Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда. Страница 52

– И каждая из деталей этого гардероба стоит дороже всего твоего наряда, – произнёс тихо, продолжая разглядывать будущего собеседника, пока имелась возможность делать это в своё удовольствие, а не наблюдать исподтишка.

К моменту появления Тони в пределах кафе, Илайя успел разобрать его внешность в мельчайших деталях, прикинуть, каким будет характер именно в пределах общения, а не наблюдения за поведением на концерте, где большинству артистов приходится притворяться, изображая вечную любовь к толпе, а зачастую испытывая к ней смешанные чувства. Вроде и говорят, что слушателей обожают, на деле же могут даже ненавидеть. Не всех, но отдельных личностей, что ведут себя не слишком адекватно. На ум моментально пришла песня Энтони «Армия кукол». Вполне возможно, что думал мистер Уэбб в момент написания именно о поклонниках, их и назвал той самой армией, передавая истинное отношение, раз уж он вкладывает большое значение в тексты своих творений.

Несмотря на то, что в кафе было многолюдно, а время встречи совпало с обеденным перерывом во многих офисах, расположенных поблизости, Тони не стал озираться по сторонам и сразу же направился к тому столику, за которым сидел Илайя. При этом он не старался изобразить душу компании, радушно улыбнуться, растянув рот до невероятных размеров, попутно стараясь продемонстрировать всю челюсть. Он выглядел собранным, сдержанным и… профессиональным, что ли?

– Мистер Аркетт? – Спросил он, потянувшись, чтобы убрать от лица отросшую чёлку, что так и норовила залезть в глаза.

Илайя про себя отметил, что на его жизненном пути появился ещё один голубоглазый человек, а они, если верить каким-то там характеристикам, приписываемым по цвету радужки, бывают либо потрясающими людьми, либо потрясающими ублюдками. В ситуации с Ромуальдом, сомнений не возникало. Здесь оставалось лишь догадываться, насколько близка к истине характеристика, вычитанная где-то в сети, но врезавшаяся в память.

– Да, – Илайя тоже старался держаться на уровне, не изображая неистового фаната, что поднимается ради рукопожатия и тут же планирует на пол, закатив глаза от переизбытка чувств.

– Приятно познакомиться, – теперь на губах появилось подобие улыбки, осветившее его на миг и стремительно угасшее, что только подтвердило теорию о сдержанности и закрытости композитора. – Меня зовут Энтони.

– А я…

– Илайя Аркетт. Я знаю.

Энтони протянул ему руку, и Илайя всё же ответил на рукопожатие. В отличие от Ромуальда, тут над ним не насмехались, не спрашивали о перспективах дружбы, чтобы потом облить чем-нибудь и сделать вид, будто всё – воля случая. Пожимая протянутую ладонь, Илайя отметил, что на одном из пальцев у Энтони расположено кольцо, простенькое, серебряное. Надетое явно не для привлечения внимания, поскольку назвать его вычурным можно было лишь с большого перепоя.

– Челси сказала? – спросил Илайя, не зная, как поддержать разговор.

Он не стеснялся и не вжимал ногти в кожу ладоней, чтобы привести себя в чувство. Просто не представлял, о чём может говорить с будущим композитором. Разве они должны пересекаться перед началом работы с актёрами? Ему всегда казалось, что композиторы общаются не с исполнителями ролей, а с продюсерами и режиссёром, ответственным за постановку. Между собой они обговаривают необходимый материал, приходят к общему знаменателю, и начинается работа. Однако здесь использовался необычный подход.

Чему удивляться? После Челси, решившей взять его на роль только потому, что обещала брату раскрутить первого встречного, он вообще должен был прийти к выводу, что сюрпризов будет много. Приятных, не очень, отвратительных… Неизвестно, какие в итоге будут преобладать, но он успеет поразиться их количеству.

– Мисс Ньютон.

– Кто это?

– Мелисса? Одна из менеджеров «Эган Медиа-групп», – пояснил Тони. – Она присутствовала на прослушивании в определённые дни, не всегда. В основном, отбором занималась именно Челси.

– Можно задать вопрос? – поинтересовался Илайя, поняв, что собеседник вроде бы вполне нормален и отвечает не так, словно одолжение делает, а потому, что хочет поддержать беседу, но сам тоже не особо знает, с чего начать и куда повернуть.

