Сочинитель - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 7

Кудасов сразу доложил майору Грушенко о том, что Бес все-таки нашелся, что он не был плодом больного воображения покойного Алексея Валентиновича, но… Грушенко в ответ только вздохнул: информация об утопленнике в Долгом ни на что повлиять, в принципе, уже не могла.

Короткое служебное расследование по поводу смерти инспектора уголовного розыска 98-го отделения милиции пришло к выводу, что капитан Кольцов погиб в результате несчастного случая…

Часть I

Директор

Тяжелая дверь центрального подъезда Большого Дома гулко ухнула вслед сбегавшему со ступенек майору Кудасову. Начальник 15-го отдела РУОПа [11] на хорошей скорости преодолел расстояние до служебной стоянки автомобилей ГУВД и УФСК и рванул правую переднюю дверцу белой «семерки».

— Быстро, Леша, Бухарестская, восемнадцать! — выдохнул Никита Никитич, падая на жалобно скрипнувшее кресло и энергично захлопывая за собой дверцу. — Давай, включай мигалку и жми! Придется правила понарушать…

Водитель 15-го отдела Алексей Семенов захлопнул томик Леонова, запустил двигатель и заметил с некоторой обидой, словно Кудасов заподозрил его в чем-то нехорошем:

— А я, Никита Никитич, вообще по правилам не езжу!

Леша говорил чистую правду — о его манере вождения в управлении ходили легенды и анекдоты…

«Семерка», вскрикнув покрышками, рванула с места и понеслась по Литейному, заставляя прижиматься к тротуару степенные иномарки. Кудасов молча смотрел вперед, и его угрюмая физиономия побуждала водителя выжимать из «жигуленка» все лошадиные силы.

А причина спешки заключалась в том, что Никита Никитич получил экстренное сообщение от Максима Егунина, возглавлявшего опергруппу по задержанию некоего Саши-Дятла, бригадира «тамбовцев». Максим, которому было поручено вести наблюдение за квартирой, где собралась «тамбовская братва», доложил, что обстановка резко изменилась — в хату привезли двух еле стоявших на ногах коммерсантов (по крайней мере выглядели эти двое, как типичные «барыги») в длиннополых пальто и очках, заклеенных черной бумагой. Появление в хате плененных, судя по всему, бизнесменов существенно осложняло предстоявшее задержание. Как следовало из предыдущих сообщений Егунина, «братки» в квартире уже качественно наширялись, поэтому — не исключались эксцессы. Из «барыг» обдолбавшиеся «тамбовцы» запросто могли соорудить живой щит… Кудасов хорошо представлял себе, какой вой поднимется в городе, если при штурме квартиры пострадает хоть один из коммерсантов. И дела никому не будет до того, что эти бизнесмены, скорее всего, сами приключения на свою голову нашли — по крайней мере, именно так обстояли дела с большинством освобождаемых РУОПом заложников-коммерсантов. Сначала они с бандюгами трутся, а потом вопят — спасите, помогите!… Бизнесмены…

Начальник 15-го отдела дернул желваками и сморщился — третий день у него ныл уже не реагировавший на анальгин зуб, а до дантиста все никак не добраться…

— Надолго сегодня, Никита Никитич? — осторожно поинтересовался у насупившегося шефа Семенов.

— Как получится, — буркнул Кудасов. — В таких ситуациях загадывать…

Глянув на озабоченное лицо Алексея, Никита Никитич все же спросил:

— А что, у тебя проблемы какие-нибудь?

— Да не то чтобы… Жене обещал пораньше прийти… Сестра ее к нам в гости из Смоленска приехала.

Кудасов вздохнул. Его собственная семейная жизнь давно уже превратилась в сплошную проблему — и кого было в том винить? Нормальным женщинам нужны нормальные семьи, а не «ночующие мужья». Да и то ночующие не всегда…

По чести говоря, жена опера — нервная и неблагодарная профессия, и далеко не каждая женщина может овладеть этой специальностью… Заметим, что далеко не все оперские жены сами себе эту специальность выбирали, — они выходили замуж за инженеров, учителей, за будущих юристов, наконец, а уж потом судьба распорядилась по-своему… С опером жить трудно, и что толку в том, что ни муж, ни жена не виноваты, когда жизнь не складывается? Вины нет, а беда есть… Отчетливо понимая, что его семья уже практически развалилась, Кудасов пытался как-то учитывать интересы жен своих сотрудников. Никита Никитич женщин понимал и жалел, но не настолько, чтобы при этом поступаться интересами дела…

— Ладно, — сказал Кудасов водителю. — Отпустим тебя пораньше…

— Да я, — смутился Алексей, — я вместе с ребятами… Я не к тому…

Семенов смешался окончательно и еще больше пригнулся к рулю.

