Притяжение I (СИ) - Романова Екатерина Ивановна. Страница 32

– Брут? – сурово сдвинул брови отец, который тоже не был высокого мнения о Генри. Бернард пожал плечами. Это его работа и никто на него зла не держал. – Любитель.

– Тогда вам обязательно это пригодится.

Отец открыл чемодан и обнаружил там множество самых разных садистских приспособлений: крючки, грузила, лески, блесна и куча всякой другой дряни для убийства рыбок.

– Хорошо. Уважил старика. Присаживайся.

– А это для моей ненаглядной невесты, – он протянул бархатную коробочку в форме бутона розы, открыв которую я увидела свой кулон. Тот самый, который с его фотографией внутри. Даже не заметила, как потеряла его. Должно быть, обронила в лифте.

– Открывал?

– Не могу сказать, что смог побороть любопытство, – лукавый взгляд прожигал во мне дыру.

– Пойдем-ка, выйдем, – сурово сдвинув брови, потребовала я, улыбнувшись при этом родителям.

Мы вышли на улицу и сразу же накинулись друг на друга.

– Что за цирк ты устроил?

– Почему ты не позвонила?

Мы одновременно повысили голос и уставились, словно первый раз увидели друг друга.

– А ты бы ответил? – парировала я. Растерянный вид мужчины послужил ответом. Так я и думала. Конечно, он не стал бы отвечать, поскольку был слишком занят.

– С этого момента все изменится. Бернард будет сопровождать тебя от двери до двери, даже если эта дверь ведет в туалет!

– Еще чего! – возмутилась я. – О, если ты переживаешь, что я могу выдать информацию о твоей ненаглядной всем, кто решит меня придушить – не переживай. Я этого не сделала и не планирую, потому что умею держать язык за зубами.

– Не будь циником, Амелия! Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Это не я выдаю свою бывшую подчиненную за невесту, чтобы ценой ее жизни спасти настоящую любимую!

Голая правда будто оглушила его. Он смотрел на меня изменившимся холодным взглядом и через несколько минут молчания, наконец, произнес.

– Ты права. Я действовал как эгоист. Мы все исправим. Я освобождаю тебя от этой нелегкой и нелицеприятной обязанности, наша договоренность более не обязательна для тебя.

– Вот значит как? – опешила я. – То есть тебе было мало выставить меня посмешищем перед журналистами во время вечеринки в честь нашей мнимой помолвки, теперь ты желаешь окончательно меня растоптать? Чтобы они размазали меня и смешали с дерьмом? Уж прости за неприкрытые эпитеты! И кто вообще после такого всерьез посмотрит в мою сторону? Я не говорю о своих личных отношениях, а имею в виду деловую репутацию! Но, к слову, и личной жизни у меня после этого тоже не будет.

– Я не подумал об этом, прости, – у него заиграли желваки.

– Конечно, не подумал. А о своем обещании сделать все, что потребуется, со своей стороны, чтобы отблагодарить, ты тоже забыл? Это твоя благодарность?

– Обещание в силе. Проси все, что угодно.

Совершенно не думая, в порыве ярости я выпалила первое, что пришло мне в голову. Осознание произнесенного пришло слишком поздно.

– Я хочу ребенка от тебя! Ты пойдешь на это?

– Пойду, – не колеблясь ответил мужчина, что ошарашило меня еще больше. Неужели он настолько без ума от своей Шарлин, что готов сделать ребенка нелюбимой женщине, лишь бы сохранить тайну? Меня затошнило… Это каким мне надо быть извергом, чтобы пойти на такое? И насколько глубоким должно быть его чувство. Мое сердце разбилось окончательно, а на его месте жгучим ядом разливались ненависть и презрение. Но сложно было сказать к кому больше, к нему или к самой себе.

– Не ходи за мной. Я скажу родителям, что у тебя возникли дела на работе. Они поверят, раз уж ты даже с собственной вечеринки в честь помолвки убежал с такой скоростью, будто сам черт за тобой гнался.

– Амелия, я сделаю все, что угодно.

– Тогда ждите меня сегодня вечером. Посмотрим, чего стоит ваше слово, мистер Эллингтон!

Я вернулась за столик не в лучшем расположении духа и родители, которые знали меня как свои пять пальцев, это заметили. Однако задать вопросы не успели, поскольку нарушитель нашего спокойствия, как ни в чем не бывало, отодвинул стул, чтобы я могла сесть за стол.

– Мне казалось, что мы отложили этот вопрос до вечера, – нервно заметила я.

– А мне показалось, что провести вечер с женой…

– Будущей, – весомо поправила я, кинув растерянный взгляд на маму. Как же мне не нравится обманывать ее. Родительница сидела, широко улыбаясь, будто наблюдает не ссору двух бизнесменов, которые не могут согласовать условия сделки, а видит воркование влюбленных голубков.

– Вопрос времени, – отмахнулся он, присаживаясь рядом. – Куда важнее, чем котировки акций нашей фирмы…

– Вашей, – поправила я.

– Тоже вопрос времени, – вновь заметил Генри и продолжил, – на Лондонской бирже. К тому же, твои родители уже завтра нас покинут. Я должен реабилитироваться в их глазах.

Обворожительная улыбка заставила маму расцвести. Очевидно, один член жюри присяжных уже вынес оправдательный приговор моему мучителю.

– Вы потеряете миллионы, – не унималась я, желая провести этот вечер исключительно с родителями. Слишком больно было. Слишком обидно. Мне нужно было время, чтобы зализать раны, прийти в себя, и тогда, возможно, я попробую снова. Уже не из желания вырастить ненависть к нему, коя, несомненно, выросла, а из попытки сохранить остатки своей репутации.

– Амелия, все богатство мира не стоит тебя, – мою руку бережно поцеловали. Кажется, и отец уже склонялся к тому, чтобы перестать видеть в Генри врага народа. Отличный дипломат, квалифицированный покоритель женских сердец, безнадежный мучитель. Я перестала пытаться отвоевать вечер, свободный от необходимости играть и с грустью уставилась на растаявшее мороженное. – К тому же, я обещал, что этот день мы проведем вместе. А Генри Эллингтон держит свои обещания. Все свои обещания, – подчеркнул он последнюю фразу, значения которой родители не придали, ведь адресована она была исключительно мне.

В его карих глазах заиграл задор, а на моих щеках – румянец. Возмутительно! Он решил обыграть меня в моей же игре! Еще чего доброго заявится вечером в спальню и начнет требовать исполнения обещания, которое он же мне и дал, и наверняка отметит, что отказаться от него уже нельзя. А я не готова стать игрушечной матерью. Не уверена, что вообще готова познать радости материнства – слишком много дури в голове, и слишком мало денег в кармане, чтобы дать достойную жизнь своему чаду. К тому же, мать-одиночка без работы – не то будущее, которого можно пожелать. Мои дети будут расти в любящей полноценной семье, в окружении любви и заботы, а не так. К тому же, как я объясню, что нагуляла ребенка от мужчины, который меня даже не любит?

– На что это вы намекаете, мистер Эллингтон? – прошептала я, в надежде, что родители не услышат. Но они прекрасно слышали. Мама прилегла к отцу на плечо и с удовольствием наблюдала за нашей перепалкой. Она прекрасно знала, в каких случаях я веду себя подобным образом – когда мне обидно. Но настоящей причины обиды, к счастью, ей узнать было не дано, это разбило бы ее любящее материнское сердце.

– На то, что озадачен вопросом продолжения рода, – ничуть не смущаясь и не думая перейти на шепот, заявил он. – Вы же думаете о наследниках, мистер Уэйнрайт?

– Так точно, – согласился он. – Но не ранее, чем моя прекрасная дочь станет вашей законной супругой. Иначе я…

– Роберт, – осекла мама. – Перестань быть таким грубым. Неужели не видишь, у детей первая ссора. Сколько их еще будет на веку, но каждый раз кажется, что причина стоящая. Пойдем домой, не будем мешать молодым.

– Нет, мама, не уходите, – я вцепилась за нее как за спасательный круг. – Вы завтра улетаете, я очень хочу провести с вами остаток вечера.

Родители переглянулись, обратили взор к моему игрушечному жениху, который уверенным и по обыкновению деловым тоном, не терпящим возражений, произнес:

– Бернард отвезет нас в мой загородный дом, где остаток дня и завтрашнее утро мы проведем все вместе. Хочу, чтобы моя милая Амелия насладилась обществом родителей. К тому же, нам не мешает познакомиться поближе. Мистер Уэйнрайт, добавлю, что в моих прудах водится отличная форель.