Страдания и Звёздный свет (ЛП) - Пекхам Каролайн. Страница 96

— Твоя мама вышла из себя из-за всей этой истории с ковеном? — тихо спросила я, выходя из ниши и снова сворачивая в проход. — Неужели все так плохо?

— И да, и нет, — сказал Калеб, пожав одним плечом. — Она злится из-за этого. Мой отец тоже. Но они выслушали меня и поняли, что это было не совсем намеренно. Они считают, что я должен держаться подальше от Ориона, если он вернется.

— И как надолго? — спросила я.

— Навсегда. — Калеб выдохнул и покачал головой. — Я не спорил, но я также знаю, что этого не произойдет. Даже если бы его жизнь и моя не были так переплетены с вашими, что это практически невозможно, связь, которую я чувствую к нему, было бы не так легко игнорировать. Однако нам придется быть осторожными, особенно когда дело дойдет до охоты. Пока мы не будем участвовать в охоте вместе, проблем быть не должно. Никто из нас не стремится вернуть Солярию к правлению крови и резни.

— Я думаю, твоей маме и другим Советникам нужно привыкнуть к мысли, что они больше не главные, — сказала я, но прежде чем Калеб успел ответить, порыв ветра заставил нас обоих повернуть к узкому проему слева от нас, и через него донесся стон — то ли от движения воздуха, то ли от чего-то… другого.

— Почему у меня такое чувство, что ты хочешь туда войти? — спросил Калеб, когда я сделала шаг ближе к узкой щели.

— Потому что я бесстрашная задница, и ты это знаешь, — предположила я, но он только фыркнул.

— Скорее безрассудная до идиотизма, но, конечно, давай протиснемся сквозь жуткую щель в стене, где что угодно может поджидать, чтобы утащить нас в глубины этого места и больше никогда не увидеть.

— Вот это дух. — Я шлепнула его по руке, затем подошла ближе к щели, направила через нее фейлайт и прищурилась от его яркости, пока мои глаза адаптировались.

— Я просто рад, что нам не приходилось сражаться с озерными чудовищами по пути сюда и в итоге оказаться здесь с наполовину истощенной магией, — добавил Калеб, а я лишь пожала плечами, доставая меч и позволяя пламени разгореться по всей его длине, мой Феникс затрепетал от его жара, а моя сила начала мгновенно возрастать.

— Я в порядке, — прокомментировала я, поворачиваясь боком и проталкивая свое тело в щель между холодными каменными стенами. — Отстой, что отстой⁶.

— Это была дерьмовая шутка про Вампиров? — спросил Калеб, и я почти улыбнулась.

— Нет.

Мы продолжали идти, стены все плотнее и плотнее прижимались к моей спине и груди, пока я пробиралась вперед, клаустрофобия делала мое дыхание поверхностным. Я начала сомневаться, смогу ли я вообще пройти на другую сторону.

Я сглотнула комок в горле и продолжила идти, огонь от моего меча вел меня вперед, придавая мне силы с каждым шагом.

Наконец, я выбралась из щели и, спотыкаясь на каждом шагу, оказалась в другой комнате, широкой и с пятью старинными томами на каменных постаментах, расставленных в беспорядочном порядке по всей комнате. Я направила еще несколько фейлайтов вверх, чтобы они повисли вокруг комнаты, освещая углы пространства, когда шепот, казалось, всколыхнул воздух, и дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Здесь не было никакой двери, никакого официального входа, а трещина, через которую я протиснулась, казалась слишком неестественной, чтобы быть здесь изначально, как будто какая-то огромная сила вспыхнула в этом месте и заставила отверстие существовать. И если это так, то это означало, что когда-то, давным-давно, кто-то запечатал эти книги и знания в них в этой камере, намереваясь спрятать их здесь, внизу, где никто не сможет их найти.

Я чуть не выпрыгнула из своей чертовой кожи, когда сзади меня раздался скрежещущий звук, и я повернулась, чтобы посмотреть на Калеба. Он использовал свой Элемент земли, чтобы вырезать камень в узкой щели, через которую я только что протиснулась, расширяя проход, а затем прошел через него с самодовольным выражением лица, которое напомнило мне о всех тех случаях, когда я хотела ударить его.