Белая «семерка» ураганом пронеслась по сравнительно свободным от автомашин улицам Купчино, свернула в тихий дворик и резко затормозила у ничем не примечательного подъезда девятиэтажки. Из парадной скользнула быстрая тень, через несколько секунд капитан Егунин уже устраивался на заднем сиденье «Жигулей». Максим жевал незажженную сигарету и заметно нервничал. Кудасов, наоборот, казался спокойным как паровоз.

— На каком этаже хата? — не тратя времени на приветствия, поинтересовался начальник 15-го отдела.

— На четвертом… Окна выходят во двор и на улицу.

— Ясно… Сколько их там?

— Было четверо, — вздохнул Егунин, — но потом еще трое подвалили… По нашей информации, в квартире две «тэтэхи» и автомат…

— Понятно… Что у нас с людьми? Максим вынул изо рта изжеванную сигарету и доложил:

— Я подтянул группу Вадика Резакова с Малой Карпатской — там, похоже, адрес пустой… Омоновцев четверо — сидят в «техничке» у соседнего дома. Плюс мои…

Никита Никитич что-то прикидывал несколько секунд, потом посмотрел на Егунина:

— Твои соображения?

— Задерживать нужно, — пожал плечами опер. — Только вот коммерсанты эти… Как бы их не зацепить… Мы их толком рассмотреть не успели, но, похоже, они уже прилично обработанные…

Кудасов отвернулся, прикрыл глаза, помолчал.

— Обыск у нас на эту хату имеется?

— Что? — встрепенулся Максим. — Обыск? Да, санкционированный.

— Ну, и ладно, — кивнул Никита Никитич. — Будем брать… Пойдем одновременно через дверь и окна… Надо «пожарки» подогнать. Готовь людей, Максим.

— Есть! — ответил Егунин и торопливо выбрался из машины.

Похоже, короткое общение с шефом благотворно сказалось на его волнении — нет, капитан вовсе не боялся предстоящего задержания, но все равно — приятно, когда ответственность за операцию переходит с твоих плеч на кого-то другого…

Через полчаса подошли две пожарные машины, загрузившиеся штурмовой группой. Ребята Егунина зажгли во дворе дымовые шашки и быстро заняли позиции в подъезде.

Между тем в квартире, где расположились «тамбовцы», обстановка была самой непринужденной — Саша-Дятел, «пыхнув» после трудового дня косячок [12] анаши, снимал стресс в одной из комнат с подопечной ларечницей, остальная «братва» тусовалась между гостиной и кухней, балуя себя пивком и водочкой, двое коммерсантов с полиэтиленовыми мешками на головах бесформенными кулями сидели на полу в коридоре и глухо постанывали — мешки на шеях у барыг не были затянуты, но все равно, пленникам, видимо, недоставало кислорода… «Правая рука» Дятла, некий Вова-Буль (получивший свою кличку за устойчивую ассоциацию с бультерьером, возникавшую при взгляде на его рожу, а также за доставшуюся от папы с мамой фамилию Бульбенко) подошел к окну, выходившему во двор, посмотрел вниз и повел носом. Суета вокруг пожарных машин чрезвычайно развеселила Вову, и он решил поделиться наблюдениями с бригадиром.

Дятел как раз поставил ларечницу в позу прачки и, молодецки ухая, засаживал ей свое «хозяйство» под самый корень. Девушка упиралась обеими руками в жалобно скрипевший при каждом толчке диван, у нее были хорошая, ядреная задница и сильные ноги. Ее постанывания, скрип дивана и собственное уханье чрезвычайно возбуждали Дятла — он даже прикрыл глаза от удовольствия, а на его лице блуждала счастливая детская улыбка. Бесцеремонно ввалившийся в комнату Буль несколько нарушил идиллию: