Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 35

Три года! Еще три года назад он едва не поплатился своей карьерой, доказывая всем этим замшелым старикам, как в стане сенаторов, так и в среде генералов, что авиация, непременно, должна стать отдельным родом войск, дабы привносить наиболее возможный вклад в дело повышения обороноспособности страны. Ведь только находясь в подчинении действительно понимающих и сведущих в аэронавтике командиров, храбрые французские пилоты смогли бы показать себя во всей красе! И что же получил он в ответ? Отрешение от должности Постоянного инспектора военного воздухоплавания и направление простым бригадным командиром в пехоту. А все его начинания в плане усиления отечественной авиации оказались полностью перечеркнуты созданием огромного числа военных и гражданских управлений, каждое из которых критически влияло на боеготовность дирижаблей и аэропланов. Как результат — к войне французская авиация подошла откровенно неготовой, отчего Третья Республика, что многие годы прикладывала немалые усилия дабы удержать статус авиационной столицей мира, на порядок отстала от Российской империи, где в среде облеченных немалой властью людей все же нашлось достаточное число мудрых индивидуумов, чтобы создать ИВВФ. То есть создать именно то, чего столь сильно желал для своей родины он сам.

Но время показало, насколько же сильно ошибались все те, кто прежде вставляли ему палки в колеса. Да, ни одни предвоенные армейские учения не смогли выявить все те невообразимые возможности авиационной техники, что ныне, с появлением более совершенных конструкций аэропланов, неожиданно для многих оказались в арсенале хорошо подготовленных военных летчиков. Да, за полдесятка предвоенных лет сотни молодых пилотов нашли свой конец в авиационных катастрофах. Да, безумно огромные деньги были потрачены на закупку для армии свыше полутора тысяч аэропланов, из числа которых лишь две сотни машин сохранились в войсках к началу боевых действий. Да, в конечном итоге, именно с него строго спросили за все эти потери и промахи, заставив расплатиться за свои убеждения обрушением десятилетиями выстраиваемой карьеры. Однако судьбе было угодно вернуть все на круги своя. Ведь это именно о нем вспомнили в час нужды, когда немецкие бомбы начали сыпаться на улицы Парижа.

Всего два месяца потребовалось генералу Хиршауэру для устройства системы противовоздушной обороны столицы. А после, в благодарность за хорошо проделанную работу, именно его кинули разгребать те «Авгиевы конюшни», в которые с началом войны превратилась вся система снабжения военной авиации. Вот только Огюст-Эдуард даже не думал обижаться на тех, кто поручил ему сей тяжкий труд. Наоборот, он был счастлив вернуться к столь манящему делу. Правда, наряду с получением многих прав и обязанностей, ему пришлось смириться с желанием высокого начальства видеть в небе результаты труда именно французских инженеров. С одной стороны, это облегчало работу, так как на вооружение продолжали поступать моторы и планеры уже знакомые летчикам. С другой же стороны, он прекрасно знал, что все они заметно уступают тем русским У-1, что до войны выпускал завод господина Блерио. Про новейшие же многомоторные аэропланы — нечего было даже говорить. Едва годящиеся для проведения ближней разведки французские самолеты в принципе нельзя было сравнивать с той техникой, на которой встретили войну летчики ИВВФ. Именно по этой причине все сливки от исключительно грамотного применения боевой авиации сняли не пилоты его любимой Франции, а союзники, до сих пор умудряющиеся не просто сдерживать, а даже громить австрийские и германские армии. И данную ситуацию следовало начать срочно исправлять, дабы вновь не оказаться в дураках, когда правительству в очередной раз потребуется предоставить недовольному населению виновника всех военных неудач. Во всяком случае, видеть в этой роли себя, генерал уж точно не собирался.

