Противостояние эльфов (СИ) - Ризман Мира. Страница 77

— И вы совершенно правы, это храмы Тёмного культа, — раздался за спиной тихий голос Торика, заставивший Рену резко вздрогнуть и дёрнуться в сторону.

Ей было чрезвычайно неловко, потому она, даже повернувшись, не смогла посмотреть в глаза собеседнику. Однако Торик, похоже, нашёл ситуацию даже занимательной, во всяком случае, в его тоне звучало заметное оживление:

— Должен признать, у вас потрясающая интуиция! Стоило только оставить вас на пару минут, как вам без какой-либо подсказки сразу же удалось найти то, что нужно Дюлану. Думаю, вы уже поняли, о чём я?

— Это… были земли нагов до Последней Войны Драконов, — Голос Рены дрогнул от пронзившего понимания. — Мой муж хочет их вернуть, чтобы… — она нервно сглотнула, не решаясь произнести вслух то, что стало для неё очевидным, и всё же слова слетели с её губ: —…основать своё царство!

— Тёмное Царство, — со зловещей улыбкой поправил Торик, подходя к столу. Поставив тяжёлый поднос, на котором красовались две прелестные чашки с дымящимся напитком и несколько тарелочек с весьма аппетитной на вид снедью, невозмутимо продолжил: — Но прежде, чем ему это удастся, необходимо открыть Врата в храм Тёмного культа.

— И сейчас мы… — начала догадываться Рена, отвлекаясь от лицезрения съестного, на что желудок издал тихое недовольное урчание.

— Плывём именно туда, — закончил за неё Торик, жестом предлагая присаживаться и отодвигая кресло.

— Но почему именно я? — не удержалась Рена от взволновавшего её вопроса. Её взгляд вновь устремился к карте, упираясь в чёрные треугольники. Теперь только от их схематичного вида внутри поднималась волна отвращения, щедро приправленного страхом. — Почему не Килара? Разве это не дела Тёмной Жрицы?

— Увы, ни Д’фир Килара, ни Д’дир Эрмира не годятся на эту роль, — Торик лишь покачал головой, настойчиво предлагая занять место у стола.

— Могу я узнать причину? — Поняв, что более игнорировать голод, как и любезность лорда уже неприлично, Рена присела на краешек кресла.

— Боюсь, это знание причинит вам боль, — с сожалением заметил Торик, проворно занимая место напротив.

— И всё же…? — не унималась Рена, мысленно отодвигая подступающее нехорошее предчувствие. Разум подсказывал, что лорду незачем лгать или приукрашивать для солидности, и его слова будут весьма жестоки, но находится более в полном неведении ей уже надоело до зубовного скрежета!

— Что ж, — вздохнул Торик, подтягивая к себе украшенную странными витыми символами фарфоровую чашку. Немного покрутив её, как бы собираясь с мыслями, он начал с объяснений: — Претендент на трон Тёмного Царства не должен иметь слабостей, иначе Тьма поглотит его, как недостойного. Ваш муж достаточно жесток, безжалостен и даже готов пожертвовать целым миром ради достижения собственной цели, но, несмотря на всё это, в его сердцах остался один серьёзный изъян. — Тут лорд сделал значительную паузу, и, прежде чем продолжить, поднёс к губам чашку и сделал всего один глоток. И так, прикрываясь фарфором, он, понизив голос, закончил: — Это почти безумная страсть к вам.

Рена ощутила, что в лёгких не хватает воздуха, а в глазах потемнело. Всё прежнее существование вдруг стало подобно беззащитному цветку вишни, которого без труда подхватил лёгкий порыв ветра и понёс прочь от родного дерева. Она отказывалась воспринимать услышанное, и, словно надеясь, что лорд смилостивиться и скажет, что всё не так ужасно, впервые открыто воззрилась на Торика, однако тот, встретив её взгляд, невозмутимо повторил:

— Слабость Дюлана именно вы, Д’тар Рена.

Безжалостные слова буквально припечатали её к месту. Казалось, все мышцы окаменели, а разум взвился запертой в клетке птицей. Но эти метания были совершенно напрасны и бессмысленны: в сердцах уже горело понимание, к чему клонит Торик, и тот, словно почувствовав, что нужный момент настал, поспешил озвучить приговор.

— К сожалению, ему придётся сделать выбор: вы или царство, — печально возвестил он, снова прячась за фарфором.

