Блад: глубина неба - Орлова Анастасия. Страница 4

От Винтерсблада ничего особо и не ждали. Его задачей было не угробить лошадь и не убиться самому, но он, к своему же удивлению, пришёл первым. Не потому, что был хорошим наездником, а потому, что самая быстрая лошадь забега оказалась его лучшим другом.

Он получил с выигрыша кругленькую сумму, а Норман вдохновился лёгкой победой и предложил Шентэлу отработать жокеем под чужим именем до конца сезона. И мальчишка согласился: деньги, которые обещали ему за каждый заезд, он мог утаить от отца и потратить на обучение. А он должен учиться, если хочет жизни лучшей, чем сейчас, если хочет наконец-то выбраться из этого дерьма, а не терпеть пьяные побои Шилдса до самой смерти отца.

***

– А ты молодец! – удивился Арни, закончив шить. – И бровью не повёл!

– А ты не даёшь частных уроков? – с места в карьер спросил мальчишка.

– Ну-у-у… – замялся студент, – я, знаешь ли, не очень лажу с детьми…

– А мне бы согласился преподавать? Я быстро схватываю! Когда в школу ходил, опережал остальных учеников. И я заплачу, у меня есть деньги! – с готовностью выпалил Шентэл.

– А что тебе нужно? Школьный курс? Не проще ли учиться в школе?

– Я должен работать, – парень заметно сник, – но я тоже хочу поступить в медицинскую академию, как ты! Подготовишь меня, чтобы я смог пройти вступительные испытания? – мальчишка смотрел на Арни с надеждой, и благодаря ей в его глазах впервые промелькнуло что-то детское.

– Ладно, – усмехнулся студент, – приходи как-нибудь вечерком, я обычно здесь. Подумаем, что можно сделать!

Шентэл вернулся в общежитие, не прошло и недели. Из комнаты Арни доносилась музыка и смех, и мальчишка долго раздумывал, прежде чем постучать, но потом всё-таки решился. Дверь отворилась, выпустив в коридор клубы табачного дыма и звуки музыки, льющейся из фонографа. Вслед за ними из полумрака выступила фигура Арни.

– О, Винтерсблад! – слегка хмельно улыбнулся он, болтая в бокале резко пахнущий напиток. – Проходи, я познакомлю тебя со своими друзьями!

Внутри было очень душно. В полумраке комнатки можно было разглядеть четверых молодых мужчин и двух фривольно одетых девушек. Все они курили, пили вино и громко смеялись, что-то обсуждая. Говорили все одновременно, и Шентэлу их язык, перемешанный с музыкой из фонографа, сначала показался каким-то птичьим: так быстра и неразборчива была их речь. Но они прекрасно друг друга понимали и умудрялись вести несколько диалогов одновременно, отвечая одному собеседнику в тот момент, когда вполуха слушали другого.

– Господа! – громко воскликнул Арни, и все лица повернулись к нему. – Господа, познакомьтесь: это Винтерсблад, мой новый друг.

Компания радушно загомонила, кто-то похлопал Шентэла по плечу, а одна из девушек расцеловала его в обе щеки, обдав приторно-сладкой волной духов и оставив на коже отпечатки помады.

– Я по поводу занятий, Арни! – мальчишка попытался перекричать музыку и гомон вмиг забывшей о нём компании. – Я, наверное, не вовремя?

– Нет, что ты, – замахал свободной рукой студент, – ты очень вовремя! Повеселись!

– Но… но как же занятия, Арни?

– Да-да, кончено! Мы всё решим, не переживай!

В руке мальчишки откуда ни возьмись появился до краёв наполненный пузатый бокал, а он сам оказался на дальней кровати, что стояла у стены, зажатый среди гор сваленных на неё книг и конспектов.

– Так ты согласен учить меня? – крикнул Шентэл, хватая за рукав Арни, который уже отворачивался от него, чтобы вернуться к своей компании. – Скажи, «да» или «нет», и если согласен, я приду в другой раз, когда ты не будешь так занят.

– Да что ж ты заладил, горжерет ты литотомический! – Арни рассмеялся хмельно и добродушно, а потом вытащил из кучи книг на кровати толстый том «Естественных наук» и сунул его мальчишке. – Вот, возьми, почитай для начала. А потом что-нибудь придумаем! Ты же после работы? Вот и расслабься! Если хочешь стать студентом, нужно уметь не только вкалывать, но и веселиться!

