватил Раймона за руку и поцеловал. Остальные тоже извинились и убрали оружие.

— Что с радарами? — серьёзно спросил Раймон, брезгливо вытерпев поцелуй.

— Ни малейшего понятия. Они реагирует на вашего мальчика.

Габриэль сосредоточился на дыхании и прикрыл глаза. Его страх мог усугубить положение. Над сердцем трепыхался мешочек с амулетом, Чак прятался в рюкзаке.

— Возможно, сбой в прошивке, — сказал Раймон. — Радары и сирена подключены к общей системе. Среагировали на обездаренного. У них и Змееносцев волны энергетики схожи.

Подъехал поезд.

Оборвав разговор, Раймон потянул Габриэля к вагону. Поездки на дальние расстояния в Тэо совершались преимущественно на поездах.

Дальше был стук колёс и весело трепещущая занавеска, ясное небо, свет, сменяющийся тенью и чай с лимоном. Габриэля скрывал нервную дрожь, а амулет над сердцем напоминал о предательстве. Ежедневник самого известного в Тэо алхимика для чернокнижников являлся сокровищем, в нём хранились самые ценные формулы, которым Змееносцам до сих пор не удавалось получить. И теперь они знают, какое оружие готовит Раймон против них, и смогут противостоять ему.

«Это было необходимо, — успокаивал себя Габриэль, глядя на сменяющиеся за окном пейзажи, — мой гениальный отец придумает, как всё исправить, а я, как только вернусь из башни, исцелю его и всё ему расскажу. Он поймёт, что у меня не было другого выбора, и простит меня. Его жизнь намного дороже формул».

Небо сменило цвет с голубого на закатно-бордовый. Габриэль задремал и проснулся под конец поездки с фарфоровой уточкой-алхимиком на груди.

— Бэкки смотрела, как ты спишь.

Габриэль сонно потянулся.

— Ты дал ей имя?

— Она сама мне его сказала.

***

Дедушка Мартин жил на окраине деревни неподалёку от озера, чья форма имела почти идеальный круг. Раньше Габриэль с отцом часто сюда приезжали. Почти все лучшие детские воспоминания Габриэля были связаны с деревней. Светлые утра и сельский воздух, крики петухов и коровьи лепёшки на главной тропе. Габриэлю нравилось ходить на озеро и ловить с отцом рыбу, купаться, собирать клубнику и даже работать на огороде — собирать колорадских жуков в банку с водой и вырывать сорняки. У Габриэля был тайник под половицей, куда он складывал найденные им красивые камушки, была красная косынка, которую отец надевал на него, чтобы солнце не напекло голову. Тогда ещё была жива бабушка. Она уже не ходила. Обычно, сидя на кресле-качалке перед камином, она вышивала крестиком иконы и пела. Габриэль всегда хорошо спал, когда она укладывала его спать. Дедушка Мартин часто засиживался с Габриэлем на крыльце до поздней ночи и рассказывал легенды. Любимым персонажем легенд Габриэля был великий архимаг Равновесия, который был послан Двуликой из настоящего в прошлое, чтобы изменить ход истории. Ещё дедушка рассказывал о Башне злых магов, которая располагалась за цепочкой видневшихся отсюда гор. Габриэль слушал истории и боялся, как бы Змееносцы не забрали его.

Габриэль был совсем ребёнком, а папа ещё не болел. С дебюта его болезни они стали приезжать сюда реже. Идя по знакомой тропе вслед за отцом, Габриэль ловил себя на мысли, что в месте, которое он считал вторым своим домой, ничего не осталось от прежней жизни. И дело даже не в смерти бабушки. Вдоль тропы стояли совсем другие дома, а те, что были знакомы, выглядели старыми развалинами. Даже колодец, который в детстве напоминал сказочный теремок, показался Габриэлю обыкновенным. Когда-то яркие краски поблёкли, а на крыше не хватало несколько досок. И из соседей с ними никто не здоровался. По деревне ходили незнакомые Габриэлю люди.

— Ты к отцу? — к Раймону подошла старушка с венком из ромашек в серебряных волосах. Они разговорились, потом старушка переключила внимание на Габриэля и всплеснула руками.

— Как малыш вырос!

Она ущипнула Габриэля за щёку. Габриэль попятился. Она принялась тараторить, что помнит Габриэля ребёнком, что она угощала его конфетами и пускала в свой двор покататься на качелях. Габриэль смутно помнил и одновременно слышал как будто впервые.

— А мы всей деревней понять не можем, — вновь обратился к Раймону старушка, — зачем ты выслал отцу столько оружия? Как только он начал строить крепость вокруг своего дома, половина местных в город уехало, решили, что грядёт нападение тёмной армии. А Мартин ни слова не говорит! Он, конечно, тот ещё чудак… но все волнуются.

— Я ничего ему не отсылал, — удивлённо ответил Раймон.

Попрощавшись со старушкой, он переглянулся с Габриэлем. Уже подходя к дому дедушки Мартина, Раймон тревожно замедлил шаг.

Дедушка Мартин был занят во дворе. Он устанавливал высоченный забор с острыми металлическими зубьями. Там, где раньше был огород, под брезентом лежала гора колючей проволоки и связка копий, как хвороста, которые, вероятно, вкручивались конструкцию забора. Прямо на глазах гостей, дедушка Мартин схватился за плиту и мощными руками всадил в выкопанную яму, стёр пот со лба и довольно вздохнул. Дом тоже изменился. Со всех сторон он был обшит металлическими пластинами, а вместо роскошного, любимого Габриэлем дуба, посреди двора стоял пень.