"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20 (СИ) - Корнев Павел Николаевич. Страница 104

— Это точно не они.

— Земля слухами полнится. Кто-нибудь что-нибудь точно знает. Просто поспрашивай.

Как видно, опер и в самом деле хватался за соломинку, вот только мне этой самой соломинкой становиться нисколько не хотелось. И вдвойне не хотелось влезать в такие мутные дела. Поэтому распахнул дверцу, выбрался из салона и решительно заявил:

— Я ничего не знаю! — но сразу нагнулся и уточнил: — Жёлтые «жигули» четвёртой модели, говоришь?

Козлов кивнул. В голове ворохнулось полузабытое воспоминание и, немного поколебавшись, я всё же дал оперативнику наводку.

— В июле киоск на остановке сожгли. Остановка, которая по Гагарина к повороту ближняя с этой стороны. Бензином в окошко плеснули и запалили. Говорят, рэкетиры на такой машине были.

— Насчёт налётов поспрашиваешь? — уточнил Козлов.

— Нет! — отрезал я и с лязгом захлопнул дверцу. Двинулся к подъезду и мысленно пробормотал: «ищи дурака за четыре сольдо!»

Думал, опер окликнет и даже ускорил шаг, но — нет, заработал автомобильный двигатель, и красная «пятёрка» покатила к выезду со двора. Я оглянулся и проводил её пристальным взглядом. На сердце было неспокойно. Пусть Козлов и не стал стращать и припоминать подписку о сотрудничестве, но едва ли от хорошего отношения ко мне. Просто не посчитал нужным, точнее — не слишком перспективным. Весь этот разговор — лишь один из многих, выстрел на удачу. Уверен, я был отнюдь не первым информатором, к которому опер обратился за содействием. Вот, подозревай он в причастности к нападению братву Демида, точно бы из меня всю кровь выпил, так просто бы не отстал.

Я плюнул в сердцах и пошёл домой.

06|09|1992

день

Когда отпер дверь и прошёл в квартиру, дядька сидел на кухне, курил и читал вчерашнюю газету. Ладно хоть не пил с утра пораньше.

Проводной радиоприёмник негромко напевал, и песня эта понравилась куда больше творчества столь обожаемых Зинкой рок-музыкантов.

Пока разувался, прислушивался к словам, но только начался припев:

И дядька щёлкнул кнопкой, музыка смолкла.

— Колючку завтра натянем, — сказал он, предвосхищая мои расспросы. — Я в ночь, мужики с утра придут и всё сделаем.

— Ну и отлично, — буркнул я в ответ, прошёл на кухню и напился воды, потом поинтересовался: — Что пишут?

Вновь отгородившийся от меня газетой дядя Петя бросил на стол листы желтоватой бумаги, огладил рыжеватые усы и вздохнул.

— Да ничего хорошего, Сергей. Катастрофу Ту-134 в Иванове на ошибку пилота списывают, а ещё авиадиспетчеры бастуют. У них зарплата по десять — пятнадцать тысяч и бастуют. Представляешь?

Я ничего по этому поводу говорить не стал, только предупредил:

— Ты с колючкой не тяни, дядь, а то сопрут ещё, — и вышел с кухни.

— Сказал же — завтра! — крикнул вдогонку дядя Петя и матерно выругался. — И хватит мне уже мозги полоскать!

— И в мыслях не было! — отозвался я, стягивая олимпийку.

— Всё до копейки отдам! С аванса отдам, только кишки не мотай!

Перегибать палку я не стал, ушёл в ванную и принял контрастный душ, растёрся полотенцем, оделся и вернулся на кухню.

— Завтра по мебели за август рассчитаться должны, — сказал, наливая себе чая, — может, и не придётся на подножном корму до аванса куковать.

— На макаронах и гречке в любом случае протянем, — пожал плечами дядя Петя, закурил новую папиросу и указал ей на размеренно дребезжавший холодильник. — И минтай в морозилке ещё оставался.

Я попил чай с сухарями и ушёл к себе, полистал конспекты, счёл на этом подготовку к семинарам выполненной и начал собираться. Пусть переезд на новый склад и назначили на двенадцать, лучше было прийти пораньше, дабы лишний раз не испытывать терпение Андрюхи. А то он и так последние дни на взводе.