Арни вернулся к своей компании. Шентэл сидел на кровати, сквозь завесу сигаретного дыма глядя на веселье будущих врачей, на их беззаботные, радостные лица, на тонкие фигуры сидящих у них на коленях развязных девушек.

Он во что бы то ни стало поступит в медицинскую академию! Профессиональным жокеем ему всё равно не стать (он вырастет слишком высоким и тяжёлым для этой работы), поэтому будет врачом. Врач всегда найдёт себе дело.

Мальчишка пригубил напиток из своего бокала, и горло неприятно обожгло, но жжение быстро сменилось ощущением, будто он плавает в тёплой ванне. Шентэл сделал ещё глоток, чуть побольше, и поперхнулся. Прокашлявшись, глянул: не заметил ли кто его конфуз, но студенты были заняты своими разговорами.

Мало-помалу бокал Винтерсблада пустел. Из ненавистного отцовского дома он сможет уйти сразу, как поступит в академию. Он будет жить в этом прекрасном общежитии с высокими потолками и крутыми лестницами, и отец уже ничего не сможет ему сделать…

Так хорошо и спокойно, как в этот вечер, Шентэлу не было уже много лет. С тех пор, как он, пятилетний, засыпал в своей маленькой кроватке под мамину колыбельную, у Шилдса была неплохая работа, и тот ещё не пил и не смел поднимать на них руку.

Но в этот вечер он видел Арни в последний раз.

***

Спустя несколько дней Винтерсблад возвращался домой из конюшен поздно и надеялся, что отец уже спит. Но тот встретил мальчика на пороге, что было необычно. Из-за его плеча выглядывало встревоженное лицо мамы, заранее сложившей ладони в умоляющем жесте: «только не перечь!»

– Что. Это. Такое? – негромко спросил отец, но по его голосу чувствовалось, что внутри у него всё давно уже кипит и клокочет: ещё чуть-чуть, и предохранительные клапаны сорвёт, а наружу вырвется сокрушительный гнев.

Шентэл непонимающе уставился на родителя, заподозрив, что тот всё-таки раскрыл его секрет со скачками и тайным заработком. Но нет, – отец извлёк из-за спины толстенный том «Естественных наук» и ткнул им в лицо мальчика, повторив свой вопрос.

– Книга, – как можно спокойнее ответил Шентэл.

– Зачем тебе эта книга? Ты её украл?

– Мне дал её мой друг, он учится в медицинской академии.

– Зачем. Тебе. Читать. Эту. Книгу? – с большими паузами выдавил из себя отец.

Он дышал тяжело, с присвистом, обдавая сына алкогольными парами, едва сдерживая свою злость, но мальчишке казалось, что тот специально генерирует её в себе побольше да погуще, чтобы наброситься на него со всей яростью, на которую способен. Шентэл почувствовал, как его тело против его воли будто уменьшается в размерах, съёживается под отцовским натиском и готово уже испариться, исчезнуть, бежать, поджав хвост, забиться в самую узкую, самую тёмную нору и просидеть там ближайшие годы.

Нет, так дело не пойдёт! И Шентэл будет отстаивать свою правду, должен отстаивать, если не хочет провести остаток дней под отцовским сапогом! Мальчишка до хруста в пальцах сжал кулаки и выпрямил спину, посмотрел Шилдсу прямо в его пьяные, полубезумные глаза.

– Я буду поступать в медакадемию!

Он не успел понять, что случилось, почему его с силой мотнуло в сторону и приложило к косяку, а в глазах вспыхнули фиолетовые искры. Это отец наотмашь врезал ему по лицу книгой.

– Ты будешь делать, что я тебе скажу, щенок! Пойдёшь на нормальную работу с нормальными деньгами! Я не позволю тебе страдать всякой хренью на мои кровные! А эту дрянь вернёшь, где взял! – он ткнул учебник под нос сыну с такой силой, что разбил увесистым корешком мальчишке губу.

– Не верну.

Мама из-за отцовской спины отчаянно замахала руками.

– Не вернё-о-о-ошь?! Тогда я её спалю! – и Шилдс решительно направился на кухню.

И тут что-то случилось с Винтерсбладом.

– Не смей! – крикнул он и кинулся на отца, чтобы отобрать книгу.

Шентэл был значительно слабее взрослого мужчины, но ни заведомое поражение, ни страх перед отцом, сдерживавшие его столько лет, в этот раз его удержать не смогли.