Женщина в озере (Сборник) - Старк Ричард Уэстлейк. Страница 65

— Это Уэббер,— сказал он.— Опять опоздал на похороны. Ну и утерли мы ему нос, Коротышка.

— Не нравится мне это, сержант. Правда, не нравится.

— Выше голову, парень. У тебя есть шанс попасть в отдел убийств.

— Я бы предпочел просто носить мундир и быть сытым,— вздохнул Коротышка. Мужество быстро из него улетучилось.

Де Гармо прибавил скорость, потом снова замедлил ход. Коротышка неуверенно заметил:

— Вы, конечно, знаете, как следует поступить, но я думаю, к ратуше ехать незачем.

— Верно,— кивнул де Гармо.— Я туда и не собираюсь.

Машина медленно двигалась по направлению к миниатюрным домикам, окруженным маленькими садиками. Вскоре де Гармо притормозил у тротуара. Положив руку на спинку сиденья, он обернулся к Коротышке.

— Так ты считаешь, Коротышка, что это он ее убил?

— Похоже на то,— ответил маленький полицейский.

— Фонарь у тебя есть?

— Нет.

— Он лежит у левой дверцы,— вмешался я.

Коротышка порылся под сиденьем, нашел фонарь и включил его. Блеснул луч белого света.

— Осмотри-ка его затылок,— сказал де Гармо.

Свет приблизился. Я слышал, как маленький человечек дышит за спиной, и чувствовал прикосновение его пальцев к моей голове. Вот он дотронулся до опухоли. Свет погас, и снова наступила темнота.

— По-моему,— произнес Коротышка,— кто-то его хватил по башке, сержант. Ничего не понимаю.

— Девушку тоже ударили по голове,— заметил де Гармо.— Я внимательно осмотрел ее и обнаружил шишку на темени. Кто-то ее стукнул, и она потеряла сознание. Сперва убийца мог стащить с нее платье и изуродовать, а потом уже задушить. И все это тихо, без малейшего шума. Однако в том номере нет телефона. Кто же сообщил о преступлении, Коротышка?

— А мне-то откуда знать, черт побери? Позвонил какой-то парень и заявил, что на углу Восьмой улицы в «Гренаде» в номере 618 убита женщина. Рид тогда был занят, а тут появились вы. Дежурный говорил, что у этого человека голос был низкий, будто нарочно измененный. Своей фамилии он не назвал.

— Ладно,— сказал де Гармо.— Слушай, если бы ты убил эту девушку, то удрал бы оттуда?

— Естественно,— подтвердил Коротышка.— Что за вопрос? Эй! — крикнул он мне.— А почему ты не смылся?

Я промолчал. За меня ответил де Гармо:

— Ты бы не вылезал через окно ванной на пятом этаже и не забирался бы в чужую квартиру, где, вероятно, спят люди? Ты бы не стал выдавать себя за хозяина и тратить время на разговоры с полицией? Холера, эта девушка могла преспокойно пролежать там целую неделю. Ты бы сообразил, как использовать такую возможность, Коротышка?

— Ясное дело,— согласился Коротышка.— Я бы вообще не стал звонить. Но эти развратники и дегенераты вечно творят не разбери что. А у нашего парня мог быть сообщник, который треснул его по голове, чтобы свалить подозрение в убийстве на дружка.

— Что ж, для тебя неплохо,— пробормотал де Гармо.— Ну, мы тут ломаем головы, а наш гость, всегда такой болтливый, сидит, не открывая рта.— Он повернулся ко мне.— Что гы делал на месте преступления?

— Никак не могу вспомнить,— ответил я.— Травма окончательно отбила у меня мозги.

— Мы тебе поможем,— заверил де Гармо.— Отвезем в горы за несколько километров отсюда и оставим спокойно лежать под звездами. Ты у нас живо поправишься.

— Мне не по душе такие разговоры, сержант,— вмешался Коротышка.— Почему бы нам не поехать в ратушу и не закончить дело, как предписано уставом?

— К черту устав,— буркнул де Гармо.— Этот парень мне нравится. Я хочу с ним беседовать. Долго и откровенно. Его надо немного подбодрить, Коротышка, он очень робок.

— Я не желаю иметь к этому никакого отношения,— заявил Коротышка.

— А чего ты желаешь?

— Вернуться в ратушу.

— Тебя здесь никто не удерживает. Пойдешь пешком?

Некоторое время Коротышка молчал. Потом, наконец, спокойно произнес:

— Да, пешком.— Он открыл дверцу машины и вышел.— Я полагаю, вам понятно, что мне придется обо всем доложить начальнику.

— Правильно,— согласился де Гармо.— Передай Уэбберу мои поздравления. И скажи ему, что если в следующий раз он попросит себе сосиски, то пусть и для меня поставят прибор.