– Да.

– Эта встреча была обязательным элементом программы?

– Несомненно, – Энтони усмехнулся.

Официантка принесла ему чашку кофе. Что-то более существенное композитор не заказывал.

– Мне всегда казалось, что композиторы работают напрямую со своими заказчиками, а не с теми, кто будет исполнять результат их творческой деятельности. Я сильно ошибался?

– Нет, вовсе нет. Это, скорее, моя собственная причуда. Или необходимость?

– Сам не знаешь?

– Знаю, но… В общем, звучит абсурдно.

– Почему?

– Потому что я впервые буду писать музыку для чего-то такого более масштабного, нежели очередной диск, а вслед за ним – концертный тур. Не могу сказать, что не испытываю уверенности в своих силах, но…

– И то, что испытываешь, сказать не можешь, – хмыкнул Илайя, почему-то предрекая очередное противостояние характеров и кофе у себя на брюках.

Тони засмеялся.

– Да. Собственно, для этого мне и нужно встретиться лично с каждым из исполнителей главных ролей. Не думаю, что на основе небольшого разговора смогу составить портрет характера, но какие-то пометки точно сделаю. Плюс ко всему мне нужно знать, какие тексты писать, слышать особенности голоса…

– Видео с прослушивания? – предположил Илайя.

– Не совсем то.

– М?

Он не стал вновь возвращаться к коронному «почему», ограничившись кратким вопросом. Тем более его действительно заинтересовал этот момент. Если жюри сумело сделать свой выбор во время прослушивания, что мешает композитору составить собственное мнение? Да, конечно, здесь ряд нюансов. Композитор профессионален, но только в пределах создания эстрадной музыки, и написание тем для мюзикла, в его представлении, всё равно, что тёмный лес.

– Камера искажает голос, как и любая другая запись. Профессиональная точно не подходит, поскольку даст иную картину, не ту, в которой я нуждаюсь.

– Какую именно?

– О том, насколько умел человек, занимающийся обработкой звука. Когда голос «вычистят», это будет далёкое от реальности, практически несопоставимое с ней полотно. Прекрасно, завораживающе. Искусственно.

– И что можно сказать о моём голосе сейчас?

– То, что Челси Эган работает весьма профессионально.

– Я не в этом смысле.

– Возможно, у тебя есть небольшие проблемы с дыханием во время исполнения. Когда фразы короткие, гораздо проще сориентироваться и не налажать. Если же фразы длинные, то будет слышно, что ты неправильно распределяешь запас воздуха. Когда эту фразу в финале нужно будет потянуть вверх, есть риск сорваться на фальцет и спеть не то, что всем хотелось бы. Конечно, Челси может дотянуть тебя до нужного уровня, но, думаю, стоит перестраховаться и подстроить текст так, чтобы снизить процент косяков до минимума. Рискну предположить, что лирические баллады даются тебе проще, нежели что-либо другое. Играть голосом наверняка умеешь, эмоциональности вполне хватает, чтобы номер не запороть, сплошным потоком слов текст во время исполнения казаться не должен.

– Неожиданно.

– Угадал?

– Да, – признался Илайя с неохотой, продолжая цедить свой сок. – Ещё один вопрос можно?

– Пожалуйста.

– А мой напарник по сцене? Что можешь о нём сказать?

– Хотелось бы заметить, что он абсолютно безголосый и не имеющий музыкального слуха индивид, но…

– Но?

– Увы, не могу. У него за плечами несколько лет занятий вокалом, определённый запас знаний. Хорошая школа, скажем так. Поёт он хорошо, хотя, опять же предположение, а не утверждение, делает это даже не в полную силу, воспринимая всё, как временное развлечение. Чтобы превзойти его тебе придётся постараться.

– Разве я говорил, что хочу его превзойти?

– Нет, но это заметно.

– Может быть, – Илайя окончательно расправился с соком и отставил пустой стакан в сторону. – Я не могу сказать, что между нами установились дружеские отношения, потому естественно, что мне хочется быть лучше. Но вопрос заключался в другом? Ты уже видел его, решил, какие именно партии будут отведены ему?