Невольная связь - Кофф Натализа. Страница 16

Как? Как она умудрилась всего за пару дней пробраться в его голову? Засесть настолько глубоко, что теперь...

– Принеси еще! – уже не кричал Глеб и сдавил ладонями гудящую голову.

Широков прежде никого не терял. У него были родители. Но он их не помнил. Не было ни сестер, ни братьев. Он был одиночкой по жизни. Не было никого, кто имел бы для него значение.

Были только деньги, недвижимость, бизнес, клуб.

А что осталось? Да и зачем ему это все сейчас?

***

– Клиенты возмущаются. У девочек нет работы. Неделя прошла, – негромко говорил администратор «Подполья», а Мухтар кивал.

Варгинов не очень представлял, как поступить. Трогать шефа сейчас – нельзя. В ярости он уже двух официантов отправил на больничный с разнообразными переломами.

Спеленать с парнями, да вколоть какое-нибудь снотворное? Как вариант. Но потом ведь проспится и поувольняет всех к чертям собачьим. Если не хуже.

Так что Мухтар ждал, когда Широков начнет приходить в себя самостоятельно. Но пока что безрезультатно. Все, что сделал шеф, – час назад переместился из общего зала в свой кабинет и пил уже там. Хоть можно было спокойно открывать клуб.

– Приберите все здесь, и откроемся потихоньку, – решил Мухтар и двинулся в кабинет Глеба.

Мужика было чисто по-человечески жаль. Знатно его торкнуло. И Варгинов не понимал, то ли от чувства вины, то ли действительно нравилась Сабина.

Мухтар осторожно открыл дверь. Сперва просунул голову, чтобы рассмотреть, не прилетит ли чего от пьяного вдрызг шефа.

Глеб сидел в кресле за столом. Лицо на сложенных на столе руках. И не понятно. Спит, или нет.

– Глеб Алексеевич? – негромко позвал охранник.

Широков молчал. Мухтар аккуратно обошел стол и остановился.

Глеб не спал. Повернув голову, он смотрел на фотокарточку девчонки. А взгляд немигающий. Мухтару даже стало жутко, насколько неживым был взгляд шефа.

– Клуб открыли, – продолжил охранник.

– Похер, – раздалось в ответ.

– Вам бы перекусить и поспать, – вновь заговорил Варгинов.

– Сам свалишь, или помочь?

– Глеб Алексеевич, вы неделю в запое. Пора приходить в себя, – не унимался Мухтар.

– Да свали же ты наконец! Достал! – рявкнул Глеб и в запале смел со стола все, что лежало на нем. Бумаги, канцелярские принадлежности, пепельницу с окурками, пустой стакан и закупоренную бутылку. А вместе с вещами Глеб случайно сбросил и фото.

Сбросил неудачно, потому что от выпитого спиртного мужчину штормило и мотало.

Мухтар смотрел, как фотография Сабины, смявшись, упала на кипу бумаг и битого стекла.

– Вот черт. Я сейчас. Я мигом, Глеб Алексеевич, – заторопился Мухтар, пытаясь поднять снимок. Не успел. Одна из сигарет все еще тлела, а клочок бумаги, пропитанный спиртным, загорелся моментально.

Глеб пытался сбить пламя голыми руками. Но вместо изображения красивой девушки в его пальцах оставался лишь черный пепел.

– Достань мне другую, Мухтар, – судорожно зашептал Глеб, – Достань, пожалуйста!

– Будет сделано, шеф! Я мигом! – отчеканил Варгинов и вылетел из кабинета.

***

– Все никак не могу привыкнуть, что ты здесь, – голос Пашки заставил вздрогнуть. Прошел месяц. Меня так и не нашли люди Широкова. Это радовало. На связь с отцом я тоже не выходила. Просто боялась, что он вернет меня Глебу. Как товар. Как вещь.

– На, держи, – продолжал говорить Пашка и сгрузил пакет с покупками передо мной. – Вторую картину заберут завтра. Налик сразу. А на третью копию я уже нашел заказчика.

– Мы договаривались на две! – напомнила я.

– И что? Мне нужно три. А тебе нужны бабки и хата, где можно перекантоваться, – насмешливо напомнил бывший друг Павел Озаров.

Я промолчала. Пашка прав. Мне очень нужны деньги, быстро и побольше, чтобы свалить из города, подальше от Глеба и его средневековых замашек. А не запачкавшись, денег я не получу.