— Ничего не понимаю,— пожал плечами маленький полицейский и захлопнул дверцу.

Мы поехали дальше. Сначала спидометр показывал шестьдесят пять километров, потом стрелка скакнула на восемьдесят. На бульваре скорость немного уменьшилась. Нам встретилось по пути несколько машин, но в основном дорога была окутана мглой и тишиной. Мы выбрались на окраину города, и де Гармо заговорил:

— А теперь рассказывайте. Может, нам еще удастся все уладить.

Машина проскочила мимо госпиталя ветеранов войны. Во мраке ночи тускло светили уличные фонари. Я начал следующим образом:

— Сегодня ко мне на квартиру пришел Кингсли. Оказывается, он получил известие от жены. Она требовала денег. Дело сводилось к тому, чтобы ей их передать. Но у меня было и другое намерение. Ей объяснили, как она меня узнает. Встреча должна была состояться в ресторанчике на углу Восьмой улицы и Аргуелло.

— Она хотела удрать,— сказал де Гармо,— и имела на то основания. Взять хотя бы совершенное ею убийство.

Он поднял руку, потом снова опустил ее на руль.

— Я отправился туда через несколько часов после ее звонка. Мне сообщили, что она выкрасила волосы в рыжий цвет. Она прошла мимо меня, но я не узнал ее, поскольку никогда прежде не видел. Мне показывали только ее моментальное фото, а такие снимки далеко не всегда получаются удачными. Она послала за мной газетчика мексиканца. Я вышел на улицу. Она требовала денег, пытаясь избежать разговора. А мне было нужно, чтобы она обо всем рассказала. Наконец она согласилась, объяснила, что живет в «Гренаде», но попросила подождать десять минут.

Де Гармо прервал меня:

— Чтобы устроить засаду?

— Засада там действительно была, но вряд ли именно она ее организовала. Она вообще отнекивалась от моего посещения и требовала оставить ее в покое. Но с другой стороны, она понимала, что я пожелаю услышать объяснения, прежде чем отдам деньги. А может, все это было притворством. Играть она умела отлично, сам убедился. Короче, я отправился к ней, и мы поговорили. В ее рассказе не было ничего важного, пока речь не зашла об убийстве Лавери. Тут я заявил, что намереваюсь выдать ее полиции.

На севере возник Вествуд. Если не считать ночной бензоколонки и нескольких освещенных окон, деревня была погружена в темноту.

— Тогда она выхватила пистолет,— продолжал я.— И наверное, действительно пустила бы его в ход, но подошла слишком близко, и мне удалось схватить ее за руки. Пока мы боролись, кто-то выскочил из-за зеленой портьеры и ударил меня по голове. А когда я пришел в себя, она уже была убита.

— А вы не заметили человека, который вас оглушил?

— Нет, но, по-моему, это был мужчина, притом высокого роста. И вот что валялось на кушетке среди других вещей.— Я достал желто-зеленое кашне Кингсли и положил его на колени де Гармо.— Вчера вечером этот шарф косил Кингсли.

Де Гармо осмотрел его.

— Такую вещь не забудешь,— заметил он.— Она бросается в глаза. Значит, Кингсли. Ну, черт с ним. Что же было потом?

— Только я успел очнуться, как в дверь постучали. В голове у меня еще шумело. Я весь провонял джином, а мои ботинки и пиджак кто-то снял. Я походил на человека, который вполне мог раздеть женщину и задушить ее. Я удрал через окно в ванной и переоделся, а остальное вам известно.

— Почему вы не легли в постель соседнего номера и не притворились спящим?

— А какой бы из этого вышел толк? Даже полицейские Вай-Сити сумели бы легко обнаружить путь, по которому я бежал. Мне бы удалось спастись, только скрывшись оттуда, и при условии, что среди полицейских меня бы никто не знал.

— Вряд ли,— возразил де Гармо.— Но готов согласиться, что, рискуя, вы немного теряли. Что вы думаете о мотивах?

— Зачем Кингсли задушил ее, если это и вправду он? Ответить нетрудно. Она обманывала его на каждом шагу, причиняла множество неприятностей, угрожая служебному положению мужа, и в довершение всего убила человека. Но у нее водились деньги, а Кингсли хотел жениться на другой. Он мог опасаться, что благодаря своим долларам она сумеет выпутаться, да еще посмеяться над ним. А если бы ей не удалось отвертеться от тюрьмы, он бы и подавно не получил ее денег. Ему бы пришлось заняться таким нежелательным для него разводом. Все это достаточные основания для убийства. Кроме того, он пытался превратить меня в козла отпущения. Вряд ли бы это получилось, но следствие могло сильно запутаться. Если бы преступники не надеялись остаться безнаказанными, на свете, вероятно, вообще не существовало преступлений.