Став в начале 1915 года заместителем госсекретаря правительства по аэронавтике, он получил в свои руки все необходимые инструменты для организации снабжения армии самолетами и моторами. Именно его стараниями на авиационные и моторостроительные заводы прямо с фронта возвращаются призванные рабочие, что позволило в самые сжатые сроки вчетверо увеличить количество выпускаемой продукции. Именно его стараниями свыше сотни занятых в авиастроении предприятий получили всевозможные государственные льготы и возможность солидного расширения своих производственных площадей без каких-либо затрат на выкуп или аренду земли. Именно его стараниями в армию во все больших количествах начала поступать техника, зарекомендовавшая себя как наиболее качественная и приспособленная для ведения боевых действий. Естественно, не обошлось без некоторого протекционизма и потакания тем производителям, у которых имелись солидные политические связи. Вот только пока французская авиация лишь начинала распускать свои крылья, русские в очередной раз наглядно продемонстрировали всему миру, что на сегодняшний день тягаться с ними в небе не способен никто.

Воздав хвалу Всевышнему за то, что столь надежный союзник, как Российская империя, имеется именно у них, генерал вновь вернулся к тезисам, изложенным в полученных докладах. Да, многое из того, к чему относительно недавно пришли русские, ныне создавалось и в армии Французской Республики. Так возглавивший воздушную службу при Генеральном штабе полковник Баре за последние полгода уже успел провести несколько реформ. Если прежде авиационные отряды формировались исключительно по типу применяемого в них аэроплана, то ныне деление также осуществлялось в соответствии с назначением крылатых машин — разведка, артиллерийская корректировка, бомбардировка. Не забыл Баре и о подготовке новых пилотов непосредственно к боевой работе, для чего оказались мобилизованы все имеющиеся в стране частные летные школы и начали создаваться новые специализированные учреждения. Но, к сожалению, всего этого оказалось недостаточно, чтобы повторить успехи русских авиаторов в деле борьбы с вражеской пехотой и артиллерией, не говоря уже о флоте. Слишком уж сильно отставала программа подготовки французских летчиков от той, что давали своим пилотам союзники. Слишком уж сильно уступали в боевой эффективности французские аэропланы русским аналогам. Слишком уж сильно старые генералы не желали давать авиации полную свободу действий в плане ее развития. Как результат — огромные потери в пилотах и аэропланах во время весенних сражений у Ипра и Артуа. Потери, которых можно было бы избежать при применении более маневренных, скоростных и бронированных аэропланов способных, как быстро уйти из зоны поражения зенитной артиллерией, так и выдержать многочисленные поражения шрапнелью с ружейными пулями.

И мало было столь солидного укрепления сил германской ПВО[1], как русские поделились информацией о появлении у немцев аэроплана-охотника, который, судя по полученным данным, мог с легкостью смахнуть с неба любую из ныне состоящих на вооружении французских машин. А вместе с предупреждением о скором появлении новой угрозы, от лица командующего ИВВФ поступило предложение, от которого он, генерал Хиршауэр, ни за что не посмел бы отказаться. Вот только решать столь дорогостоящие вопросы, к тому же имеющие немалый политический аспект, никак не входило в его обязанности. Потому вскоре правительству предстояло рассмотреть вопрос, от принятия решения по которому зависело, сколь скоро французская авиация могла бы показать себя во всей красе и вбомбить бошей в землю. Заодно, на фоне предлагаемого русскими соглашения, виделось вполне возможным вновь озвучить тему необходимости выделения авиации в отдельный род войск, параллельно озаботившись получением всей потребной поддержки для назначения командующим именно его. Учитывая же успехи русских армии и флота, о которых, благодаря государственной пропаганде, знал каждый рядовой француз, находиться в попутном течении предлагаемой столь великим союзником помощи виделось весьма недурственным решением, поскольку в столь тяжкое время вряд ли могло отыскаться достаточно большое количество дурней, что пошли бы против значительного усиления отечественной армии. Пусть даже за последнее требовалось выложить многие десятки миллионов франков, в которые русские авиастроители оценивали свои великолепные боевые машины, равных которым никто во Франции создать так и не сподобился до сих пор.