Замуж не напасть - Кондрашова Лариса. Страница 16

— Ты посмотри, мы ехали к убитой горем разведенке, а она ремонт сделала, — мимо глаз зоркой Любы ничего не пройдет, — платье новое купила. Молодец, Женька, так держать!.. Кстати, сколько стоит такая краска? Небось импортная?

— Не знаю. Маляры приходили со своими материалами.

— И сколько ты им заплатила?

— Им — нисколько. А вот тому, кто их прислал, кое-что задолжала…

— Так-так. — Люба явно заинтересована. — Ну-ка, садись и рассказывай все. И чтобы без утайки!

Никто из подруг на утайку не соглашается. Приходится рассказывать, но без особых подробностей.

— Так, значит, Аристов тебе ремонт сделал? — задумчиво говорит Люба. — Бесплатно?

— За десять поцелуев.

— Так ты думаешь…

— А тут и думать нечего! Но я этого не хочу! Я близко знакома с его женой, она хорошая женщина, чего я стану ей подлянку делать?

— Ты права: девиз французских шлюх — не трахайся там, где живешь, и не живи там, где трахаешься!

Евгения морщится.

— Рассобачилась я в своей конторе, — вздохнув, соглашается Люба. — Извини, подружка, если обидела. Так что же ты решила?

— А вот и не знаю. Как заплатить, если он денег не берет?

— Вопрос, конечно, интересный… Он, я заметила, и раньше в компаниях на тебя посматривал, а сейчас… Одна, ничья.

— Да если бы ты знала!

Она спохватилась, что Люба действительно не знает ни о Викторе, ни об Алексее, и рассказывать ей о них вовсе не хотелось! Это лучшей-то подруге! К счастью, Люба так озабочена ситуацией с Аристовым — в общих компаниях она видела его не раз и в отличие от подруги давно определила ему место в своей квалификации о людях, — что не замечает ее оговорки. Люба считает, что с Аристовым надо держать ухо востро. Поэтому и решает:

— Сделай вид, что ничего не случилось!

— Как?!

— Так. Ты об этом просила? Нет. Чья идея? Его. Как и исполнение. Чего он добивается? Чтобы ты чувствовала себя обязанной! Вот и не давай ему такого удовольствия.

— Ты права. Вряд ли поцелуи получатся невинными.

— Наивнячка! Какие поцелуи? Шуток не понимаешь? С голубого ручейка начинается река… Как Чебурашка, ей-богу! Я понимаю, без мужчины тебе будет тяжеловато… Может, не стоит так уж заботиться о Нине Аристовой?

— Как же я тогда ей в глаза буду смотреть?!

— В глаза! Вбили нам в башку какие-то идиллические штучки! А чем все закончилось? Люди продолжают смотреть друг другу в глаза и обманывают. Смотрят в глаза и предают! Может, просто не нужно в глаза смотреть?

— Я так не могу.

— Вот то-то и оно-то! — вздыхает Люба и спохватывается: — Ой, я побежала! У нас столько дел! На следующей неделе приедем специально к тебе. Продержишься?

— Продержусь, — обещает Евгения.

Она могла бы сказать, что не так уж одинока, что есть у нее Надя, но раз Любе хочется думать, будто, кроме нее, Евгении не на кого надеяться, пусть думает…

Теперь как бы не перепутать: Люба знает про Аристова, Надя — про Алексеями никто из них — обо всем!

В дверь опять звонят, и она спешит открыть: наверняка пришла Надя. Даже если она и обиделась за вчерашний ее уход, не может она из-за такой ерунды вечно злиться!

Но пришла вовсе не Надя, а Маша. Мария Зубенко. Они с мужем — как и семья Аристовых — часть небольшой компании, которая сложилась за много лет совместного проведения всевозможных семейных и государственных торжеств.

Она удивительно мягкая, обаятельная женщина. Евгения не знает никого другого, кто так много мог бы выразить легкой полуулыбкой или одним движением внимательных, понимающих глаз. И имя ей удивительно подходит: именно такой привлекательной, женственной и должна быть Мария. Будь Лопухина мужчиной, она влюбилась бы в нее без памяти!

Любит ли ее муж Сергей? Конечно же, должен любить. Он должен понимать, каким сокровищем владеет. По крайней мере на людях Зубенко всегда внимательны друг к другу и никто не видел их ссорящимися. Еще один идеальный брак?

