Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 34

Разглядев прямо по курсу темные точки, что могли быть только самолетами, Петр покачал крыльями, дабы привлечь внимание брата и, указав рукой в сторону потенциальной опасности, начал набирать высоту, чтобы впоследствии разменять ее на скорость. Прекрасно зная, что Михаил последует точно за ним, он более не стал отвлекаться на отслеживание действий ведомого и сосредоточился на управлении своей своенравной машины. Да-а-а, И-1 очень не любил пилотов, что теряли контроль над управлением хотя бы на секунду. Зато в дар тем, кто мог прочувствовать все тонкости управления и практически сродниться с машиной, этот воздушный хищник гарантировал полнейшее превосходство над любым противником. Вот и сейчас разглядевшие вырвавшуюся вперед пару небольших русских аэропланов, трое немецких пилотов начали тянуть свои машины вверх, в то время как оставшаяся четверка продолжила сближение с бомбардировщиками. Дозволить последнее в планы Нестерова, естественно, не входило.

Убедившись, что шедшая им на перехват тройка из-за большой потери скорости на подъеме не сможет представлять опасности, он перевернул машину вверх шасси и потянул рычаг на себя. Мгновенно отозвавшийся на действия пилота истребитель тут же устремился носом вниз и в установленном перед ветровым стеклом прицеле начал прорисовываться блекло-желтого оттенка крест немецкого моноплана.

Буквально свалившись на голову замыкающему четверку немцу, Петр открыл огонь с расстояния в сотню метров, успев выпустить почти пятую часть боекомплекта, прежде чем проскочить за хвостом атакованного Фоккера. Кинув быстрый взгляд в сторону отставшей тройки вражеских машин, он вновь потянул рычаг на себя, выводя И-1 в мертвую петлю, завершение которой позволяло ему выйти прямо в хвост еще одного немца. Заодно можно было проконтролировать ситуации с атакованным ранее, по которому успел отстреляться и Михаил.

К чести германских пилотов стоило отметить, что атаку пары вдвое более быстрых и куда более маневренных русских машин они отнюдь не прозевали. К тому моменту, как достигший верхней точки петли истребитель Петра вновь устремился вниз, Фоккеры успели разбить строй и начали разворот, чтобы хотя бы не попасть на прицел оказавшемуся неожиданно очень опасным противнику, несущему на хвосте и крыльях пятиконечные звезды. Вот только два моноплана — русский и немецкий, обладали слишком отличными друг от друга характеристиками и отнюдь не в пользу последнего. Мало того, что на И-1 стоял превосходный изрядно модернизированный Калепом 125-сильный З-5, выполненный с широким применением алюминия, в противовес посредственному немецкому 80-сильному Обердюссену у Фоккера Е-1, так еще и система управления германской машины строилась на гошировании — то есть управлении креном самолета путем перекашивания плоскости крыла, а не с помощью элеронов. Как можно было догадаться, это самым пагубным образом сказывалось на горизонтальной маневренности немецкого истребителя. Потому уйти из-под огня попавшему в прицел Фоккеру не удалось и задымивший аэроплан сначала резко пошел вверх, а когда скорости перестало хватать для удержания машины в воздухе, он сорвался на правое крыло и, вращаясь, словно кленовая крылатка, устремился к земной тверди. А вскоре за ним последовал еще один «крестоносец», сбитый Михаилом. Остальные же трое пилотов поспешили ретироваться, дабы не пополнить своими именами список потерь 1-го стаффеля[3] охотников.

Преследовать противника Нестеровы не стали. Однако не по той причине, что у них закончились патроны или отпало желание воевать. Вовсе нет. И того и другого имелось еще в избытке. Но вот те истины, что наряду с переучиванием на новую машину изо дня в день буквально вбивал им в головы Потапов Алексей Михайлович, заставили пилотов вернуться к охраняемым бортам, отказавшись от дальнейшей «охоты на неповоротливых уток». Каких внутренних сил этот шаг потребовал от одного из лучших пилотов ИВВФ, так никто и не узнал. Но то, что потребовал — не подлежало сомнению. Во всяком случае, мало какой боевой летчик добровольно отказался бы от возможности сбить еще одного — двух противников вместо того, чтобы вернуться к выполнению поставленной командованием задачи по защите бомбардировщиков. Впоследствии, до убытия с фронта, они выполнили еще десяток вылетов, в том числе на свободную охоту, но более противника не встречали. Не просто ведь так немалые силы ИВВФ еще в самый первый день были брошены на удары по выявленным немецким аэродромам.