С Павлом Озаровым я познакомилась пару лет назад. Столкнулись в одной из галерей. Он мне показался интересным, умным, начитанным. Мы часто гуляли, болтали обо всем подряд. Оказалось, что у нас много общего. Особенно страсть к живописи. Только я любила писать картины, а он их продавал. И как-то раз Пашка предложил мне на спор сделать копию довольно известной работы. Я справилась на все сто, подарила свой шедевр Озарову. И не сразу узнала, что ту самую копию Пашка продал за весьма неплохую сумму.

Следом поступил новый заказ. Пашка притащил кучу фотографий работ мастера, и даже достал билеты на эксклюзивный показ, чтобы я могла воочию полюбоваться на руку известного художника.

А у меня открылись глаза, что именно делает Озаров. И послала его так далеко, что он не сразу вспомнил обо мне. Тогда я не знала, что жизнь заставит меня просить помощи. Желательно там, где меня не станут искать.

Но Пашка платил деньги. И никому не рассказывал, откуда берутся работы, кто делает копии. Словом, в данный момент меня все устраивало.

– Будет три. А сейчас дай отдохнуть, – мотнула я головой.

Пашка ушел, оставив меня одну. Есть не хотелось. Хотя, Озаров что-то притащил из кафешки за углом. Возможно, даже что-то съедобное.

А я вместо того, чтобы есть, принялась бездумно водить кистью по холсту. Погрузившись в собственные мысли, не сразу заметила, что Озаров вернулся в мою мини- мастерскую.

– О, прикольно. Слушай, а давай продадим? У меня есть одна знакомая. Она владеет частной галереей. И выставляет там ноунеймов, – подал голос Паша, а мне захотелось его огреть чем-нибудь по башке.

– Иди в жопу, Паша, – буркнула я и пошла ужинать.

Вот чего под руку лезет, придурок?

Я отвернулась. Не стала смотреть на холст. Уже знала, что увижу на нем.

Темные волосы, хищный карий взгляд и острый нос. Коршун, елки-палки!

Глава 10

Глеб смотрел прямо перед собой. Пустота внутри никуда не делась. Совсем. И легче не стало. Только к черной дыре под ребрами добавилась еще и головная боль.

Ему казалось, что он сходит с ума. Или уже сошел. Он помнил каждую свою фразу, брошенную неосторожно или со злости. Помнил слова, что твердила Сабина. Тогда они кололи его, задевали.

А сейчас... Он бы многое отдал, чтобы услышать голос этой девушки еще раз. Пусть кричит. Ругается. Пусть твердит, что ненавидит его. Пусть.

Более того, Глеб за последние сутки часто думал, что бы он изменил. Что бы сделал иначе. Он знал ответ.

Только бы Сабина была жива. Но ее нет.

Глеб никак не мог уложить этот факт в голове. Никак. Даже сейчас Широков смотрел на портрет Сабины, высеченный на мраморе, и не верил. Он не был согласен с тем, что там, под землей лежит его ведьма.

И сейчас, когда алкоголь выветрился из головы, оставив лишь похмелье, у Глеба появились вопросы. Виновника аварии он уже наказал. Но Широкову было мало.

Уезжать с кладбища, где похоронена Сабина, было тяжело. Хотелось опять упиться в хлам. Но Широков уже знал, что легче не станет.

Сидя в машине, Глеб, наконец, вынул телефон из кармана пиджака и включил его. Посыпались звонки и сообщения. Но только одному абоненту Глеб перезвонил, забив на всех других.

– Здравствуй, Влад, извини, не слышал звонка, – начал Глеб разговор.

– Бывает, – раздался в ответ спокойный голос давнего друга. – Нужно встретиться. У Арии есть пара вопросов к тебе.

– Серьезно? И о чем твоя благоверная хочет спросить меня? – усмехнулся Широков.

– Лучше при встрече, – спокойно ответил Архипов и чуть строже, на правах старшего товарища добавил: – И завязывай бухать.

– Откуда инфа? – напрягся Глеб.

– Люди говорят, – ответил Влад. – Пообщаться действительно нужно, а в неадекватном состоянии я тебя к жене не подпущу. Сегодня, в галереи, в шесть.

– Какие еще распоряжения, Влад Романович? – ехидно уточнил Глеб, но Архипов уже прервал звонок.