Рена едва сдержала горькую усмешку. Выбор казался очевидным. Никто не отказывался от Царств из-за женщины! Однако стоило ей только об этом подумать, как Торик решительно возразил:

— Из-за женщин рушились миры и истреблялись целые цивилизации. Я бы на вашем месте не стал бы принижать свою ценность, даже более того, могу вас уверить, что пока Дюлан не в силах сделать окончательный выбор, но… — Он отставил чашку и откинулся на спинку кресла, впервые сменяя излишне напряжённую позу на более расслабленную. Его взгляд вдруг стал несколько рассеянным, как будто не мог сфокусироваться на чём-то одном. Подобная перемена ещё больше нервировала Рену. Мысли жгли черепную коробку, взрываясь сотнями предположений и решений, но ни одно из них не вызывало успокоения. Торик же словно нарочно выдерживал паузу, похоже, с увлечением разбирая вспыхивающие идеи, но, по-видимому, они вскоре утомили его, и он выдернул самую очевидную:

— Если вы искренне желаете вашему мужу успеха и воплощения его мечты, вам стоит уйти в сторону.

— Хотите сказать, мне следует покинуть семью? — От произнесенных слов Рену пробил озноб. Желая как-то унять возникшую дрожь, она нервно схватилась за кружку и, поднеся ко рту, жадно отхлебнула незнакомый напиток. Обжигающая острая жидкость тут же превратилась в новое испытание. Рена едва смогла подавить в себе желание немедленно выплюнуть отвратительный перечный отвар, но с трудом, с выступившими слезами на глазах, заставила себя проглотить омерзительное пойло. Как ни странно, но гадкий вкус всё же возымел благоприятное воздействие, мгновенно очистив разум, потому очередное пояснение Торика уже не вызывало такого всепоглощающего ужаса, напротив, оно было подобно ушату холодной воды, окончательно отрезвившему голову.

— Но разве вы семья? Всё ваше существо не принимает ни кровавых ритуалов, ни тёмных обрядов, которые являются основой для выживания клана Медити. Вы же и сами понимаете, что сейчас не сможете прожить в Тёмном царстве и пары дней!

Всё было именно так, и чем дольше Рена складывала разрозненные факты, тем больше убеждалась в правоте Торика. Ей не выжить в Тёмном царстве, тогда как её упрямый амбициозный муж без желанной власти потеряет смысл жизни. Возможно не сразу, но, в конце концов, его безудержная страсть опять превратиться в ненависть. Как ни крути, их отношения обречены.

— Но что же мне делать? — растеряно произнесла Рена, из последних сил стараясь не расплакаться от бессилия. Её жизнь рушилась подобно карточному домику, из которого внезапно вытащили опорные карты.

— Доиграть возложенную роль и освободиться, — ответил Торик с утешительной улыбкой.

— Освободиться? — Голос Рены предательски дрогнул. — Не уверена, что когда-либо нуждалась в подобной свободе.

И словно в подтверждении изголодавшийся желудок вновь издал жалобный стон, заставив Рену залиться краской. Это было так некстати! Пытаясь скрыть смущение и утихомирить разбушевавшийся желудок, она поспешила взять ближайший сырный ломтик и осторожно надкусила его. У угощения оказался нежный изысканный вкус, вызывающий ещё больший аппетит. Так что вслед за первым ломтиком последовал второй и третий. Еда позволяла немного отвлечься от болезненной темы, хотя непростые мысли так и продолжали истязать потяжелевшую голову. Рена тщетно пыталась представить свою жизнь без Дарка, но каждый раз её сердца болезненно сжимались, а глаза наполнялись влагой, и чтобы не расплакаться, вновь приходилось яростно жевать. Благо в этот раз Торик предусмотрительно отмалчивался, больше не вмешиваясь в трудные размышления. И лишь когда яростные позывы голода улеглись, и Рена потянулась к другой закуске, лорд задумчиво спросил:

— Так чем же вас пугает свобода? Одиночеством?

Рена спешно проглотила небольшой кусочек, после чего неторопливо обдумала вопрос и пришла к весьма неожиданному выводу.

— Я… — запнувшись, начала она, — не понимаю для чего тогда мне жить…

В глазах Торика промелькнуло искреннее удивление, быстро сменившееся внезапной вспышкой, словно его озарило какой-то идеей: