Замуж не напасть - Кондрашова Лариса. Страница 17

Маша замолкает и смотрит в бокал, будто собирается в нем, как в магическом кристалле, разглядеть давно минувшее. Наконец она отрывает взгляд и усмехается:

— Все произошло как в кино. Вечером я возвращалась от больной тетки. Тогда, кроме отца, я ухаживала еще и за ней. Минут сорок ждала троллейбуса, не дождалась и решила поймать такси. Собственно, шофер не хотел останавливаться, но я буквально кинулась под колеса… И представь себе, на заднем сиденье ехал верный супруг Сережа со своей пассией.

— Ты устроила ему скандал прямо в машине? — с неожиданным для самой себя интересом спрашивает Евгения — ей подобного переживать не приходилось, и она пытается представить, как ведут себя в столь пикантных ситуациях воспитанные, интеллигентные женщины.

— Смешно, — невесело усмехается Маша, — что я сама бы не заметила — мало ли кто едет в такси, кроме тебя? Даже когда девица, не сориентировавшись, продолжала приставать к нему: «Сереженька, почему ты меня не обнимаешь? Почему больше не целуешь?», я все еще ловила мух — мало ли на свете Сереженек? Но судьбе, видимо, было угодно ткнуть меня носом в мое же грязное белье…

Она переводит дыхание и тоже, как Евгения, залпом выпивает ликер.

— В общем, нашего таксиста остановили гаишники. То ли он что-то нарушил, то ли они в это позднее время подрабатывали… Словом, Сергей вылез и предъявил свои корочки. Оказывается, он посчитал, что раскрыт, и не стал больше прятаться. Решил почему-то, что я села в это такси не случайно… Тоже мне, следователь, не мог проинтуичить! Я бы так ничего и не заметила, потому что в этот момент была занята мыслями об отце: поужинал он сам или ждет, что я приеду, его покормлю…

— Я вышла у нашего дома, а Сергей немного задержался. Скорее всего заплатил таксисту, чтобы довез девушку до места. Он догнал меня, и мы молча добрались до квартиры. Я молча покормила отца. Молча легла в супружескую постель. Только сказала, подам на развод. На что он ответил: «И не мечтай!» К счастью, тогда мне подвернулась возможность отвезти в Америку группу наших бизнесменов.

— Я помню, ты приехала оживленная, посвежевшая!

— Еще бы! Я наконец вдохнула свежего воздуха!

— Тебе так понравилась Америка? — уточняет Евгения; она не любит тех, кто хает Россию.

— При чем здесь Америка! Я смогла представить себе воочию возможную жизнь без Сергея. Опьяняющее чувство!

— Можно подумать, ты его рабыня! — Слова Виктора, впрочем, не подходят к этой ситуации, ибо здесь явно не добровольное рабство.

— Рабыня — это ты правильно сказала! Сергей предупредил меня, чтобы о разводе я и не мечтала! Мол, если трепыхнусь, он не посмотрит, что жена, в тюрьму меня упрячет. Думаешь, это пустая угроза? Он страшный человек!

Она вздрагивает. Сергей — майор милиции. Евгения слышала, что он жестокий, беспощадный человек, но прежде не примеривала эти слухи к Маше. Раз живет с ним — значит, нашла свой подход.

— Я его боюсь, — тихо говорит Маша. — Он сделает со мной все, что захочет, и никто меня не спасет…

Евгения от огорчения чуть не плачет. О ком угодно она могла такое подумать, но чтобы Маша — эта необыкновенная женщина — была несчастлива?

— Как же ты за него замуж-то вышла, за такого?

— В женихах они все добрые, тебе ли не знать? Стал ухаживать, сделал предложение. Мне казалось, что он сможет спасти от моего унылого быта. К тому же у постели больной мамы я прочла уйму романов с честными и умными сыщиками в роли благородных героев. И тут возник Сергей. Так на героя похожий… Я честно старалась полюбить его, но не смогла!

— А тебе не страшно — всю жизнь прожить без любви? Маша внимательно смотрит на нее.

— Не ожидала, Женечка, что ты такая… эмоциональная! Разве ты не знаешь, что далеко не все люди любят? Многие не умеют этого делать, а многие хотели бы любить, но некого. Ждут-пождут, да так без любви и обходятся. Становятся холодными, равнодушными. И детей рожают равнодушных. Сыну всего восемнадцать, а он уже во мне не нуждается!

Маша говорит о сыне безо всякого перехода, но Евгения чувствует, как страдает ее душа. Ее мысль мечется в поисках подходящих слов.

— Скажи, хотя бы интимная жизнь дает тебе что-нибудь? Должны же в жизни человека быть какие-то приятные моменты! Но Маша лишь печально улыбается:

— Дело в том, что я фригидна. По крайней мере так говорит обо мне Сергей. Приходится ему верить, ведь другого опыта у меня не было.

— А ты хотела бы… изменить ему? — спрашивает Евгения и ждет в ответ: «Как ты могла такое обо мне подумать?!» Но, к удивлению, слышит:

— Я бы хотела наставить ему рога, чтобы он ходил и потолок ими царапал! — Выпалив это, Маша тут же мрачнеет. — Только где же я найду мужчину, с которым это можно было бы проделать? «Посмотришь с холодным вниманьем вокруг», как говорил Лермонтов, и всякое желание пропадает. Почему-то я не привлекаю своим видом мужчин стоящих. Все какие-то безликие возле меня крутятся. Может, потому что сама такая?

— Ты? Комплексуешь? — Евгения вспоминает уроки Виктора. — Да ты если захочешь, любой мужик будет твой! Тут важно золотую середину чувствовать: и недоступной не выглядеть, и доступной не казаться.

— Хочешь сказать, это целая наука?

— Конечно! «Ведь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже!» Это сказал мужчина… А как ты определяешь: стоящий мужчина или нестоящий?

— По единственному признаку — вызывает человек симпатию или нет. А главное, я не люблю высоких мужчин. В каждом из них, я уверена, есть какой-нибудь скрытый порок!

Евгения вспоминает высокого, статного Сергея, на котором наверняка не одна женщина останавливает взгляд. Это ж надо так насолить жене, чтобы ее антипатию вызывал даже рост мужчины!

После ухода Маши она бродит по квартире и никак не может успокоиться: что происходит? Женщина, с которой любой другой мужчина считал бы за счастье прожить жизнь бок о бок, несчастлива!

Глава 7

Спит Евгения вполне спокойно, как человек с чистой совестью. Всего каких-нибудь полгода назад подобная грешная жизнь ужаснула бы ее, надолго лишив сна и покоя. Но сна ее лишает телефонный звонок в то время, когда электронные часы показывают два ночи!

— Жека, привет! — говорит в трубке такой отчетливый голос Аристова, будто он звонит из автомата перед ее домом. — Я тебя не разбудил?

— Что ты! — говорит она сквозь зубы. — Я как раз стреляла из лука.

— Ах да, ведь у вас два часа ночи, — вроде спохватывается он, но в голосе никакого раскаяния не слышно.

— Действительно, уже так поздно, а я все стреляю… Спокойной ночи!

— Погоди, не вешай трубку! Я все-таки из Швеции звоню, не из какой-нибудь Кукуевки! Такие бабки палю, чтобы только узнать, как ты себя чувствуешь?

— Отлично! Еще пара таких ночных звонков, и я буду вполне готова.

— К чему?

— К психушке!

— Все может быть, Женечка. Ты мне так плохо приснилась! Дай, думаю, позвоню: не заболела ли? Говоришь, у тебя все в порядке?

— Не все. Опять проклятая память барахлит! Если бы я не забыла выключить телефон, спала бы сейчас, как все нормальные люди!

Она бросает трубку.

Так хорошо спала, и на тебе! Подлый Аристов. Неужели он будет постоянно держать ее в напряжении?. Сколько лет из года в год они проводили вместе праздники, и никогда — за все эти годы ни разу! — она не подумала о нем как о мужчине. То есть, увидев его впервые, она, конечно, отметила незаурядность Толяна — вполне в ее вкусе. Но и только! Он был чужой муж. Она — верная жена. И по привычке не заглядываться на чужое она запретила себе о нем думать.

Но в каждом минусе есть свои плюсы, усмехается Евгения. Ушел сон — пришли мудрые мысли. Например, исчезает куда-то прежняя ее нерешительность по поводу работы: менять ли ее на другую, но высокооплачиваемую?

В самом деле, неужели хороший архитектор — знай наших! — пропадет, если на новом месте у него что-то не заладится? В конце концов, под лежачий камень вода не течет. Не помрет с голоду! В крайнем случае можно пойти работать кондуктором — они все время требуются… То есть Евгения знает, что до такой крайности она вряд ли дойдет, но приятно думать о себе как о женщине, умеющей самостоятельно находить выход из трудных положений.