— Мне показалось довольно глупым протискиваться через эту крошечную щель, когда я мог просто сделать вот так, — объяснил он, невинно пожав плечами, и я решила не комментировать тот факт, что мне и в голову не пришло сделать то же самое.

Я шагнула дальше в камеру, пол здесь был тяжелым от пыли, вода не проникала через щель позади нас, даже после того, как Калеб расширил ее.

— Это место кажется старым, — вздохнула я, не уверенная, что это слово может даже близко подойти к величине времени, которое, как я чувствовала, растекалось вокруг нас.

Фейлайты мерцали, словно под воздействием какого-то ветра, которого я не чувствовала, и мой взгляд переместился на стены, где резьба осыпалась по кирпичной кладке, а предметы было трудно разобрать среди паутины, покрывавшей их.

Я шагнула вперед, дрожь пробежала по позвоночнику, когда я переступила какой-то невидимый порог, дыхание магии коснулось моей кожи.

Я подошла к ближайшей книге, обложка которой была насыщенного кроваво-красного цвета, толстый материал, испещренный рунами, пламенем и треугольным символом огня. На лицевой стороне рубинами были отмечены три зодиакальных созвездия. Лев, Овен и Стрелец — огненные знаки.

Калеб пересек пространство позади меня, и я повернулась, чтобы посмотреть на книгу, заметив, что он подходит к похожей книге, переплетенной в темно-зеленый материал, на которой изумрудами были отмечены знаки Тельца, Девы и Козерога, а также изображения растений и руны.

— Они как будто… живые, — вздохнул Калеб, проведя рукой по корешку книги, словно ощущая какой-то внутренний импульс, взывающий к нему со страниц.

— Нам стоит открыть их? — спросила я, понимая, что это безумие — спрашивать об этом, проделав такой путь в поисках знаний, но было что-то в этих пяти книгах, от чего у меня сводило зубы, что-то в том, чтобы открыть их страницы, казалось таким окончательным. Как только мы это сделаем, мы уже никогда не сможем это отменить.

Калеб не ответил, его внимание переключилось на темно-серую книгу для воздуха, украшенную бриллиантами, затем на полуночно-синюю, инкрустированную сапфирами книгу для воды. — Почему их пять? — спросил он.

Я медленно повернулся, чтобы посмотреть на последнюю книгу, ту, что стояла на постаменте в самом дальнем углу комнаты, и черная обложка, которой она была переплетена, казалось, притягивала свет и окутывала ее тьмой.

— Тени? — спросил я, делая шаг к постаменту, но на моем пути возник Калеб и остановил меня поднятой рукой.

— Посмотри на пол, — пробормотал он, указывая и привлекая мое внимание к линиям, которые выглядели как вены полуночи среди пыли, собравшейся там. Я моргнула, а затем вдохнула, узнав эту форму в бесчисленных местах, хотя никогда не слышала, чтобы хоть один преподаватель в Академии Зодиака говорил о ней так, будто она обладает какой-то истинной силой.

— Пентаграмма, — промолвила я, постукивая носком ботинка по краю ближайшей линии. — С книгой на каждом углу. Но почему?

— Существуют легенды, такие, которые в основном забыты, но время от времени упоминаются в детских историях, — сказал Калеб. — Но я слышал, как люди говорили, что давным-давно Элементы всегда изображались в виде пентаграммы, подобной этой, с одной потерянной силой, сидящей во главе, о которой не говорили, боясь разбудить ее снова.

— Та сила, которую мы могли бы использовать, чтобы свергнуть лжекороля? — спросила я, зная, что его слова должны были вызвать во мне страх, но вместо этого меня наполнила надежда.

— Это может быть опасно, Тори, — предупредил Калеб, но я пожала плечами.

— Опасность не имеет к этому никакого отношения. Я нужна своей сестре; мы нужны Солярии. Я не дрогну от жуткой книги, забытой в темноте.

Калеб несколько секунд держал мой взгляд, его нерешительность исчезла при этих словах, а на ее место пришла свирепость, которая напомнила мне, что он один из самых могущественных фейри во всем королевстве.

— Чего бы это ни стоило, — негромко произнес он, и я готова поклясться, что шрам на моей ладони, тронутый молнией, запульсировал при этих словах.