В гараже я застал разброд и шатание. Рома невесть с чего затеял профилактику вовсе не требовавшего обслуживания движка «буханки», Тиша и Лёня играли на «Денди» с предельно убавленным звуком чёрно-белого телевизора, а Кости Чижова и вовсе нигде не было видно. Гуревич-старший это ничегонеделанье не пресекал, вместо этого стоял посреди заваленного приготовленными к переезду вещами гаража и с задумчивым видом перекидывал из руки в руку бутылку рома. Узел галстука у него был ослаблен, а верхняя пуговица сорочки расстёгнута, и хоть в помещении вовсе не было жарко, лицо нашего работодателя усеивали мелкие бисеринки пота.

Я подошёл к Андрею Фролову и легонько ткнул его кулаком в поясницу, а когда тот обернулся и протянул руку, ответил на рукопожатие и спросил:

— «Буханка», что ли, сломалась? Чего сидите?

— Да ничего не сломалось! — досадливо поморщился Дюша. — На новом складе трубу с горячей водой прорвало. Переезд отменяется.

— О! — только и протянул я. — И когда теперь? Я просто могу на картошку уехать…

— Не парься, — отмахнулся Фролов. — Сказал же: не будет переезда.

— В смысле? Ну прорвало трубу — и что? Починят же!

Гуревич перестал перекидывать бутылку и посмотрел на меня с плохо скрываемым раздражением.

— Если трубу прорвало один раз, какая гарантия, что этого не случится снова? — задал он риторический вопрос. — Вода и сахар, Серёжа, хорошо сочетаются столько в чае. А так весь бизнес прямиком в канализацию утечёт!

— Новый склад будете искать? — поинтересовался я тогда.

Ответом стало неопределённое пожатие плеч.

— У меня и этот только по знакомству арендовать получилось!

— Неужели так сложно подходящее помещение найти? — не удалось сдержать мне удивления.

— Для трёхсот пятидесяти тонн сахара? Сложно, Серёжа. Архисложно.

Озвученная цифра заставила мысленно присвистнуть, а Гуревич поставил бутылку на стол, заложил руки за спину и принялся, выхаживая туда-сюда, озвучивать все подводные камни.

— Объём товара у нас, сам понимаешь, немаленький. Площади требуются серьёзные. Высокой влажности быть не должно, например. Но даже не это самое важное, подходящих складских помещений хватает. Только если всё делать официально, три шкуры сдерут, а у кого расценки умеренные — так непременно какие-то мутные схемы и никаких гарантий сохранности товара. Приедешь, а сахара след простыл и претензий предъявить некому. А кто-то ещё и рэкетиров наведёт. Меня так просто не обдерёшь, но это всё нервы, время и деньги. А сроки поджимают, первую партию сахара уже в конце месяца доставят.

— И отложить доставку никак не получится? — поинтересовался я.

— Серёжа, я сделки через биржу ещё в июле провёл! О чём ты говоришь?! Это же импортный сахар, его из-за границы везут! — Гуревич ухватил со стола бутылку и приложил её ко лбу, потом вздохнул. — Ладно! Две недели в запасе есть, что-нибудь придумаю…

Тут-то мне и вспомнился недавний разговор о субаренде и пустующих помещениях хозблока. Я быстро распрощался со всеми, решив без промедления обсудить пришедшую в голову идею с дядей Петей, а если получится, то ещё и с Борисом Ефимовичем, и двинулся на выход.

— Серый! — окликнул меня Андрей Фролов. — Погоди! Ты куда вчесал?

Я обернулся и подождал приятеля.

— Да идейка одна появилась. Скоро буду.

— Ну ты давай — не пропадай. Сейчас Гуревич свалит, пойдём пиво пить. А то он мне все кишки уже вымотал.

— Он реально триста пятьдесят тонн сахара взял? — уточнил я на всякий случай.

— Ага, — кивнул Дюша. — С партнёром по три миллиона своих денег вложил, и тот ещё сверху десять занял под сто двадцать процентов годовых. На шестнадцать миллионов закупились, прикинь?

— Охренеть! — вполне искренне выдал я в ответ. — Это шестнадцать «девяносто девятых» получается!

— Типа того. Они вообще всё выскребли, чтобы эту тему замутить, нам мебель толком закупать не на что. Понимаешь теперь, почему он как на иголках? Но, Серый, это только между нами. Больше никому.