На этом, в принципе, запал русских войск и иссяк. Мало того, что этих самых войск изначально имелось совершенно недостаточное количество для проведения столь масштабной операции. Все же планов по окружению Кенигсберга перед командованием 1-го механизированного корпуса никто не ставил. И лишь относительно малые потери, наряду с активной помощью корпусов 1-й армий, позволили Флугу замахнуться на куда более крупный кусок пирога, нежели предполагалось прежде. Так еще и все запасы патронов, бомб и снарядов у войск, принимавших непосредственное участие в боевых столкновениях, подошли к концу. Что моряки, что силы ИВВФ, в большинстве своем имели на вооружении винтовки и орудия, боеприпасы к которым на территории Российской империи не производились вовсе. А пострелять, и тем, и другим, пришлось изрядно. Про запасы бомб с флешеттами для авиации и вовсе следовало забыть, поскольку растрачены те оказались на все 100% и под конец на боевые вылеты ходили только залатанные на скорую руку ШБ-2, расстреливавшие обнаруженные цели из пулеметов. Так закончилось наступление, впоследствии повлекшее за собой одно из самых кровопролитных сражений Великой Войны, ибо взбешенный поражениями, как на море, так и на земле, Вильгельм II потребовал от своих генералов и адмиралов любой ценой снять осаду Кенигсберга и очистить земли Восточной Пруссии от орд северных варваров.

Более того, узнав о том жалком количестве войск, что остались прикрывать Кенигсберг, он отдал прямой приказ Гинденбургу в кратчайшие сроки перебросить в крепостной район полнокровную армию, дабы у противника не появилось и тени шанса овладеть городом-крепостью. Учитывая же тот факт, что после отгремевших по всему Восточному фронту сражений, в которых только германская армия потеряли свыше полумиллиона человек, взять войска было попросту неоткуда, Австро-Венгрия вскоре лишилась того немецкого стального стержня, что не единожды удерживал ее армии от полного развала. Все уцелевшие немецкие части, что прежде воевали в Карпатах и Галиции, в самом срочном порядке были вывезены с территории двуединой монархии в Данциг, откуда судами переправлены в Кенигсберг. И, как назло, к моменту завершения передислокации на север немецких дивизий, в войну на стороне Антанты вступила Италия. А, спустя еще одну неделю, сменивший на болгарском престоле своего убитого отца молодой Борис III поспешил направить в страны «Дружественного соглашения» дипломатические миссии, коим была поставлена задача добиться получения письменных гарантий от участников Антанты по передаче Болгарии всей территории Восточной Фракии в обмен на ее полный нейтралитет в войне. Территории Македонии и южной Добруджи, конечно, являлись очень лакомым кусочком для балканского царства. Но вступать в столь тяжкое противостояние крупнейших мировых держав только ради них, когда, просто оставшись в стороне, можно было получить тоже отнюдь немалые земли, не разделявшему многие взгляды почившего Фердинанда I наследнику, виделось ошибкой.

[1] Самозарядная винтовка Мондрагона — первая в мире массово принятая на вооружение армии самозарядная винтовка. Производилась в Швейцарии по заказу Мексики. Ее изобретение приписывается мексиканскому генералу Мануэлю Мондрагону.

[2] Ландвер — категория военнообязанных запаса 2-ой очереди

[3] Стаффель — немецкий аналог эскадрильи. Считается наименьшим подразделением способным действовать самостоятельно.

Глава 4.1

Не в каждой бочке затычка

— Это провал, — закончив чтение последней строки последней страницы последнего доклада о состоянии дел и действиях Императорского Военно-Воздушного Флота Российской Империи, генерал инженерных войск Французской Республики Огюст-Эдуард Хиршауэр устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Это полнейший провал, — вновь тихо произнес он в пространство, ибо находился в своем кабинете в гордом одиночестве. Ему, конечно, прежде доводилось слышать о немалых успехах русских военных авиаторов. Но та информация, что содержалась в доставленных на днях прямиком из России отчетах наблюдателей, которые едва ли не с первых дней войны находились в стане союзника, откровенно подавляли одного из самых рьяных сторонников развития французской военной авиации.