На взгляд любителей худосочных красоток, Маша полновата. Но ни у кого не поворачивается язык называть ее толстой. Просто ее тело женственно округло. В общем, Маша — это Маша!

— Я тебе не помешала? — спрашивает она, всю жизнь озабоченная тем, чтобы, упаси Бог, не быть никому в тягость.

Что это такое, Маша знает, ибо много лет ухаживала то за прикованной к постели матерью, то, после ее смерти, за больным отцом.

— Что ты! — убеждает ее Евгения. — Я сегодня бездельничаю. Минуту назад ночную рубашку сняла.

Она искренне рада Маше, но ее не покидает чувство какой-то несообразности происходящего — впервые Маша пришла к ней одна, без Сергея. Может, что-то случилось?

— Ничего не случилось, — отвечает Маша на ее невысказанный вопрос. — Просто мне захотелось узнать, как ты поживаешь. — И она, смеясь, вытаскивает из сумки ручной работы — наверняка очень дорогой! — бутылку какого-то сногсшибательного ликера, напевая при этом мотив «Какая песня без баяна?». — Это мне привез Майкл. Сказал, такой ликер раскрепощает женщину. Раскрепостимся?

Майкл — исполнительный директор российско-американской фирмы, в которой работает Маша. Из своих поездок — Майкл в Америку, Маша в российскую глубинку — они привозят друг другу сувениры. Такой у них за два года работы сложился ритуал. Но не для того же, чтобы угостить ликером, пришла редкая гостья?

— Сергей сказал, что ты дурью маешься! — выпаливает Маша ни с того ни с сего. — Мол, такого мужа, как Аркадий, днем с огнем не сыщешь. И если у мужиков седина в бороду, то у женщин — секс в голову! Правда, что ли?

Прежде Евгения не задумывалась, как отнесутся к ее разводу знакомые и друзья. То есть она почему-то была уверена, что все они непременно станут на ее сторону. И уж ни в какие рамки не укладывалось предположение, будто кто-то из них будет ее осуждать! Наверное, недоумение отражается в ее глазах, потому что Маша спешит объяснить:

— Мы считали ваш брак таким благополучным!

Теперь ей становится понятной поговорка «Чужая семья — потемки»! Что такое благополучный брак?! Скорее всего в это понятие каждый вкладывает свой смысл. Но главное условие — он должен быть таковым внешне!

— Вот уж не думала, что выгляжу легкомысленной в глазах твоего мужа.

— Моему мужу угодить трудно. В основном он живет старыми догмами: жена — одна на всю жизнь; жена да убоится мужа своего; бабья дорога — от печи до порога; волосы длинные — ум короткий… И так далее. Плюс кое-что из новенького, вроде того что материально независимая женщина — бедствие для семьи.

— Да ты что! Вот уж никогда бы не подумала… Как говорится, «выпьем, добрая подружка», а там разберемся.

Евгения достает из холодильника яблоки, лимон и задумывается:

— Где-то у меня была шоколадка.

— У меня — с собой, — говорит Маша и вытаскивает из сумки коробку «Ассорти». Ликер американский, шоколад российский. Хоть чем-то мы можем похвастаться!

Она смотрит на свет сквозь узкую рюмку, которая отсвечивает рубином, и предлагает:

— Давай выпьем за новое бабское счастье!

Маша пригубливает рюмку, в то время как хозяйка квартиры сгоряча опрокидывает в себя все содержимое. И смущается. Наверное, импортные ликеры надо пить интеллигентнее, это же не самогон!

— Я тебе завидую, — говорит гостья и внимательно смотрит на нее. — У тебя даже глаза засияли, будто ты их от чего-то отмыла.

— От розовой пелены, — подсказывает Евгения.

— Аркадий тебе изменял?

— Нет, с чего ты взяла? А-а… Что еще другое можно предположить? Тем более, все знают, он не пил. Не изменял. И даже меня не бил!

— Зря ты задираешься, — грустно говорит Маша, — просто каждый судит по себе…

Чем-то мрачным тянет от Машиного тона. Какой-то безысходностью. Безнадегой, как сказал бы Аристов.

— У Сергея есть другая женщина? — все-таки брякает Евгения; видимо, ликер уже начал оказывать свое раскрепощающее действие.

— Сейчас, возможно, и нет. Раньше была.

— А как ты узнала? Почувствовала?

— Ничего я не чувствовала. Чтобы пользоваться чувствами, их надо иметь…